После сего обратимся к завершению деяния Ром Сагада, ибо оставили мы его в начале. Достигнув земли Вадж, послал он Батрамора[49] в Дамот, говоря [наместнику]: “Приходи, встретимся в месте, которое выберешь ты, ибо есть у меня дело, чтобы сказать тебе!”. Нам кажется, что не было у него другого дела, кроме дела беззакония и измены. Но он заподозрил его, убоялся и отказался встречаться. И когда отказался [наместник] Дамота, послал он к Азе[50], говоря: “Давай посоветуемся обо всех делах, ибо я дедж-азмач, а ты — гарад Хадья”. Чип же дедж-азмача не был пожалован ему государем, а назначил он себя сам по своему хотению. И когда прибыл посланец его к Азе, ответил тот посланцу, сказав слово коварное и смиренное:

“Ей, да будет, господин мой, как ты сказал. Разве не знаю я тебя и не давние мы знакомцы!”. И указал он день встречи, когда встретятся они. И по прошествии недели времени пришел Ром Сагад в день обусловленный к месту встречи. И тогда пришел посланец Азе, исполненный хитрости и коварства, и сказал там: “Боюсь я тебя, не приходи ко мне со многими людьми, а только с одним стремянным, чтобы держал он коня твоего, и с одним дружинником, чтобы держал он меч твой”. И услышав это, поспешил согласиться Ром Сагад и сел на коня. И тогда молили его дружинники старшие, такие, как Авусо и За-Вангель, целуя руки его и ноги и удерживая за узду коня, [но] не послушал он их. И когда не смогли они уговорить его, он покинул их и пошел, ибо был тот день с божьего попущения. А их оставил он в месте отдаленном. Сам же он поспешил, как будто шел встречать брата своего возлюбленного или повидать друга верного, с которым был долгое время в разлуке. И когда прибыл он к Азе, принял его тот с любовью и кротостью. Спешился тот с коня, приблизился к нему и поцеловал, подобно Иуде, поцелуем коварным. И затем побеседовали они обо многом, как обычно беседуют друзья при встрече. Особенно же распространял речь свою Азе, ибо был он многоречив. И когда разговаривали они, подходили дружинники [Азе] под видом гонцов по двое и по трое, держа в руках своих по три-четыре дрота, пока не стало их 40 человек. А из дружинников же Ром Сагада не пришел ни один. И тогда встал Азе и пронзил Ром Сагада копьем, которое [держал] в руке своей. И вторили ему дружинники его, и пронзали его и раз, и два, пока не вонзилось в него 12 копий. Двух же дружинников его [тоже] убили. И тогда сел Азе на коня Ром Сагада. И в то время, когда увидели [дружинники Ром Сагада], что восседает он на коне господина их, поняли они, что совершил вероломство Азе. И тогда восстали дружинники его, которые воистину достойны называться стремительными меж орлов и крепкими меж львов, и тотчас достигли они быстро [того места], где лежало тело его. И когда увидели они это, одни упали с коней, а другие ударяли себя по лицу. И после плача недолгого, оставили они рыдания, когда не благоприятствовало им место и время, ибо стало смеркаться и солнце узнало свой запад (Пс. 103, 19). Тогда взяли они тело, обернули его и пошли по дороге в Вадж. Азе же, когда увидел этих дружинников, исчез, подобно дыму пред ликом ветра, от многого страха перед ними. Но не минуло его отмщение крови Ром Сагада в день, предрешенный богом. А тело Ром Сагада принесли в церковь “Табот владычицы нашей Марии”[51] и погребли там. И тогда держали они совет и говорили: “Лучше пойти нам к Хамальмалю, брату господина нашего: в смерти ли, в жизни будем мы с ним заодно”. И, порешив так, направили путь свой в Шоа. А царь же Малак Сагад, когда услышал весть о смерти Ром Сагада и что пошли все дружинники его по дороге в Мугар, и что решили они идти в Годжам к Хамальмалю, встал поспешно из Алата, места своего зимнего пребывания, отправился и, придя в Мугар, послал к ним, говоря: “Приходите скорее к вратам нашим!”. И тогда исполнились они страха и трепета, ибо встали пред лицами их все деяния, что свершили они, покусившись на помазанника божия. И тогда покаялись они и покорились, сказав: “Да будет воля твоя, господин наш! Прийти мы придем и не станем уходить туда или сюда, только оставь нам прегрешения наши, ради бога!”. И он оставил им прегрешения их. И когда пришли они, назначил он их по чинам их и утвердил землю служения их в Мугаре. И от великой благости и щедрости его отошел от них страх. И прежде когда ворвались они в стан его, то не молчали, а ругали его, а он воздал им добром вместо зла. О благость сия, подобная благости господа нашего Иисуса Христа, который удаленных от себя приближал любовью и кротостью, а приходивших к нему не изгонял и не выводил прочь, а привязывал к себе.

И, проведя там месяц хамле и нехасе[52], вернулся он в Эндагабтан, взяв с собою Гиоргис Хайле[53] и поселив их женщин, детей и весь обоз в земле Мугар, определенной им в качестве надела цевов. И разбили они там становища свои. И, достигнув Алата, где пребывала мать его и братья, прожил он там недолгое время в терпении и молчании. И в это время разорил он гафатцев, которые отказались платить подать царю. Вот вознеслась рука крепкая и мышца высокая (Втор. 5, 15), покаравшая народ беззаконный и упасшая их жезлом железным (Откр. 2, 27), подобно тому как разбиты были сосуды скудельничи (ср. Пс. 2, 9). В то время пребывал он попеременно до преполовения поста то в Мугаре, то в Эндагабтане. Месяцем же упокоения для изменивших сему царю христианскому для Ром Сагада был месяц сане[54], а Хамальмаль же и Эсламо оба погибли в месяце хедаре[55]. Такова была и кончина их: не разлучались они в измене и в смерти своей последовали друг за другом (ср. II Книга царств. 1, 23).

И тогда после преполовения поста направил он свой путь в Вадж, чтобы идти к Батрамора. Все это было на 2-й год царствования его. И когда шел он к Батрамора по дороге через Гураге, называемых Хаузаня. И пало там 600 щитоносцев, ибо стенание вдов и сирот, которых утеснили они и забрали все имущество их, не оставив им пропитания и на день единый, достигло ушей бога Саваофа. Ради этого пало на них наказание божие, дабы другие устрашились. И было это в дни поста. И в день страстной пятницы прибыл он к Батрамора и там отпраздновал пасху и духов день. И там обрел он овцу заблудшую, За-Праклитоса, и приблизил к себе, возрадовавшись, ибо желал он увидеть его долгое время. И если восстанет противоречащий и скажет с обидой: “Зачем желал он увидеть сего бедного и убогого?”, то ответим мы и скажем: “Таков уж обычай мира сего, что хотят увидеть того, кого [давно] не видели, будь то бедный или богатый, будь то безумный или мудрец!”. И этими словами заключатся уста обижающегося, и не найдет он, что сказать. Тогда взял он дань с Батрамора в 300 коней. И, взяв ее, возвратился он в Вадж в месяц хамле[56] и устроил свое зимнее пребывание в Тазо. И во дни зимы была радость и веселие, любовь и мир.

И после окончания зимы пребывал он там до месяца тахсаса[57]. И в этот месяц восстал он из земли зимнего пребывания своего и пошел в Эндагабтан, где были мать его и братья. А оттуда пошел он с ними в Гэнд Барат. И в это время послала великая царица Сабла Вангель, боголюбивая, к сыну своему, царю христианскому, говоря: “Приходи скорее ко мне и яви мне избавление от дружинников Ром Сагада, которые осмелились вторгнуться в удел[58] мой и разорить его!”. И тотчас восстал он из Гэнд Барата и пошел в Мугар, где пребывала эта мать его, царица изрядная, и там провел он начало поста. Мать же его осталась в Гэнд Барате с Акетзэр. И в понедельник, в день начала поста, сказал он Авусо: “Судись с государыней!”. И тогда поставил он его на судной площади, и в заключение тяжбы, когда не было у того оправдания, заключил он его в Мангест Бет[59] и заточил его. И когда услышали Гиоргис Хайле, что заточили их начальника, возмутились они по обыкновению своему глупому, построили они своих всадников и щитоносцев и напали на стан государя и захватили все имущество стана. И из имущества государыни, и из имущества вейзазеров, и из имущества домочадцев всех не оставили они ничего, даже церковного имущества. Не оставили они и одеяний, в которые облачались они, так что оказались они нагими, подобно животным. Обычай непрестанный, ибо обычай [вечно] влечет к себе помышление человеческое, будь то деяние доброе, будь то деяние злое. Как сказано: “Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое, будь то в словах, будь то в деяниях” (ср. Матф. 12, 35-36). Этих же дерзких повлекла природа их к обычаю, им присущему, вплоть до того, что свершили они дело непотребное против царя и царицы. Свершив это, направили они путь свой к Валака. А сей царь, уповающий на бога, не стал медлить с погоней, собирая войско, но поспешил в путь, преследовал их и нашел их в Валака. И тогда послал Авусо, ибо был он среди них ученейшим, говоря: “Не с моего ведома было совершено безумство это против господина и госпожи моей, а по глупости народа моего. И пришел я сюда не по воле своей и разлучился с господином моим, но из-за страха и трепета, охватившего меня, когда покусились присные мои на стан господина моего и забрали имущество государыни и вейзазеров и домочадцев. И если с ведома моего было это, пусть бог разрушит жизнь мою! Ныне же все захваченное имущество я верну без остатка. Но оставь мне прегрешения, что были не по воле моей, ради бога!”. И когда услышал послание это царь милостивый и милосердный, оставил он прегрешения не только одному Авусо, который не был соучастником ни в замыслах, ни в деяниях, но и всем, которые были совращены и осмелились на такой поступок. И когда дошло до них это послание милосердия, возрадовались они и возвеселились и сказали: “Коль прощены мы, пусть придет к нам господин наш один, и то будет знаком прощения нашего, ибо не верим мы людям стана государева — ведь разграбили мы имущество их и забрали все достояние домов их!”. И, услышав это, сказал царь: “Да будет так”. Но сказали люди государевы: “Не подобает так [делать]. Разве можно идти царю одному к рабам своим, оставив войско свое?”. Он же отказался [послушать их], ибо в его обычае было принимать приходивших к нему со смирением и кротостью, а противящихся покорять мечом и копьем. Тогда сел он на коня и отправился к ним, и следовал за ним лишь один азаж Гера. И когда прибыл он к ним, то спешились они с коней и мулов своих и пали к подножию ног его, говоря: “Прости нам, господин наш!”. Он же ответил им словом милостивым, говоря “Прощаем вам прегрешения ваши, но более не грешите!”. И, сказав это, взял он их с собою, и возвратились они по дороге в Мугар, где пребывала царица верующая Сабла Вангель. И после этого возвратили они по клятве и заклятию все достояние, что забрали они у государыни и вейзазеров, и достояние людей стана. И затем вернулся он в Гэнд Барат, где пребывала мать его боголюбивая, а они остались в Мугаре, земле служения своего. И провел он праздник пасхи в Гэнд Барат, и в святую неделю справил он свадьбу дочери отца своего Ацнаф Сагада[60].