«Он выглядит нездорово, — заметил Тими. — Весь какой-то синий».

— У него и ещё волосы поседели, — буркнул Гвол. — И где его только могло так заморозить?

«Может, на него так повлияли эти ужасные стрелы?» — брякнул первое, что пришло в голову Тими, однако Гвол не ответил. Он вдруг начал настороженно принюхиваться. Ветер внезапно донёс кисловатый запах гари.

«Бэрлокцы решили пообедать?» — наивно предположил Тими, на что Гвол гневно зашипел:

— Вот же мерзавцы! Похоже, они напали на местную деревню!

Тими вздрогнул и засуетился.

«Мы должны им помочь!» — начал настаивать он.

— Ты с ума сошёл? — накинулся на него Гвол. — Они же тебя в два счёта укокошат!

«Но нельзя же людей оставлять в беде!» — возразил Тими и, словно позабыв о своей усталости, решительно замахал крыльями.

— Мы сами сейчас в огромной беде! — Однако Гвол был непреклонен. — Посмотри на О’дара! Ему нужен лекарь и срочно!

«Но… но… как же…» — Юный дракон заметался в растерянности.

— О’дар важнее, — гнул своё Гвол. — Скоро закат, если будем лететь по солнцу вдоль хребтов, твоя яркая чешуя не привлечёт много внимания.

«Это неправильно», — недовольно проворчал Тими, но Гвол тут же его заткнул:

— Неправильно будет бессмысленно сдохнуть от стрелы, погубив заодно и О’дара!

Тими нахохлился, словно обиженный цыплёнок, но неохотно отступил. Он сложил свои крылья и сердито затоптался на месте.

— Если ты отдохнул, то лучше отправимся в путь, — заметил Гвол.

Тими проскрипел зубами, но всё же согласился. Они вновь поднялись в воздух и медленно полетели вдоль извилистого хребта. Запах дыма становился всё сильнее. Порывы разыгравшегося ветра порой доносили чьи-то отчаянные крики, лязг встретившегося в бою металла и жадный треск разгорающегося пожара.

Тими негодовал и, словно озлобленный пёс, скалил зубы, раздражённо вдыхая наполненный гарью воздух. Его сердце тянуло туда, в гущу событий. Искрений и наивный, юный дракон действительно хотел помочь людям. Но Гвол, будто строгий конвоир, летел рядом, тесня его к серым безликим камням Паучьих Хребтов.

Там, внизу, гибли люди. Их смерти отзывались в оледенелом сердце щемящей тоской и затаённым гневом. Вслушиваясь, казалось, в саму суть вещей, он уже не только улавливал приносимые ветром звуки сражения, но и видел нечто странное. Тьма расползалась между горящих домов, амбаров и загонов для скота подобно густому туману и жадно пожирала всех тех, кто оказывался не в силах ей сопротивляться. Она не щадила никого: ни чужеземного солдата, чью хлипкую броню пробили топором и теперь в его груди кровоточила смертельная рана, ни пытавшегося уползти куда-то старика, едва волочащего проткнутую копьём ногу, ни закрывающую собой младенца молодую мать, чья спина оказалась истыкана стрелами, ни того же задыхающегося от дыма малыша, оказавшегося прижатым телом умирающей матери к сырой холодной земле. Лишь крепкий крестьянин, шарахнув горящей головешкой по плотной тёмной пелене, заставил ту, шипя и извиваясь, словно змеиный клубок, отступить. И на оставленном ей месте появилось свалившееся навзничь тело солдата. Она придёт за ним после, подберёт, как голодная крыса упавшие крошки.

Он осторожно потянулся взором к этой тьме, ища в её глубине тайное плетение тончайших, словно паутина нитей. Ему нужно было лишь рассмотреть витиеватый узор, чтобы понять, что за нахальный паук осмелился тут раскинуть свои сети. Но он не успел…

«Дамиан! Там Дамиан!» — Сознание прорезал радостный вопль Тими. В ушах раздался свист ветра: юный дракон рванул, что есть мочи, напрочь позабыв о безопасности.

— Дракон! Дракон в небе! — заорали внизу, и вслед тут же полетели стрелы. Чёрные стрелы, наполненные тьмой и ужасом.

«Нельзя! Нельзя, чтобы они его коснулись!» — завопил разум, но тело, пребывающее в ледяной коме, даже не шелохнулось.

— Вернись! Вернись наверх! — пытался докричаться ошеломлённый Гвол. — Эти стрелы тебя покалечат!

«Я справлюсь!» — самодовольно бросил Тими, неуклюже лавируя от летевшей на него стрелы. Его слегка занесло в сторону, и одна из петель слетела с тяжёлой ноши.

— О’дар! Он же сейчас упадёт! — Гвол ринулся навстречу, но новый поток стрел заставил его резко сменить курс и вновь подняться на недосягаемую высоту.

Тими, пытаясь увернуться, ещё больше накренился, и ещё одна петля высвободилась от застывшего тела. Юный дракон хаотично начал двигать крыльями, но сместившийся центр тяжести уже не давал ему прежней манёвренности. Тими всё больше тянуло вниз, где заметившие его замешательство лучники дружно выпустили новую партию стрел. Попадание казалось неизбежным. Тими в страхе сжался, будто мокрый воробей, но внезапный сильный порыв ветра снёс в сторону гор все летящие на него стрелы.

— Вверх! Давай наверх! — орал уже не своим голосом Гвол, и юный дракончик вновь предпринял попытку взметнуться к небесам, но его подхватило обратным воздушным потоком и закрутило на месте. Лучники не стали терять времени. И вот уже новый град стрел вылетел навстречу. Сердце юного дракона забилось в ужасе, крылья свело от усилий и те совсем отказались подчиняться, отдавшись на волю ветру и судьбе. Воздушный поток чуть сдвинул его в сторону, но уже не так ловко, как в прошлый раз. Одна из стрел скользнула вдоль лапы. Тими дёрнулся, и её соседка с хлестким свистом вонзилась прямо в застывшее тело.

«ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ!» — взревело всё внутри. В следующий миг над долиной пронеслась невероятно яркая слепящая молния, и неистовый гром расколол небеса. От грохота безумных раскатов заложило уши, а секунду спустя стеной хлынул ливень. Струи ледяной воды безжалостно хлестали всё вокруг, придавив к земле и незадачливых лучников, и несчастных жителей деревни, и ошалевшего Гвола, и испуганного до смерти Тими. Пламя пожаров мгновенно потухло, а вместе с ним, сдавленно шипя, растаяла и растелившаяся по деревне тьма. Её растащило по клочкам, которые затем размололо в пыль и тут же вбило в раскисшую землю в назидание. Он ощутил цепенящий ужас, овладевший её создателем, и лишь затем его праведный гнев начал стихать, а вместе с ним успокаивался и ливень. Смертельная усталость навалилась на сознание, и силы окончательно покинули его.

***

Тело горело огнём. От нестерпимого жара хотелось буквально содрать с себя кожу. В лихорадочном бреду мелькали дикие, безумные картины: невероятной красоты дворцы, выстроенные изо льда и снега, пугающие и в то же время необычные озёра, наполненные горящей лавой и парящими над ними огнями; стаи надменных серокрылых драконеан, чьи лица исказили звериные оскалы и налитые кровью, словно у вампиров, глаза, и улыбающийся веснушчатый мальчишка, с чьих рук срывались к тёмному своду пещеры сверкающие, как южные яркие звёзды, пламенные искры.

Он чувствовал, как кто-то время от времени клал ему на голову влажную повязку, но та мгновенно высыхала, не принося и толики облегчения. Один раз его даже уложили в забитую снегом и льдом ванну, но спустя миг были вынуждены доставать из кипящей воды, чтобы он не сварился. Все попытки просто облить его холодной водой тоже не приносили облегчения, а, скорее, добавляли трудностей. Он чувствовал на своём теле едва ли не полсотни зудящих мелких ожогов — последствия превращённых в бурлящую воду капель, перед тем, как они окончательно испарились. Каждый вдох безжалостно опалял раздражённое, иссушенное нестерпимой жаждой горло, и в череде бесконечной жгучей боли и плавящей мозг горячки, ему уже не верилось, что это когда-то закончиться. И тем неожиданней оказалось появление незваного гостя. Он не просто ощутил его присутствие, как кого-то безликого и неведомого, как было с теми, кто пытался за ним ухаживать. Нет, в этот раз внутри него будто натянулись обжигающие струны от напряжённого ожидания. Он слышал мягкие, пружинящие шаги и бьющиеся невпопад сердца. Однако устроенный жалкий маскарад не мог его обмануть, и даже забавляло то безудержное нахальство, которое застило наглецу глаза.

— Твоя агония так прекрасна, О’дар! — Голос гостя был обманчиво ласков и сладок. — Тебе стоит возблагодарить меня за милосердие и сострадание.