Но все равно желал, чтобы браслет имел иную форму — что-то менее зловещее, чем эта змея.

«Прекрати волноваться из-за ерунды!» — приказал он себе.

И просунул в браслет ладонь.

Оставив лампу включенной, он подошел к кровати Марты. Сел на край матраса и разулся. Затем лег и вытянулся. Вытащил пистолет из кармана и положил возле правого бедра.

Подняв руку, он закрыл глаза и попытался представить Элизу, целующую браслет.

Но представил ее мертвую на краю ванны, голую, окровавленную и изуродованную, с распростертыми в стороны руками, с куском мыла во рту. Он почти почувствовал на языке вкус мыла.

Скривившись, словно от боли, он поцеловал золотую голову змеи.

«К моему дому» — подумал он, словно давая указание таксисту.

Вновь возникло странное ощущение покидания своего тела, со всем его весом и болью. Спустя секунду, он уже был за окном спальни. Коротко оглянулся на балкон под собой. Затем пролетел над темной водой бассейна. Миновал дальнюю стену здания, продолжая набирать высоту в ночи. Луна была полной и ярко сияла вверху.

Внезапно оказавшись слишком высоко, чтобы ориентироваться на местности, он приказал себе снизиться. На высоте древесных крон, он медленно полетел над улицами, пока не нашел знакомую точку. Затем двинулся к своему дому.

Он приблизился к зданию спереди и влетел сквозь железные прутья закрытой калитки во двор. Пролетая над бассейном, он осмотрел окрестности. Никого в бассейне. Никого во дворе — ни на первом этаже, ни на балконе второго. Окна многих квартир были темны, кое-где горел свет ламп или телевизоров из-за занавесок.

«Может, еще слишком рано, — подумал Нил, — Еще нет и 23:30. Ублюдок, возможно, не решится сюда нагрянуть раньше двух-трех часов ночи — чтоб с гарантией никого не было во дворе».

Он задумался, удастся ли оставаться здесь так долго.

Трудно сказать. Придется действовать по обстановке.

В следующую секунду он влетел, прямо сквозь окно и занавески, в гостиную своей квартиры.

Свет не горел. Он приблизился к выключателю на стене и потянулся. Никакой руки, однако, в поле зрения не появилось.

Он коротко рассмеялся, но никакого звука не раздалось.

«Да зачем тебе вообще свет? — подумал он, — Чего ты боишься, что ушибешься об мебель в темноте?»

Черт возьми, как же все-таки странно!

Пора бы уже привыкнуть.

Но его первый полет прошлой ночью, от дивана до Элизы и обратно, начался и закончился слишком быстро. В следующие два полета, он был слишком занят тревогами об убийце и Элизе, и практически не обращал внимания на эти безумные, потрясающие ощущения.

Сейчас, он внезапно осознал их в полной мере.

Ему с трудом верилось, что он реально парит по своей квартире в полутора метрах над полом — и реально видит смутные очертания всех предметов, реально слышит разные звуки, типа гудения холодильника — и это при том, что у него не было ни глаз, ни ушей.

Да и тела вообще не было. Он не должен был вообще ничего ощущать.

Да и не должен был находиться здесь, если уж на то пошло.

Все это было физически невозможно. Все его знания, весь здравый смысл твердили, что он испытывает нечто, чего не может быть. Никто не может просто оставить свое тело и отправиться полетать, словно некий гибрид Питера Пэна, Человека-Невидимки и Каспера, Доброго Призрака. Полное попрание законов реальности.

Единственный способ испытать подобное — во сне.

«Может, я и правда сплю в квартире Марты, — подумал он, — И все это — не более, чем сон. Прошлой ночью мне, наверное, тоже снилось, что я летал с этим браслетом».

Мне привиделось, что я вселяюсь в тело Элизы? Слышу ее мысли?

Чувствую все, что чувствует она?

Мы ведь обсуждали с ней это потом.

Или это тоже мне просто привиделось? Тогда сколь далеко эта фантазия простирается? Когда начался сон и закончилась реальность? Я вообще встречался когда-либо с Элизой? Может, я попал в аварию по дороге в видео-прокат, и с тех пор лежу в коме.

Или мертв.

«Да иди ты нахер! — пробормотал он, — Я жив. Жив и в сознании».

Это не сон.

Что бы ни происходило, оно происходит в реальности. А как — да кто знает, как?

Просто прими это как данность.

До поры, до времени.

Размышляя над странностью ситуации, Нил каким-то образом выскользнул из своей квартиры. Он очнулся уже над бассейном, приближаясь к входной калитке.

Словно его тянула туда какая-то незримая, едва заметная сила.

Он предположил, что это могла быть та же сила, что он испытал в гораздо большей степени прошлой ночью — невидимая резинка, связывающая его с физическим телом. Сегодня, он довольно долго ее не замечал. Натяжение было очень слабым, едва заметным.

«Давай-ка в подворотню заглянем» — подумал он.

И приказал себе двигаться к заднему входу.

Натяжение ему не мешало. Он даже не ощущал его, бесшумно пролетая мимо края бассейна, мимо прачечной, и за пределы двора — в подворотню.

«Просто быстренько пробегусь тут туда-сюда, — подумал он, — А потом вернусь и буду ждать в своей…»

Чуть правее, на другом конце подворотни, к нему зашагала темная фигура. Нил ощутил быстрый укол страха.

Это он?

Невозможно было понять. Голова незнакомца скрывалась за полями широкой шляпы. Длинное черное пальто скрывало форму его тела.

Даже не различить, мужчина это или женщина.

Но это вполне мог оказаться тот самый упырь, пришедший по его душу.

Оставался лишь один способ удостовериться.

Еще думая, стоит ли приближаться, чтобы рассмотреть его поближе, он против своей воли внезапно рванулся вперед над асфальтом, прямо к незнакомцу.

На котором был плащ-накидка с завязками, а не пальто.

Кто такое вообще носит? Что происходит?

Нил вгляделся в темноту под опущенными полями шляпы.

Это он?

Серым пятном виднелось узкое, безбородое лицо.

«Не знаю, — подумал Нил, — Он мог и побриться, или…»

Ай!

Внезапно, он оказался внутри незнакомца.

Ран не было.

Мужчина оказался молодым, здоровым и взволнованным. Он отчаянно потел под своим плащом, но держал его запахнутым, несмотря на теплую ночь. Подкладка, там где терлась об его тело, была мягкой, типа сатина. Он был одет в какие-то шорты, и больше ничего, кроме плаща. От икр и ниже, его ноги были обтянуты толстой кожей, в которой постоянно потели. Сапоги чуть ли не хлюпали внутри от влаги, и его ступни скользили в них при каждом ковыляющем шаге по переулку.

«Он не хромой, притворяется» — заметил Нил.

Быстро проводя оценку телесных ощущений, он игнорировал мысли этого человека. Но теперь позволил им звучать.

«Да, да, да. Я ползун, ночной ползун, ползу, ползу.

Все, кто меня увидят, штаны обоссут. Где они все? Выходите, выходите, я иду искать. Идет ползун, ночной ползун. Идет за вами. Человек-кошмар. Кто знает, какое зло копошится в моем сердце?»

Нил ощущал его злорадство, предвкушение.

«Что это за псих?» — подумал он.

Не мой псих, это уж точно.

«Да, да, да. Вот он я, ползу через подворотню. Давайте, выходите все. Узрите ночного ползуна.

Я — черное сердце ночи. Я иду за вами».

Господи боже.

Неужто вот таких типов реально можно повстречать в подворотнях по ночам?

Наверное, не только таких, но и куда похуже. А этот парень просто играет в какую-то игру, судя по всему.

Пока странный монолог продолжался, другой, параллельный уровень сознания Ночного Ползуна словно одновременно восхищался и ужасался его собственным поведением. У него была, похоже, некая фантазия — мечта рассказать своим друзьям об этих ночных прогулках. Но они вряд ли оценят, если он сам им будет рассказывать. Так будет совсем не прикольно. Надо сделать так, чтобы они случайно узнали.

Расплывчатые, как любые фантазии, мысли постепенно начали приобретать все большую и большую четкость. Вскоре, они прорвались в его внутренний монолог.