Я даже не понимаю, насколько вовремя он это делает: Фредерик поступает именно так, как и положено мерзавцу: прикрывается щитом и отправляет атакующее плетение в мою сторону.

Саймон принимает его на себя, и его отбрасывает.

– Сай! – я кидаюсь к нему, но цепь, прикреплённая к ошейнику, оказывается слишком короткой.

Металлический обруч впивается в мою шею, я закашливаюсь и падаю на пол. На месте барса уже лежит Саймон, а вокруг расплывается кровавое пятно.

– Надеюсь, это была девятая жизнь, – небрежно роняет Фредерик. – Что ж, одним защитничком меньше. А был такой перспективный…

Но договорить он не успевает, потому что Тенгер пользуется тем, что император отвлёкся и нападает. Завязывается магический бой, какого я даже в фантазии представить не смогла бы.

Молнии, огненные шары, водяные потоки и чёрные облака сменяют друг друга, разбиваются о магические щиты, отлетают в стороны, разрушая отделку стен. Сначала я задумываюсь, почему Тенгер не превращается в дракона, но потом до меня доходит: он может обрушить стены, а я прикована, я не смогу даже отбежать.

Как заворожённая смотрю за этим смертельным танцем, где один исполняет изысканно-прекрасную партию, а второй – пытается взять силой и нахрапом.

Минимум дважды Фредерик отправляет в меня плетения, но Ал умудряется отразить его, предугадать следующий шаг.

Потрясающий взмах руки Тенгера, что-то похожее на то, что он делал, когда я в самом начале нашего знакомства застала его за тренировкой, и Фредерика отбрасывает к стене с такой силой, что по ней расползаются глубокие трещины.

Грузное тело императора сползает на пол, и Тенгер заносит руку, чтобы наложить обездвиживающее плетение.

– Знаешь, когда у тебя не будет слабостей? – закашливаясь собственной кровью, хрипит император. – Когда у тебя не будет сердца. А так ты остаёшься слабаком.

Он едва шевелит пальцами, и прямо надо мной с потолка срывается огромный кусок штукатурки с изображением чёрного дракона.

Время будто замедляется. Я вскидываю руку, но понимаю, что просто не успею, сделать ничего толкового. Кусок слишком большой, может я и создала бы достаточно прочный щит, будь у меня в запасе секунд на пять больше, но у меня их нет.

Нарисованный дракон оказывается в полуметре от меня, вот-вот пробьёт тонкую оболочку щита и размажет меня по полу, но ничего подобного не случается. Дракон зависает в воздухе, а между ним и моим, отливающим лиловым щитом возникает ещё один. Яркий золотисто-оранжевый.

Я поворачиваюсь в Алу и вижу, как он, отвлекаясь от поединка, протягивает ко мне руку, будто предлагая вложить в его ладонь пальцы. Затем он словно отталкивает от себя висящий в воздухе кусок штукатурки.

По моему телу разбегаются мурашки. Это было очень…

– Ал, сзади!

Он успевает выставить щит, но тот трескается, будто битое стекло и рассыпается, а Тенгера отбрасывает к стене и лежащему без движения Саймону.

– Ал!

Дракон приподнимает голову, но, похоже, удар оказывается для него слишком сильным. На белой стене остаётся кровавое пятно, после чего Алистар оседает на пол и больше не двигается.

Проклятье! Он же… просто сознание потерял, да? Не умер?

– Надоедливый мальчишка, – шипит Фредерик, запрокидывая голову.

Из-за того, что Фредерик резко потерял в весе, кожа на его подбородке висит некрасивыми складками. Он взмок после поединка, дышит короткими частыми рывками. Я бы понадеялась. Что у него снова прихватит сердце, но где уж там.

Разве мне может так сильно повезти? Ха.

Когда он опускает голову, я снова пробую влезть к нему в мысли и внушить что-нибудь. Расшибиться лбом о стену или что-то вроде, но Фредерик быстро вышвыривает меня.

– Думаешь, я снова куплюсь на это, дрянь? – выплёвывает он и выбрасывает руку вперёд.

Я ощущаю поток магии. Прохладный, будто сквознячок, он сперва обдаёт кожу свежестью, но после моя рука вспыхивает так, словно я окунула её в кипящее масло.

Закричав, я падаю на пол, прижимая к груди запястье. Хочется спрятать его, защитить от губительного воздействия магии Фредерика, но я понимаю, что это бесполезно.

Он же ломал кольца? Стражи свободны, но… неужели связь с метками на цветах хранится в чём-то другом?

– Гадкая девчонка. Знаешь, как радостно мне будет испить тебя прямо здесь? Рядом с Тенгером? О, его просто вывернет наизнанку, когда он поймёт, что всё случилось в шаге от него, пока лежал бесполезным куском мяса. Беспомощный, слабый.

Меня не слишком волнуют его угрозы. Мне очень больно и это с ума сводит. Я падаю на пол, упираясь лбом в холодный камень, но ничто, ничто не может уменьшить эту боль.

Щёки жгут слёзы, я искусала губы до крови.

– Поэтому мне будет вдвойне приятно, – Фредерик подходит, схватив меня за волосы, вынуждает запрокинуть голову, – избавиться от вас двоих. Стали истинной парой? Ну так умирайте в один день!

Он шлёпает по моему лицу ладонью, а когда отводит руку, я чувствую, как из лёгких будто бы вытягивают воздух. Хочется кашлять, но ничего не получается. Я уменьшаюсь, как сдувающийся воздушный шарик, а после случается совсем уж странное. Из моего горла медленно поднимается маленькая лиловая искра. Будто от костра.

Почему-то это по-особенному пугает. Я не столько понимаю, сколько чувствую, что происходит что-то ужасное, но из-за боли и того, что Фредерик держит меня за волосы, не могу двинуться.

– Ты умрёшь здесь, – с лживым сочувствием заявляет лжеимператор. – Обычно я делаю это в постели и аккуратно, чтобы не вытянуть из вас всё до капли, но ты так сопротивляешься, что нежным я точно не буду.

Вслед за первой потянулись и новые искры. Мне хочется кричать от боли потому как кажется, будто меня рвут по кусочкам изнутри. Боль парализует, и я ничего не могу с этим поделать.

Не знаю как, но среди множества всего, что я сейчас чувствую, мне удаётся выделить ощущение потери силы, кажется, это куда больнее, чем то, что я чувствовала раньше. В жизни.

Боль физическая не может сравниться с душевной. Такое ощущение, будто всё самое тёмное, разрушительное и ядовитое собрали в мешок, а после вытряхнули в моих мыслях, отравляющим облаком. И теперь оно необратимо отравляет во мне всё, что помогает и поддерживает. Будто подпиливает мой внутренний стержень, основу характера.

Я не в состоянии сопротивляться. Без ощущения опоры я отчётливо осознаю, что умираю. Прямо сейчас.

– Ал…– Пытаюсь позвать его хотя бы в мыслях, но ничего не происходит. –Я…

Понятия не имею, что я хочу сказать. Попросить о помощи? Если бы мог, то обязательно помог бы мне. Это же Ал. Он помогал мне даже тогда, когда мы были едва знакомы. В день встречи, когда не позволил матери отвесить мне пощёчину.

Тенгер сказал, что его любовь началась до рождения и, кажется, моя тоже. Просто поняла я это слишком поздно.

А сейчас я, сама того не желая, наношу рану, от которой он не сможет оправиться. Захочет жить без меня? Парадоксально, но мне обиднее за то, что будет чувствовать Алистар, а не за то, что я исчезну.

Когда любишь, боль другого становится для тебя важнее собственной. В конце концов, что бы ни сделал со мной Фредерик, в конце концов, это закончится, и я исчезну, а Ал останется и столкнётся с последствиями.

Меньше всего на свете я хочу делать ему больно. Знаю, что после всего случившегося с ним, трудного детства, непростого взросления, войны и испытаний, с которыми он столкнулся на пути, сделали его настолько сильным, что он, пожалуй, мог бы справиться с любой болью. Но это не значит, что Ал её заслуживает.

В поток мрачных и безрадостных мыслей неожиданно вторгается другая. В первую секунду кажется, что это Ал пришёл в себя и рвётся успокоить, вырвать меня из этого кошмара, но почти сразу понимаю, что это не он. Другой. Кто?

Он не пытается говорить со мной словами, но будто придаёт мыслям понятную мне форму, объясняя, что от меня хочет.