— И что теперь? — спросил Нил.

— Не знаю. Пойдем и передадим сразу пленку полиции?

— Нет. Смеешься? Я признался в таком, за что меня не то что оштрафовать, а и реально посадить могут. Если даже условно — мне судимость не нужна в биографии. Я ведь даже не задумывался об этом до сего момента — а ведь это дело серьезное. Могут лишить права на преподавание. Работу потеряю.

— Тебя что, из-за такого могут уволить?

— Я не знаю точно, но не хотелось бы проверять.

— Да тебе медаль вручить должны!

— Медалей не вручают за убийство злодеев. Если ты не полицейский… а в наших краях, даже и полицейского могут за это под суд отдать.

— Значит, не будем передавать запись полиции, — резюмировала Марта.

— Не вижу, какой от этого прок, в любом случае. Наверное, это немного прояснит для них ситуацию насчет того, что происходило в доме Элизы, но никак не поможет установить личность убийцы. И вполне может навести на мысль, что я — отличный подозреваемый.

— Ладно, — сказала Марта, — Ты прав, наверное.

— Если меня все-таки привлекут к делу, тогда, может быть, передадим им эту запись. Это должно помочь мне хотя бы избежать обвинений в убийстве.

— Договорились. Так и поступим, — она потянулась к камере, открыла ее и извлекла кассету, толкнув ее через стол Нилу, — В твоем полном распоряжении. Но у меня есть еще одна идея…

Пальцы Нила замерли над клавишами печатной машинки, и он оглянулся через плечо на Марту.

— Ну, как тебе?

— Неплохо, — улыбнулась она, — Они там забегают как ненормальные, когда это прочитают. Лишь бы поверили.

— Поверят, не сомневайся. Ублюдок хорошо заляпал дом своей кровью. И от меня там остались гильзы, когда я стрелял в фургон. Калибр совпадает, никто посторонний не мог это знать. Они поверят.

Он отогнул пластину на старой печатной машинке фирмы Royal.

Марта, надев резиновые перчатки для мойки посуды, вытащила лист из каретки. Она сложила бумагу пополам и сунула в конверт, который они уже заранее подписали и наклеили марки.

Адрес был также напечатан на конверте машинкой.

Марта запечатала записку в конверте.

— Когда, думаешь, получат? — спросил Нил.

— Брошу в ящик по дороге в аэропорт. Может, в Инглвуде. Наверное, письмо отправится завтра утром. В полиции его получат где-нибудь в среду.

— Меня устраивает.

Вскоре после одиннадцати вечера, Марта уехала на работу с конвертом в сумке.

Проводив девушку до машины, Нил вернулся в ее квартиру, открыв дверь выданным ему ключом. Он сел на диван. Немного потряхивало, сердце все еще учащенно билось.

«Ладно, — сказал он себе, — Ну вот она и ушла. Что я теперь буду делать?»

Было два варианта: или вернуться в свою квартиру физически, или отправиться туда с помощью браслета.

Если поехать туда лично, то можно будет посидеть там в темноте — например, в углу гостиной, с пистолетом в руке. В какой-то час ночи убийца может прийти.

«Обязательно придет, — сказал себе Нил, — У него нет выбора. Наверняка считает, что я его хорошо разглядел и могу опознать. Кроме того, он захочет поквитаться за дырки в своей шкуре. Захочет убить меня».

Но сначала помучить?

Раздеть и связать, сунуть мне в рот кусок мыла, чтоб я не мог кричать?

Сделать со мной то же, что он сделал с Элизой?

Похолодев внутри, Нил заверил себя, что тот парень вряд ли будет над ним так же изуверски трудиться. Там все было на сексуальной почве. Элиза была красивой женщиной.

Делать такое со мной — ему будет не в кайф.

Не надейся. Что если он не разборчивый? Что если у него и на мужиков тоже стоит? Или может, он захочет меня пытать даже и без всякого извращенного кайфа. Просто ради мести. Я сделал ему больно — он сделает мне еще больнее.

Пусть сначала достанет.

Я в него всю обойму высажу.

Пусть мечтает делать со мной что угодно — это не будет иметь значения, когда он упадет на пол с шестью пулями в башке.

Но Нил знал, что всегда может найтись что-то, что пойдет не по плану.

Его могут застать врасплох — напасть сзади.

Что если он незаметно уснет, дожидаясь убийцу? Что если пистолет вдруг даст осечку?

Что если выпустить в подонка весь магазин, а он все равно не помрет?

Идея казалась идиотской, но маленькие холодные пальчики страха забегали по его позвоночнику. Мурашки вскочили на загривке. Волосы на голове приподнялись.

Что если это и не человек вовсе? Нечто бессмертное.

Вампир там какой-нибудь.

«С ума сошел! — одернул себя Нил, — Разумеется, это человек. Из него же кровь текла, так? Из вампиров кровь не течет».

— Блин, да никакой это не вампир, просто живой ублюдок! — пробормотал он.

«Он даже кровь ее не пил, какой из него вампир?» — подумал он.

Откуда тебе знать? Он ее кусал. Выгрызал куски мяса. Одному богу известно, что это за монстр.

— Человек, — сказал вслух Нил, — Кто-то типа Дамера[4]. Ебанутый наглухо, но вполне убиваемый.

— Абсолютно убиваемый! — повторил он вслух. Затем улыбнулся.

Ему понравилось это слово.

Может, неплохо бы использовать его в каком-то сценарии.

— Абсолютно убиваемый, — еще раз повторил он, — Пулеупорный, но убиваемый.

Демонический.

«Распутин, — подумал Нил, — Но если побрить наголо, будет похож на Носферату».

Он уже решил, что никуда не поедет.

Нил перенес свою сумку в спальню Марты и поставил на комод. Вытащил оттуда только браслет.

В свете лампы, золото блестело и переливалось насыщенными глубокими цветами. Изумрудные глаза змеи поблескивали ярко-зеленым. Он покрутил браслет в руках, пристально рассматривая. Работа ювелира была весьма искусной.

«Настоящее произведение искусства, — подумал он, — Как жаль, что это оказалась змея».

Змеи кусаются.

Он покачал головой.

Наверное, форма змеи должна была что-то символизировать.

Например, змей из Эдемского Сада? Это же был Сатана, да?

Прошло уже немало лет с тех пор, как Нил последний раз читал «Утерянный Рай» Мильтона, и еще больше с поры, как он открывал Ветхий Завет. Но вроде как, змей увел Адама и Еву по какой-то там тропе в саду, предложив им запретный плод с древа знания — знания о добре и зле.

В принципе, то же самое, что делает этот браслет.

Возможно, не случайно ему придали форму змеи.

Предупреждение? Обещание запретных знаний?

Он подумал, не может ли оказаться, что сам браслет содержит в себе какое-то зло.

Нет. В это было трудно поверить. Судя по их краткому знакомству с Элизой, она была замечательной и совсем не злой — в ней не было ни малейших признаков злобы, коварства или жестокости. Она точно не стала бы использовать браслет, раз за разом, если бы в артефакте присутствовало нечто дьявольское.

И кроме того, Нил уже сам три раза им воспользовался. И не заметил ничего страшного ни в самом браслете, ни в его эффектах.