Ой! Ну, поехал дедко за косточкам. А собака всё:

— Тяв-тяв! Дедко едет, Машкино добро везет!

А она собаку ругает:

— Како тебе добро? Машкины кости везет.

Собака опять тявкает:

— Машкино добро везет.

Вдруг подъезжает дедко — сундук с добром. Бабка выходит, думает, что косточки, а там — полный добра. И одёжи, и золота, и всего-всего-всего. Ой. Ну вот она так разозлилась, значит.

— Вези и мою Машку в лес!

Ну, дедко повез ейную Машку в лес, то же самое. На ночь всего наклала ей, Машке-то, да…

Вышли опять эти все, кого та, значит, кормила там, все каки зверюшки-то. Ну, старухина Машка никому ничего не дала. Она очень жадная была.

Приехала эта. То же самое. Заказала ей ковер:

— Сделайте всё!

Ну, она ничего этого не сделала. Никто не помог ей ничего.

Эта бабка, старуха, говорит опять:

— Поезжай за Машкиным добром!

Ну, дедко поехал. Собака опять:

— Тяв-тяв! Дедка едет, Машкины кости везет.

Она собаку ругает:

— Како кости! Добро Машкино везет!

Подъехал дедко. Привез одни косточки. Бабка так рассердилась, так злилась.

И ненавидела эту Машку бедную.

— Мы с тобой шли?

— Шли.

— Кожух нашли?

— Нашли.

— Я тебе его дал?

— Дал.

— Ты его взял?

— Взял.

— Так где же он?

— Кто?

— Да кожух!

— Какой?

— Мы с тобой шли?…

Был Иван-дурак. У матери один-единственный сын. Мать говорит:

— Ванька, иди ты в лес, наруби хоть дров!

Пошел Ванька в лес. Идет мимо гумна. Женщины молотят. Кричит Ванька:

— С каждого овина по зернышку!

Женщины не полюбили, по малу обещает. Его набили. Пришел домой, матери говорит:

— Меня набили.

— За что?

— Да вот сказал, что с каждого овина по зернышку.

— Ох, Ванька ты Ванька, у меня дурак, Ванька, ты! Сказал бы: возить — не вывозить, носить — не выносить.

— Завтра скажу.

На второй день пошел. Идет Ванька в лес. Везут в покойника. Он кричит:

— Возить — не вывозить, носить — не выносить! Его опять набили:

— Нехорошее ты слово сказал.

Пришел к матери:

— Меня опять набили.

— За что?

— Да сказал: возить — не вывозить, носить — не выносить. Покойника везли.

— Ох ты дурак ты! Да ты бы сказал: святый боже, святый крепкий.

— Завтра скажу.

На третий день пошел в лес. Вот едет свадьба. Он и кричит:

— Святый боже, святый крепкий!

Вот его опять набили. Пришел к матери опять:

— Меня опять набили!

— Да опять за что?

— Да вот ты сказала, что святый боже, святый крепкий. Там свадьба ехала.

— Ой ты дурак! Да ты бы хоть дал бы отбою, чтобы тебе хоть немножко легоше-то!

— Завтра дам.

Пошел в лес Ванька на четвертый день. Идет поп. Он попу в лоб дал и убил. Поп пал. Пришел к матери:

— Ну вот я убил.

— Кото?

— Да попа.

— Да что ты, Ванька!

Вот какая печаль.

У матери теленок был околевши. Она взяла теленка и попа, в лес повезли. Свезли попа с теленком, зарыли.

Идет попадья:

— Ванька, попа не видел?

— Какой у тебя был поп? Я зарыл в лесу.

— Да что ты, Ванька! Пойдем искать попа. Где ты зарыл?

Пришли. Ванька разрывает яму. Когда разрыл яму, тогда уже (попадья за его спиной стоит) спрашивает:

— У попа были уши?

— Да что ты, Ванька, неужель поп без ушей!

— А хвост был у попа?

— Да что ты, Ванька, неужель поп с хвостом был! Ну, тогда не мой поп был, ты всё врешь тут, Ванька-дурак!..

Жил дед с бабой. Всё наперекор деду делала баба. Скажет дед:

— Стопи печь, баба!

Ни за что не будет баба топить ее.

Однажды в субботу пошел дед на заработки и говорит бабе:

— Не носи мне обед сегодня, баба: день короткий.

— Принесу! — говорит баба. — Вот принесу!

Поработал дед, смотрит — и впрямь баба тащит ему обед.

Принесла обед, стала камни собирать, чтобы ушат распарить.

Дура баба, — говорит дед, — у дома в огороде можешь насобирать.

— Нет, здесь! Нет, здесь! — закричала баба.

— Тьфу! — плюнул дед. — Хошь мешок возьми у меня, за плечами камни понесешь.

— Нет, за пазухой! Нет, за пазухой!

— А, черт с тобой, — махнул рукой дед. — В воду хошь не смотри, когда пойдешь по мосту.

— Посмотрю! Посмотрю! — затараторила баба.

Пошла она домой. По мосту пошла, через перила свесилась — воду посмотреть. А камни за пазухой и перетянули ее.

Прибегают к деду:

— Баба твоя утонула!

Побежал дед к реке. Ищут внизу за мостом. А баба сверху к мосту идет:

— Я против течения плыла.

Жили мать с дочкой. Время пришло ходить в лес веники ломать. Мать и отправляет дочку:

— Мне-то веники всё равно не нужны — умру до зимы. А ты, доченька, наломай для себя.

Дочка отвечает матери:

— А мне, маманя, не больше твоего веники нужны. Замуж выйду в этом году.

Так и не заготовили мать да дочка веников.

Но мать не умерла, а дочку замуж никто не взял. Просидели всю зиму без веников.

Илья двадцать лет лежал, с кровати не мог встать. Потом к нему старик пришел и говорит:

— Что же ты, Ильюшенька, лежишь?

А он говорит:

— Да, — говорит, — дедушка, лежу, потому что нет ноженек.

— Как нет ноженек? У тебя ноженьки есть!

— Есть, да не ходят.

— Вставай-ко, — говорит, — Ильюшенька!

А он:

— Встал бы, дедушка, да никак.

— А попробуй!

Пошевелил ногами Илья Муромец на кровати, а потом закинул на пол ноги, поставил.

Вот он ему и говорит, этот старик:

— На-ко, — говорит, — Ильюшенька, выпей чарочку!

Он выпил чарочку.