— И это король? Царства нищих поди…
Дамиан настороженно взглянул на племянницу, надеясь понять, чем же вновь заслужил её неодобрение, но его внимание перехватил Маркус.
— Я принесу Его Величеству что-то более подходящее к обеду, — с улыбкой предложил тот. — А сейчас Вам стоит немного отдохнуть. Вы слишком долго просидели в гобелене и не совсем восстановились, не говоря уже о разладе с вашей магией.
Дамиан и сам чувствовал, что, несмотря на одолженные у Маркуса силы, в теле ощущалась слабость, а измученному мыслями и тревогами мозгу явно не помешало бы немного покоя.
Комната быстро преображалась. В углу заблестело зеркало в ажурной оправе, открывшаяся старинная мебель из орехового дерева была обильно украшена необычным декором, в котором прослеживался тот же цветочный мотив, что и на обоях, только более чётко и уже не оставляя сомнений. Грозди гибискуса обвивали резную спинку кровати, переходили отдельными цветками на слегка протёртую обивку кресла, перекликаясь с композицией из зубчатых листьев на крышке стола и дверцах шкафа. И, в целом, стоило отметить хороший вкус того, кто обставлял комнату, если не задумываться о скрытом смысле.
«Можно ли счесть случайностью, что меня поселили в комнату с цветком смерти?» — скользнула тревожная мысль, но Дамиан отмахнулся от неё. У каэрских жителей было слишком много странных суеверий, и хотя многие из них всё-таки впитались в его сознание, он привык не придавать им слишком большого значения. Всё же даже в других странах родного мира случалось встретить иную трактовку того или другого явления, что уж говорить о традициях иного. Быть может здесь, это растение служит символом славы и богатства.
Тем временем дети закончили свои игры и принялись делиться своими победами, пересчитывая чехлы.
— Надо считать не только количество, но и длину! — настаивала Молли, держа в руках огромную ткань, укрывавшую кровать. В ногах лежала ещё одна тряпка, кажется, укрывавшая одну из прикроватных тумб. Не слишком богатый улов в сравнении с оппонентом.
— Но мы так не договаривались! — возразил сын Маркуса. Он был окружён самым большим количеством чехлов, почти от всей находившей в комнате мебели.
— Молли пришлось нелегко, — жалобно проскулил робкий Кэл. Его тонкие хрупкие пальчики нервно мяли единственную накидку с кресла, которую он сумел добыть.
Казалось, вот-вот начнётся настоящий спор, но в дело резко вмешался Маркус.
— А теперь отдали все Анциферу, — строго велел он. — В награду за вашу помощь я принесу вкусные вафли.
— У папы самые лучшие вафли в Волшебном городе! — радостно воскликнул его сынишка, после чего Маркус, убедившись, что дети вернули свои трофеи коту, выпроводил их из комнаты.
— Отдыхайте, Ваше Величество! — пожелал он на прощанье, после чего закрыл за собой дверь.
Анфицер испарился вслед за ним, каким-то неведомым способом прихватив с собой все чехлы. Дамиан прислушался к удаляющимся шагам и детскому смеху, и с облегчением выдохнул, поняв, что, наконец, остался в одиночестве. Он ловко сменил постельное белье и, раздевшись, улегся в кровать. Блаженно растянувшись, Дамиан, казалось, лишь на секунду смежил веки, как его тут же унесло в мир снов.
Он снова был на Каэре. Вдыхая стылый ночной воздух предгорья, его сердце защемило от тоски и едва объяснимого беспокойства. Ища причину своих странных чувств, Дамиан огляделся. Он полусидел-полулежал в небольшой горной расщелине напротив массивных деревенских ворот и, кажется, чего-то ждал. Нечто опасное таилось в ночной мгле, и потому Дамиан до боли и жжения напрягал глаза, тщась увидеть хоть что-то. Склонившиеся над воротами горы своими тенями плотным покрывалом укутали ведущую к деревне дорогу, вынуждая доверять только чуткому слуху, но и тот не спешил порадовать своего хозяина. Колючий северный ветер шумел сухой травой и противно завывал в ущелье. Камни, на которых пристроился Дамиан, стремительно теряли дневное тепло. Пронизывающий холод пробирался под меховой плащ, заставляя стаи мурашек танцевать по коже. Дамиан, поёжившись, попытался сменить позу. Затекшие мышцы неохотно откликнулись. Неловко откинувшись назад, он случайно задел головой острый выступ. Недовольный возглас сам собой сорвался с его губ, и это было грандиозной ошибкой. Рядом тут же раздался омерзительный писк, от которого мигом похолодело всё тело, вот только ветер и ночь уже не были тому причиной. Инстинктивный страх заставил сердце нещадно колотиться в груди, будто беглый путник, надеявшийся спрятаться в доме от наступающей на пятки погони. Дамиан вжался в своё укрытие и затаил дыхание, но, покосившись в сумрачную темноту проёма, его окатила волна ужаса. И не только потому, что на него лоб в лоб пялились кроваво-красные глаза, а ещё и потому, что там, внизу, в том самом ущелье, в которое он так настойчиво вглядывался всю ночь, появились огни. Крик вырвался из его глотки за секунду до того, как в неё вонзились клыки. Однако, прощаясь с жизнью, вытекавшей вместе с кровью в пасть ночного чудовища, он ни о чём не жалел. В его ушах, подобно набату, звенело горное эхо, и он уже не сомневался, что его услышат в деревне. Дамиан смиренно ожидал последних ударов своего сердца, но внезапный рык, раздавшийся над горным укрытием, всё изменил. Ночной убийца резко обмяк, а затем был вышвырнут, словно сломанная игрушка. А вместо него в проёме появилась горящие жёлтые глаза хищника. Он уловил его зловонное дыхание и в свете беснующихся внизу огней смог увидеть раскрытую пасть и торчащие в ней окровавленные острые клыки. Надежда на спасение улетучилась вмиг, едва в голове щёлкнуло осознание, что перед ним разъярённый волк. Шерсть стояла дыбом, а из утробы вновь раздался глухой рык. Дамиан обреченно прикрыл глаза, признавая неизбежность смерти. Напоследок вдохнул, впервые ощутил сладость стылого воздуха, он приготовился к броску, ожидая боли. Всё тело напряглось от ожидания, и даже казалось кровь замедлила свой бег в жилах. И…
Ничего не случилось! Вновь распахнув глаза, он увидел перед собой лишь пустой проём да отсветы огней. Судорожно выдохнув, Дамиан приложил ладонь к кровоточащей ране. Нащупав два углубления, он сильно прижал их пальцы, чтобы остановить поток. Не самое надёжное средство, но лучше, чем ничего. Свободной рукой Дамиан распахнул свой плащ и оторвал от своей одежды приличный кусок ткани. Нужно было завязать шею и потуже. Он сжал своё горло так сильно, что едва дышал, и всё же ткань слишком быстро стала влажной. Вот только это не остановило его. Высунувшись из своего укрытия, Дамиан воззрился на деревню. Сердце дрогнуло, когда он увидел пожар: горели ворота. Те самые ворота, которые ещё вчера смогли сдержать нападение, теперь же жителям деревни оставалось надеяться только на чудо и вилы с топорами. Дамиан подполз ближе к краю, желая рассмотреть тех, кто так вероломно решил ворваться в отдалённую каэрскую деревню, и оцепенел, узнав форменные туники бэрлокских собак. Пусть их отряд и не был особо многочисленным — во всяком случае, удалось насчитать где-то с десяток воинов, — в то, что обычные крестьяне способны дать им отпор верилось с трудом. Дамиан ощутил едкую горечь во рту и, нервно прижав пальцы к оставленным ранам, попытался пустить в ход магию. Вот только тело отчего-то его не слушалось. Более того, он не ощущал в нём даже отголосков силы, словно из полного сосуда вдруг забросили в пустой. Отчаяние захватило его, а от собственного бессилия на глазах выступили злые жгучие слёзы, сквозь которые ему вдруг привиделось нечто удивительное. С соседней горы один за другим спускалась стая волков. Дамиан решил было, что это предсмертные галлюцинации, но, протерев глаза, узрел среди них ещё и тигров, кабанов и даже медведей. И такое странное сборище животных могло быть только оборотнями. Дамиан озадаченно принялся вглядываться в зверьё, ища вожака и надеясь разгадать, на чью сторону те примкнули. Вот только ответ пришёл чуть раньше, чем первый волк спустился в деревню. Бэрлокский отряд, скалясь и поигрывая оружием, только вышел из горящих ворот, как вдруг чья-то стрела влетела самому крупному громиле прямо в глаз. Меткость лучника заслуживала особой похвалы, ведь ему удалось одним ударом вывести из строя облаченного в доспех и рогатый шлем главаря! Но не успел Дамиан восхититься этим выстрелом, как за ним последовал другой, и тоже безупречный. Ещё один здоровяк лишился глаза. Собравшиеся внизу деревенские радостно заулюлюкали, выставляя перед собой вилы. И этот шум позволил оборотням незаметно подкрасться сзади. И вместе с новой стрелой, пробившей горло лишённому доспеха рядовому воину, на бэрлокцев напали сразу с двух сторон. Поражённый увиденным Дамиан принялся искать взглядом неведомого стрелка, и его ждало новое потрясение. Стрелы летели с горы напротив, чуть ниже по склону, и пускал их какой юнец. Его хрупкое тело пряталось в бэрлокском доспехе. Вот только странности на этом не закончились. У ног юнца крутилась ощерившийся белый волк. Он стоял рядом, словно ручная собака, и, похоже, намеривался ценой своей жизни защищать хозяина. Вот только это не потребовалось вовсе. Попавшие в западню бэрлокцы разделились. Несколько громил упорно продолжали бой, смело хватая за загривок грозных волков и тигров, и лихо подбрасывая на вилах деревенских мужиков. Тогда, как парочка тех, у кого доспех едва прикрывал грудь, а в руках торчали только пики, решили бесславно бежать.
