Всё прояснилось довольно быстро. Отец на завтраке не появился — уехал рано утром по каким-то важным делам, а мать без конца нахваливала ожидаемого гостя. Послушав её, складывалось впечатление о просто-таки безупречном наге: и красивый, и храбрый, конечно, обеспеченный, разумеется, умный, а ещё добросердечный и невероятно ответственный — взял на себя заботу о брошенных племянниках. И самое важное (что при таких качествах просто невероятно!) — холост!

— Ты будешь первой, а, возможно, и единственной женой! — с восторгом выдала мать свой главный козырь. — Ч’хас Чэйр уверил меня в том, что в ближайшем будущем не рассматривает новых жён и устройство гарема. Разве это не замечательно?!

Вот только все эти напетые матерью дифирамбы не внушали Ренисе никакого доверия. Гремучники относились к среднему сословию и состоятельными никогда не считались. Пусть даже царь и одарил их сейчас какими-то имениями, сделать так, чтобы они приносили доход, им ещё только предстояло. О красоте, храбрости и доброте спорить можно было бесконечно. У Ренисы с матерью в этих вопросах вкус не сходился никогда. То, что Сарояне виделись едва ли не подвигом, у Ренисы вызывало если не смущение, то подозрение. И самым сомнительным выглядел отказ новоявленного сэйла от традиций. С чего бы вдруг выбирать младшую дочь, если статус позволяет взять в жёны жрицу? Только глупец или же некто, оказавшийся в сложной ситуации, откажется от такой привилегии.

«Ну вот и посмотрим, кого ко мне притащила матушка. Круглого идиота, или же хитреца, решившего переложить на жену свалившиеся заботы», — хмыкнула про себя Рениса и весьма неохотно принялась готовиться к знакомству.

Она честно соблюла пожелания матери: надела яркое праздничное платье, которое придало её бледной коже нездоровый серый оттенок; сделала броский макияж, ещё больше подчеркнувший все недостатки и без того невыразительного лица; и соорудила сложную причёску, добавившую ей возраста. Глядя на отражение в зеркале, Рениса ощущала себя лишённой вкуса бэрлокской дамой. Всё в её облике было нелепо, неуместно и нарочито преувеличено. Не хватало только навесить на себя все украшения разом, и сходство получилось бы полное!

Гость ожидал в гостиной. Рениса нарочно чуть-чуть припозднилась, чтобы её ненароком не послали переодеваться.

— О Полоз! Что ты с собой сотворила?! — подскочив к ней, с ужасом воскликнула Сарояна. От стыда и смущения на её грубоватом лице тут же запылали красные пятна.

— Я хотела предстать в лучшем виде! — Рениса обиженно надула ярко-красные губы и, оттолкнув мать, двинулась в сторону гостя, будто солдат в строю, размашисто и звонко чеканя шаг.

Ч’хас Чэйр был не молод, худощав и обладал весьма непривлекательной внешностью, которая невольно отталкивала. В тёмных волосах, уложенных несколько небрежно, блестела ранняя седина, она же пробивалась и в кустистых нависающих над мелкими поросячьими глазами бровях. Крупный, но при этом плоский нос, будто кто-то в детстве приплюснул его тяжелым камнем, растекался по лицу, словно клякса. Уголки шершавых обветренных губ уныло свисали до дряблого безвольного подбородка. Дорожный костюм, явно недорогой и, возможно, чиненный, выглядел вполне добротно, как и начищенные до блеска поношенные сапоги. Как только Рениса вошла в гостиную, сэйл встал и, оправив непропорционально длинными руками камзол, вежливо поклонился.

— Рад знакомству, — проскрипел он надсадным, хриплым голосом.

— Сэйлини Рениса, — сделав неуклюжий книксен, представилась Рениса и, не дожидаясь, когда мать укажет, куда ей сесть, бухнулась в кресло напротив гостя.

Сарояна, издав шокированный визг, тут же понеслась кудахтать перед дорогим гостем, явно стараясь сгладить оплошность.

— Ах, присаживайтесь-присаживайтесь, Ч’хас Чэйр! Не желаете ли чаю? Вы, верно, утомились с дороги!

— Не стоит беспокоиться, Р’тар Сарояна, дороги нынче пусты и не хлопотны. Предатели уже разбежались, а всех остальных канун Чёрной ночи загнал по домам. Вот и сидят, не рыпаются, гостей не очень-то привечают.

— Ох и не говорите! Время настало страшное! В семьях раздоры, не каждый наберётся смелости признать, что близкие люди ударили ножом в спину! Как вспомню тот день, слёзы сами на глаза наворачиваются. Старший сын, надежда и опора… А на деле, жалкий предатель, продавшийся ради титула и должности! Вот я всегда говорила и буду говорить, среди нагов самые верные были и остаются наши доблестные воины!

— Хотелось бы, чтоб было так, Р’тар Сарояна, но армия пострадала не меньше, — покачал головой Ч’хас Чэйр. — Крайты здорово нас подставили! Не одна семья, а весь род ушёл, даже слуг и жителей деревень с собой забрали!

— А ваш старший брат почему ушёл? — вклинилась в их диалог Рениса. — Ему тоже предложили земли и богатства, или, может быть, хорошую должность?

— Рениса! — попыталась одёрнуть мать, но её укоризненное восклицание осталось без внимания.

— Не тревожьтесь, Р’тар Сарояна, ваша дочь задала хороший вопрос, — успокоил её Ч’хас Чэйр. — Каждому из нас надо знать, отчего наши близкие оказались по ту сторону. Мой брат, сэйлини, был с детства влюблён в одну девицу, но её род — чёрной мамбы — не посчитал достойным якшаться с гремучниками и отказал ему в браке. Девицу выдали за кого-то из кобр, а сейчас они там разругались в пух и прах, и она оставила мужа, уйдя вслед за семьёй. А мой братец, как узнал, что она свободна, так и бросился за ней. Всё оставил: и дом, и жену, и детей. Правда, жена его тоже с семьёй переселилась, а вот племенников пришлось мне подхватывать.

— Как романтично! — хмыкнула Рениса. — Интересно, новый царь одобрил их союз? Или же он, рискнув ради любви, остался ни с чем?

— Рениса! — негодовала мать, да только без толку.

— Не могу знать, сэйлини. Поддерживать связь с тёмной стороны считаю предосудительным! — ответил Ч’хас Чэйр.

— Думаете, смогут и вас завлечь какими-то благами? — Рениса хитро прищурила глаза, разглядывая оказавшегося в замешательстве сэйла. Его мелкие поросячьи глазки нервно забегали, а насупленный лоб прорезала глубокая морщина.

— Рениса! — вновь вмешалась Сарояна. Она раскраснелась сверх меры, так что щёки стали пунцовыми и даже на шее выступили яркие пятна. — Что за бестактность! Как можно спрашивать такое?!

— Достойную партию вы и тут теперь сможете отыскать, имение и титул вам выделили, пожалуй, будь я Даркалом, мне бы пришлось изрядно поломать голову, чтобы заманить вас, — с улыбкой заметила Рениса. — Даже надумай он отдать за вас свою старшую дочь, вы бы вряд ли согласились, верно?

— Я всеми сердцами служу только королевской кобре! — пафосно выдал Ч’хас Чэйр, нахмурив свои тяжёлые кустистые брови.

— И ваша верная служба заставляет вас отказаться от гарема? — Новый вопрос застал сэйла врасплох и окончательно вывел из себя Сарояну.

— Рениса! — Матушка накинулась на неё. — Прекрати немедленно! Как можно ставить уважаемого сэйла в столь неловкое положение?!

— А ставить меня в сомнительное положение, значит, можно? — Рениса и не думала уступать. — Ч’хас Чэйр едва способен содержать одну жену, и то, она ему нужна, скорее, как прислуга, ведь кто-то должен приглядывать за брошенными детьми, пока он будет разбираться с работой имения!

— Да… Да как у тебя язык только повернулся сказать подобное! — от негодования Сарояна на мгновение даже потеряла дар речи.

— Но разве я не права? — Рениса дерзко повернулась к сэйлу. — Простите за прямоту, Ч’хас Чэйр, но, думаю, у вас не так много свободного времени, чтобы тратить его на куртуазные беседы, потому лучше сразу объясниться. Так вот, меня подобному не обучали. Меня вообще ничему не обучали, так что едва ли я справлюсь с возложенными обязанностями! Всё, что я умею, это устраивать скандалы на ровном месте, а ещё подслушивать и подсматривать. Не думаю, что это именно те качества, которые вам нужны!

— С-с-совершенно н-н-не н-нужны, — опешивший сэйл даже начал заикаться.

— Ну вот, — хмыкнув, Рениса покосилась на разъярённую мать, а затем вновь обратилась к Ч’хас Чэйру. — В таком случае, не смею вас задерживать. Позвольте откланяться, я пришлю к воротам слугу с корзинкой всякой снеди, угостите ваших племянников!