"Неужели такой картеж был собран из-за потасовки у склада? в тайнике была я одна, всё что ему могли донести это неудачное задержание."

Тульс молчал. Он слегка повернул голову на бок и довольно улыбаясь смотрел на неё.

"Мышь поймана. Но кот только хочет поиграть. Быть может мне удастся отделываться отчетами до возвращения Скойра и, я надеюсь, инспектора от Лорда-инквизитора."

— Наставник Тульс, если вы по поводу инцидента в доках. То я всё подробно отображу в…

— Молчать! — Тульс закричал так громко и резко, что Девора не удержавшись вскрикнула и попыталась встать. Но в этот момент тяжелая рука упала ей на плечо и твердо усадила её назад.

Наставник тем временем довольный своим успехом решил развить его сделал жест рукой в сторону тех практиков что стояли в углу. Они приблизились и вывели на свет лампы пленника. Избитый, весь в крови он смотрел на неё заплывшими глазами. Ей потребовалось целых две минуты чтобы узнать в этом кровавом месиве практика Скойра.

***

С потолка капало. Капля лениво отделялась от бетона и пролетая через узкий луч света и с плеском падала в небольшую лужицу. Камера была освещена лишь узким лучом света, падающим из маленького окошка под потолком. Судя по неровному горению свет был от лампы, поэтому понять сколько дней прошло с её задержания не представлялось возможным. По подсчетам Деворы прошло восемь дней. Тульс никуда не торопился. Он подошел к вопросу с профессионализмом, которого она от него не ожидала. Привыкшая думать, что Тульс назначен в инквизицию благодаря семейным связям и ничего кроме взятничесва не умеет она горько ошиблась.

Разговор в её кабинете закончился тем, что ей на голову надели мешок и увели в подвалы. Её не били. Лишь раздели и бросили в камеру. Тут она и провела следующие три четыре дня, практически никак не контактируя с внешним миром. Раз в день ей приносили воду и кусок хлеба. Затем, когда она уже начала верить в то, что её просто оставят здесь умирать, вынеся приговор без суда и допросов, её впервые посетили. Дверь распахнулась и в неё молча вошёл широкоплечий мужчина. Не задавая вопрос и не разговаривая с ней, он просто ударил её по лицу. Затем еще несколько раз по ребрам ногой, после чего ушел также молча. Процедура повторилась еще трижды, каждый раз степень побоев увеличивалась, хотя били со знанием дела, не причиняя серьезный вред здоровью, лишь синяки и ушибы. Деворе же оставалось только одно, наблюдать за редкими каплями и потирать ушибленные места.

Этим она и занималась, когда дверь открылась снова. Сработал рефлекс, приобретённый ей за эти несколько дней, Девора закрыла лицо руками, отползла к углу и приготовилась к боли. Но ударов не последовало, сильные руки двух практиков подняли её на ноги. На голову ей надели мешок и вывели из камеры.

Девора попыталась считать шаги, запомнить путь и понять в какую часть допросного дома её ведут. Но голод и головная боль мешали ей четко мыслить. Вся дорога превратилась в бесконечное подталкивание практиками отдающееся в голове раскаленными гвоздями. Поэтому, когда её усадили на стул, она даже обрадовалась, но затем, поняв, что последует дальше радость её исчезла.

Мешок сорвали с её голову. Первые секунды Деворе показалось что она ослепла. Даже слабоосвещенная допросная была пылающим адом для её глаз, привыкших к темноте камеры. Девора плотно закрыла глаза, затем начала потихоньку из раскрывать. Спустя несколько секунд свет уже н так сильно жег, и она смогла осмотреться.

В комнате было три человека. Два практика стоявших за её спиной и наставник Тульс, сидевший напротив неё. Несмотря на пережитое за последние дни она Девора тут же подметила, что наставник выглядел устало. От недосыпа под его глазами появились мешки, а морщины на лице стали гораздо глубже.

"Интересно. Связанно ли это как-то с тем, что меня наконец вызвали на допрос? Должно быть связанно. Тульс влиятелен и если его настигли проблемы, лишающие сна, вряд ли он стал бы тратить время на то чтобы допросить меня лично. Что же случилось?"

— Девора. — Начал он ласково, словно кот, подталкивающий мышь своей мягкой лапкой, не выпуская когтей. — Мне чрезвычайно не нравится, то что происходит. Буду честен, я недолюбливал вас. За ваше рвение и чрезмерную участливость в делах города. В моих делах. — Он сделал паузу, давая ей время проникнуться своей искренностью. — Но то, что произошло две недели назад…

"Две недели! я просидела в камере две недели."

— … меня это очень огорчило. Я ведь давал вам возможность проявить себя. Давал интересные дела, позволял, порой, зайти в их расследованиях дальше чем многим другим. И потому, мне искренне непонятно, почему вы предали меня. — Он замолчал, давая ей возможность высказаться. Девора позволила себе немного подумать.

"Что он знает? Раз ни чем меня не обвиняет, значит хочет чтобы я сама себя выдала. Быть может Скойр не рассказал им цель своей поездки в столицу."

— Я не понимаю, наставник Тульс, ничего не понимаю. Я выполняла свою работу, да я ошиблась, пытаясь поймать этого шпиона, неправильно оценила сво… — Тяжелый, глубокий вздох Тульса не позволил ей закончить.

— Что же вы со мной делаете, Девора, вы ведь одна из нас, представляете КАК мне это неприятно? — Он сказал это с такой интонацией, будто жалеть надо было его, а не сидевшую напротив, голую избитую женщину. Одновременно с этим он прикрыл глаза, упер костяшки больших пальцев в глаза и едва уловимо кивнул.

В ту же секунду один из практиков сделал шаг вперед и с силой опустил свой кулак на её скулу. Вот теперь начался настоящий допрос. Это уже был не щадящий удар призванный сохранить кости целыми, не та зуботрещена которой её обильно кормили в камере. Нет, этот удар, нанесенный резко и неожиданно, заставил Девору покачнуться на стуле и отправиться на встречу с каменным полом. Второй практик успел подхватить её и вернуть в привычное положение.

— Фарелл, мы можем всего этого избежать. Никаких пыток, никаких смертей.

"Небывалая щедрость" — подумала Девора, которая и сама ни раз предлагала подобное на допросе.

— Нужно просто рассказать мне, зачем Скойр ехал в столицу? Что ты уже успела напеть Лорду-инквизитору сделки с рыбаками? С торговцами пряностями? Расскажи мне. Ну же. Это ведь так просто.

"Выходит он не знает, думает, что всё дело в коррупции, может быть я даже выживу." — Впервые с момента разговора в её кабинете она позволила себе надежду. Девора не удержалась от легкой улыбки.

— Скалишь зубы, тупая ты сука. Ну ничего, я своего добьюсь. — словно молоткамиаска доброжелательности треснула, кот выпустил когти. — Работайте, я скоро вернусь.

Девора успела увидеть, как он встает из-за стола и поворачивается к двери прежде чем ей с силой, надавили на затылок прижав лицом к столу.

***

Дверь лязгнула, знаменуя живительную передышку. Девора с трудом приподняла голову, глядя как Тульс входит в комнату. Последние несколько часов трудно назвать приятными. В какой-то момент боль стала настолько привычной, что в голове женщины появилось какое-то просветление и она смогла вести небольшую статистику. По её подсчетам трижды она теряла сознание и приходила в себя от продолжающихся ударов. У неё было по меньшей мере три перелома. Два пальца на ногах были раздроблены, и если их и удастся сохранить, то подвижность они никогда в полной мере не вернут. Синяки и рассечения она не пыталась считать. Но вместе с тем, она всё еще жива, это уже не мало. Если Скойр так же стойко выдерживает пытки, то у них есть шанс отделаться ссылкой.

— Ну, что, как у вас тут дела. — Тульс был весел, что не понравилось Деворе. Кожа на лице слегка разгладилась и порозовела. Он был доволен, словно кот набредший на целый чан с валерьянкой. — Вы еще не решили мне что-нибудь рассказать, Фарелл?

— Наставник, мне нечего вам рассказывать, я не понимаю, о каком предательстве идет речь. — Девора решила придерживаться одной тактики, если отрицание какой-либо причастности сохранило ей жизнь до этого момента, возможно сохранит и дальше. А переломы… переломы срастутся.