Этот третий оперативник выбрал именно этот момент, чтобы выйти и встать, подбоченившись, в кухонной арке. На его боевой форме не было никаких знаков различия, но вздернутый подбородок, аккуратный карандаш усов, шапка коротко стриженных вьющихся черных волос и высокомерный свод лопаток опознали его; Лессинг много раз встречал подобных себе во время Баальбекской войны. Здесь, почти наверняка, находился командир, тот самый, который руководил резней в клубе «Лингани».

Офицер выглядел расстроенным. Лессингу не нужно было слышать слова, которые были на иврите. Ричмонд вмешивался в цепочку командования, а командир ничего этого не имел. Палец, намазанный камуфляжем, взмахнул вверх и указал: снаружи! Гражданские, выходи! Держитесь подальше от военного бизнеса!

Ричмонд яростно покачал головой и бросил презрительное замечание в адрес Бауэра. Немец все еще сидел на корточках в сочащейся воде в выкопанной неглубокой яме, опустив голову и держа руки по бокам. Вероятно, он уже считал себя мертвым. Ни одна из двух женщин не двинулась с места.

Ричмонд поднял конверт и постучал по пергамину. Настала очередь офицера покачать головой. Кики-птица упорствовала, морщины на его щеках блестели рыбьим брюхом в луче прожектора.

Офицер яростно махнул рукой: «Я сдаюсь». Он подчинялся высшей власти: политическое влияние важнее военного опыта.

Бородатый солдат отдал приказ и снова поднял пистолет. Хельга и Джамила заговорили одновременно, но Лессинг не могла разобрать, что они сказали. Черная Борода начал гнать их по коридору к спальням. Хельга Бауэр повернулась лицом к Ричмонду, и Лессинг увидела, что она плачет, умоляет, просит. Солдат резко втолкнул ее в хозяйскую спальню в конце короткого коридора. Джамила последовала за ней. Черная Борода захлопнул за ними дверь; затем он вернулся, небрежно сжимая свой курносый пистолет-пулемет в руке с черными рукавами.

Он остановился позади Бауэра, наклонился и коснулся дулом оружия затылка немца. Бауэр закрыл глаза и открыл рот, произнеся округлое «О».

Солдат отступил на шаг и произвел один выстрел.

Бауэр повалился вперед, его жизнь уже закончилась. Стены песчаной ямы начали обрушиваться на его трясущиеся в конвульсиях конечности, и мутная красная вода хлынула на темно-красный ковер Джамилы.

В спальне вскрикнула Хельга Бауэр. Ее тоску было слышно даже сквозь две стены и сквозь грохот далеких взрывов.

Ричмонд отдал еще один приказ. Солдат потер щетинистую бороду, ухмыльнулся и снова повернулся к двери спальни. Офицер вышел вперед в знак протеста, сжав кулак под носом кикиберд. Лицо Ричмонда приняло набожно-высокомерное выражение, выражение человека, цитирующего прямо из Священной Книги: директив Верховной партии, императорского указа — какой бы ни была нынешняя всемогущая власть. Офицер с отвращением всплеснул руками и побрел обратно на кухню.

Ричмонд ухмыльнулся Черной Бороде и ткнул большим пальцем в сторону спален. Он наклонился и похлопал себя по промежности своих мешковатых брюк: явно грязный, уродливый, непристойный жест.

Достаточно было достаточно.

Лессинг отступил назад, где он был в безопасности от летящего стекла, нацелился на Черную Бороду и выпустил полдюжины патронов из своей «Риги-71» в окно кладовой. Он также произвел быстрый выстрел по Ричмонду, но не осмелился дать длинную очередь в гостиную.

Джамила и Хельга Бауэр находились в спальне за дальней стеной; он знал, что оно состоит не более чем из двух листов древесноволокнистого картона. Пули прошли бы навылет.

Черная Борода прыгнул вверх, а затем упал, размахивая руками. Пули из его автомата срывали с потолка осколки и штукатурку.

Командир на кухне что-то крикнул. Ствол его пистолета торчал из-за угла арки. Лессинг был готов: он перекатился к левой стороне окна кладовой, и офицерские выстрелы безобидно завыли в ночи. Теперь этот человек совершил ошибку, которую едва не совершил Лессинг: он принял хлипкую перегородку за прочное укрытие. Пистолет Лессинга заворчал. Офицер вывалился из-за изрешеченного дверного косяка, широко раскрыв глаза и глядя на руины, которые половина магазина со свинцовой оболочкой в ​​стальной оболочке превратила его аккуратную тунику.

Были времена, когда приходилось ценить некачественные методы строительства.

Из кухни послышался шум. Либо второй человек уже был там, либо через заднюю дверь только что вошел часовой. Разрывы стежкового пистолета пронзили деревянную конструкцию рядом с головой Лессинг. В ответ он произвел всего один выстрел. Его магазин, должно быть, почти пуст, а больше у него и не было.

Третий мужчина начал взывать о помощи. Лессинг осмотрелся, нашел кусок дерева из разбитой оконной рамы и швырнул его за угол на кухню. При этом он кричал как бы друзьям, стоящим за его спиной: «Вниз, ребята! Граната».

Дверца холодильника хлопнула, когда его противник нырнул за нее. Лессинг прыгнул в окно кладовой, присел, поскользнулся и поднялся из-за стойки. Он отбарабанил последние выстрелы в фигуру, которую он заметил, съёжившуюся на полу кухни.

— Извините, гранаты нет, — задыхаясь, сказал ему Лессинг. «Свежий!» Мужчина вскрикнул и дернулся.

Одним движением Лессинг упал на колени, извернулся и вытащил симпатичный маленький пистолет-пулемет Блэкборда. Он выполнил перекат бочки с земли и закончил накрывать гостиную.

Ричмонда там не было.

Комната была пуста. Входная дверь была приоткрыта.

На веранде снаружи послышались шаги.

Стекло разбилось в дальнем конце дома, после чего последовала крещендо резких выстрелов из пистолета. Лессинг услышал крики. Женские крики.

О Боже….

Мышцы его бедер свело судорогой, когда он, шатаясь, поднялся на ноги. Он стал слишком стар для подобных вещей!

Затем он оказался у двери спальни. Раз, два он ударил плечом о панель, не ощущая никакой боли. Она распахнулась, и он, шатаясь, протиснулся внутрь.

В отраженном свете прожектора он увидел Хельгу Бауэр, сидевшую на корточках у кровати. Она была мертва, ее конечности раскинулись, глаза широко открыты, как фарфоровые шарики. Ее тяжелые груди были залиты темной кровью.

На полу у окна лежало нечто серебристо-голубое.

Джамила изо всех сил пыталась открыть створку, когда Ричмонд выбежал из-за угла веранды. Должно быть, он увидел женщин через окно и выстрелил в них из чистого злого умысла.

Лессинг опустился на колени рядом с женой, перевернул ее, прижал к себе голову и почувствовал, как влага просачивается сквозь ее спутанные локоны. Повсюду была кровь. Он не знал, как остановить это, что делать. Клубный доктор? Мэллон? Абу Талиб? Миссис Делакруа? Он даже подумывал о том, чтобы сдаться, крича противникам, чтобы они прислали медика.

Бесполезный.

Об этом ему говорил многолетний боевой опыт. Он снова опустил Джамилу так осторожно, как только мог.

Шок ошеломил его. Кислая рвота и горькая желчь застряли у него в горле. Его пальцы дрожали и сжимали темную, липкую, серебряную ночную рубашку жены.

Пылающая ярость. Холодная ярость. Черная ненависть.

Он должен чувствовать эти вещи. Но он этого не сделал.

То, что он чувствовал, было чем-то другим, чем-то ни горячим, ни холодным, ни красным, ни черным, ни сладким, ни горьким: оргазм, кульминация, прилив, похожий на рюмку кубинского рома крепостью 150, порция героина и громкое сопение счастливого удовольствия, пыль, вся сразу.

Лессинг знал, что нужно убивать.

Он поднялся на ноги. Крики раздались со склона, за домом, и другие ответили с пляжа. Противники приближались. Он вылез через окно спальни.

Ричмонд.

Он найдет Ричмонд. Он убьет Ричмонда.

Его внимание привлекло черное пятно: пятно блестящей крови на перилах веранды. Должно быть, он его порезал — или этот ублюдок порезался о разбитое оконное стекло. Ричмонд оставит след.

Лессинг позволил себе улыбнуться.

С этой стороны дома управляющего метров на шесть простиралась благоустроенная терраса. За ним лежал заросший кустарником овраг, отделявший территорию Лессинга от холма, занимаемого коммуникационным комплексом. Последний был адом, умирающим и окутанным пеленой дыма. Там мерцали искусственные огни, а среди красного дыма двигались фигуры, словно сатанинские марионетки. Противники, вероятно, использовали это место как маяк, центр перегруппировки своих войск. Лессингу показалось, что сквозь шипение и треск огня можно услышать шуршание лопастей вертолета.