Жили-были старик со старухой. Жили они очень бедно. Раз старик достал где-то муки и принес старухе. Старуха начинает готовить пирог. А дров нету.

— Давай иди, старик, в лес — дров нету, печку надо топить.

Ну, старик собрался, пошел в лес. Выбрал там хорошую березку, занес топор, стал рубить ее. А береза заплакала, стала умолять старика:

— Не руби, — говорит, — ты меня, пожалей деточек! Посмотри, — говорит, — у меня сколько детей. Мне надо их поднять. А когда я погибну, то что ж получится с моими детями?!

Ну, старик услышал этот голос — пожалел березу, пошел дальше. Подходит к осине. Тоже хотел рубить. А осина тоже стала просить: мол, так и так. Ну, он и осину пожалел. Пошел к можжевельнику. Можжевельник тоже заплакал и своим голосом стал умолять. И он пожалел можжевельник. Пошел к елке, а елка тем больше стала плакать.

— Смотри-ко, — говорит, — сколько у меня маленьких детей, а ты хочешь меня погубить. А кто же будет ростить детей?

Ну, он видит: дело-то не то. Пошел к дубу. Дуб тоже стал просить.

Тогда он снял шапку, почесал затылок — что же мне делать? Как же без дров идти домой? Ведь старуха меня съест и выгонит из дому. Ну что делать? Стоит и думает. Вдруг выходит седой старик, подходит к нему и спрашивает:

— Папаша, что ты задумался так?

— А как, — говорит, — мне не задумываться. Старуха вот послала дров нарубить, а к которому дереву ни подойду, каждый своим голосом упрашивает, чтобы я не рубил, — а что мне делать больше? И думаю вот, как мне домой попасть, чтобы старуху не прогневить.

А старик и отвечает:

— Хорошо, — говорит, — папаша, что пожалел ты моих деточек. Вот тебе золотой прутик. Будет старуха обижать, ты прутику скажи. А если что тебе нужно, приди к муравейнику, обойди трижды кругом него и махни золотым прутиком и попроси, что тебе нужно, всё тебе будет готово. Только не проси невыполнимого, что прутик не может выполнить.

Ну, он пришел домой. Старуха на него набросилась, а он, не много думая, шепнул прутику. А оттуда выскочили розги и давай старуху охаживать. До тех пор, пока старик не сказал:

— Довольно, прутик! (А старик его научил всему — и как вызвать, и как остановить.)

Ну что ж, потом вышел к муравейнику, обошел три раза кругом муравейника, прутиком махнул, приказал дров приготовить.

Приходит домой — а у него целый воз стоит дров уже. Ну, старуха обрадовалась, пироги приготовила. А у них клеть была плохая, а изба тоже. Ну он: «Дай-ко я проверю — исполнит прутик это дело?»

Вышел, обошел кругом муравейника три раза, махнул прутиком, попросил поставить клеть. Приходит домой — клеть уже готова стоит, новая. Значит, старик меня не обманул, правду сказал. И дальше пошел — выпросил избу. Домой приходит — изба уже новая стоит. Всё готово.

И так они вот зажили со старухой и с детями. А он никому ничего не рассказывал, выполнял всё сам.

Потом, когда стал помирать, передал сыновьям этот прутик и наказал, как им пользоваться. Но не просить невыполнимого, что прутик не может выполнить.

Вот сыновья тоже прожили свой век очень хорошо. Передали своим сыновьям этот прутик. И те использовали.

Ну вот, в конце концов дошло дело до последнего внука. А тот оказался жадным. Ему всё мало, хоть что и ни просил у прутика, прутик всё давал ему. Вот захотелось стать ему боярином. Прутик и это выполнил — сделал его боярином, что люди завидовали. Пожил сколько-то времени — мало показалось. Дай-ко попрошу, чтобы он сделал меня богом. Пришел к муравейнику, обошел три раза, махнул прутиком и попросил, чтобы его прутик сделал богом. А прутик в этот момент вспыхнул и перекинулся на него и тут его сожег.

В деревне хватились — нет человека. Куда девался? Видели, куда пошел, а не видели, откуда вышел. Приходят в лес, а муравейник — от сгорел. Старшие-те внуки и говорят:

— Вот до чего жадный был человек! Значит, он попросил то, что невыполнимо.

Шла я полем, шла леском — Лежит зайка под кустом.

— Заинька, серенький, где ты был — побывал?

— Был в городе, на зеленой площади.

— Заинька, серенький, кого видал — повидал?

— Видел девочек хороших, видел девушек пригожих — Аннушку да Манюшку, да Катеньку — лучше всех.

— Заинька, серенький, они звали ли тебя?

— Звали — позывали: Аннушка — на часок, Манечка — на денек, Катюшенька удала на недельку звала.

— Заинька, серенький, кормили ли тебя?

— Аннушка — блинами, Машенька — пирогами, Катюшенька удала кашу с маслом дала.

— Заинька, серенький, уложили ли тебя?

— Аннушка-под лавочку, Манечка — на лавочку, Катюшенька удала подушечку подала.

— Заинька, серенький, они били ли тебя?

— Аннушка не била, Манечка не била, Катюшенька удала за ушеньки подрала… Ой-ой-ой!..

Шли солдаты прохожие, остановились у бабки на отдых. Попросили они у нее попить да поесть. А старуха ничего не дает.

— Деточки, чем же я вас буду потчевать? У меня кругом пусто!

А в печи у нее был жареный петух, в горшке под сковородой. По всей избе жареным пахнет. Солдаты это дело сразу смекнули.

Один хитрый такой был. Вышел во двор, раздергал воз со снопами, воротился в избу и говорит:

— Бабушка, а бабушка, выйди посмотри — у тебя скот хлеб ест с возу!

Старуха — на двор, а солдаты — к печке. Вынули из горшка петуха, а на место его старый лапоть положили.

Вот воротилась старуха. Солдаты опять за свое:

— Дай, бабушка, поесть нам!

— Возьмите, деточки, хлеб да квас, и будет с вас.

И захотелось старухе над солдатами, бывалыми людьми, посмеяться. Загадала она им загадку:

— А что, деточки, вы люди бывалые, всего видали, скажите мне: здравствует ли в городе Печенском, в посаде Сковородном, в деревне Горшковой Курухан Куруханович?

— Нет, бабушка.

— А где же он, деточки?

— А в Сумин-город переведен.

— А на его месте начальство кто?

— Да Липан Лыкович.

Посмеялась старуха над солдатами, а солдаты над ней — и разошлись.

Старуха радуется: ишь, не знают, дурни, что у меня в горшке-то жареный петух.

Заглянула в печь — ан петух-то улетел! Только лапоть вытащила.

— Обманули меня, проклятые!

То-то, бабушка, солдата не проведешь, он человек бывалый!

Жил-был один охотник. Один раз пошел он в лес на охоту. И вдруг попадает ему волк навстречу и говорит:

— Охотник, я тебя съем! Я голодный.

Но охотник отвечает:

— Подожди, — говорит, — меня ести! Дай вперед, — говорит, — свой хвост, смерить гробовую доску — какая длина надо?

Ну волк и согласился. Дал отрезать хвост. Он возьми да на дерево и залез с хвостом.

— Я, — говорит, — с дерева смеряю, какую доску надо отрезать.

Залез на дерево. Волк-от ждал-ждал, не дождался. Завыл.

На его зов прибегают другие волки:

— В чем дело?

— Да вот так и так, — говорит, — меня, — говорит, — обманул мужик. Надо его достать с дерева.

— А как достать? Ведь мы не медведь, на дерево не можем лазить.

Тогда этот волк и придумал.

— Ну хорошо, давайте, — говорит, — вставать друг на дружку. И достанем его.