Егор сел и огляделся. Несмотря на раннее утро, Игнат уже выбрался из шатра и стоял, потягиваясь. Братья маровщики готовили оборудование. Егор, когда отправился за продуктами, увидел что-то похожее на вилы, сито, множество метёлок и деревянных и жестяных совков.

К завтраку проснулся и Павел. На этот раз выглядел он бодрым, глаза блестели в предвкушении. Хоть золотой конь и не предвиделся, курган мог преподнести сюрприз.

Егор, убрав посуду, тоже отправился на помощь к остальным. Он отгребал землю, принимал и раскладывал находки. Почти целая большая ваза с отбитым краем заставила его вздрогнуть. В своём сне он видел такую же. Он не поленился, сбегал за тряпицею, чтобы вазу завернуть.

К его возвращению откопали золотой кубок и плетёный кувшин, сплюснутый и поломанный. Игнат, вертевший в руках кубок, слегка вогнутый с одного бока, велел Егору кувшин выкинуть.

— Зачем? Я им черепки переложу, чтоб не разбились, — возразил Егор.

Он раздвинул бока кувшина, заглядывая внутрь, там оказалось пусто. Егор улыбнулся над собой, ведь если бы зарыли со змеёй, та б точно смогла выбраться.

— Хозяин, кажись, ошейник, — сказал Данила, протягивая кожаный ремень с железными шипами. — С рабами вместе схоронили?

Павел осмотрел ошейник и выдал:

— Да он даже на собаку мал будет.

После чего кинул ошейник во второй ящик. Егор вспомнил зверя из сна, думая, что там ещё поводок был. Сгнил, наверное, со временем. Следующую находку сделал Игнат. Он поднял вверх продолговатый череп с клыками.

— Господи, твоя Воля! — воскликнул Данила, крестясь. — Никак, нечисть.

— Что за глупые суеверия, — оборвал Игнат. — Это от какого-то животного. Вместе с хозяйкой погребли. Скорее всего, из кошачьих: тигр, пума крупней, может, леопард? Ханы часто зверинцы заводили.

— А какой он будет, леопард? — спросил Егор и продолжил: — Цвета песка, с чёрными пятнами и хвост длинный?

— Откуда знаешь? — удивлённо спросил Павел.

— В книге про зверей видел, нам отец Макарий, Царствие ему Небесное, показывал, — ответил Егор, лишь чуток привирая.

Старый священник действительно показывал такую книжицу в церковной школе. Вот только оттуда Егор запомнил лишь слона и крокодила.

— А вот и хозяйка мары, — сказал Осип, показывая человеческий череп.

Дальше копатели достали целый ворох костей, вперемешку звериные и человечьи. Из последних выбирали золотые и серебряные украшения: кольца, браслеты, монисто и монеты, висящие на тесьме. Саквояж заметно пополнился.

Егор сбегал ещё за одним ящиком. Он тщательно собрал в него найденные кости.

— Это ещё зачем? — спросил Павел.

— Так, когда закончите, захороню. То, что потревожили, грех. Но ещё большим грехом будет так оставить.

— А говорил, не суеверный, — хмыкнул Павел, но тут же отвлёкся на найденную другом небольшую шкатулку.

Игнат тщетно пытался её открыть. Удалось лишь с помощью поданного Осипом ножа. Крышка щёлкнула и откинулась. Под солнцем заблестели драгоценные камни.

— Не поскупился хан для любимой наложницы, — вырвалось у Егора.

— Скорее, тут одна из жён, — возразил Павел, не отрывая глаз от найденного сокровища.

Егор не стал спорить, не объяснять же, что во сне увидел. Павел тогда его и вовсе засмеёт. «Эх, девица, — подумал Егор, глядя на ящик со скелетами. — И при жизни натерпелась, и в посмертии покоя нет, совсем как Ульянке. Пусть ты веры басурманской, не оставлю твои косточки под дождями гнить».

Подняв глаза, он успел заметить, как переглядываются Осип с Данилой. Ох, как не понравились Егору эти взгляды. Он решил, что эту ночь лучше спать совсем не ложиться.

Шкатулка с камнями драгоценными копателей вдохновила, да вот всех по-разному. Павел готов был, хоть сей момент, работы свернуть и домой отправиться. Игнат, наоборот, в раж вошёл. После того, как каменья пересчитал, обратно в шкатулку сложил и в саквояж отправил, с новой силой за раскопки принялся. Маровщиков заставил землю просеивать через то сито, что Егор видел. В результате добыли маленький кинжал без ножен, с рукояткой из слоновой кости, украшенной резьбой, пару серебряных колечек да несколько монеток пробитых, от мониста отвалились или от пояса.

Братья принялись чаще переглядываться. Егору же стало тревожно, он, как и Павел, с радостью бы убрался с этого места. Причём тревога связана была не только с маровщиками и их подозрительным переглядом. Сердце словно сжимало в предчувствии чего-то опасного, неминуемого.

Немного отпустило Егора, когда обед готовил. Продукты взял самые лучшие, да побольше, вдруг действительно придётся с места срываться. Всё не пропадут. Расстарался на славу, даже Игнат на похвалу расщедрился:

— Ну, Егорша, отменный ты кашевар. Уж и не лезет, а ещё ложку съесть охота. Накормил, как на убой.

— Не зря папенька мне тебя взять присоветовал, — подключился к похвале и Павел. Воспоминания об отце, видать, и заставили продолжить: — Игнат, давай сворачиваться. Если через часок выедем, до ужина к трактиру поспеем.

Павел, а вместе с ним Егор, замерли в ожидании ответа. Хоть экспедиция и проводилась на деньги барчонка, главным считался именно компаньон.

Игнат подумал, затем ответил:

— Нет, Павлуша, не отпускает меня это место. Сегодня до ужина покопаем, да завтра до обеда. А там и домой можно. Моя б воля, я б ещё вон тот курган проверил.

Игнат показал рукой в сторону самого низкого из всех, расположенного справа от раскопа.

— Так мы можем следующим летом снова сюда приехать, — предложил Павел, оживившийся от этой мысли.

Егор, заметивший, что барчонок быстро загорается и так же быстро остывает, понадеялся, было, что за год тот, чем другим увлечётся. Однако предложение Павла подхватил Игнат.

— Ты прав. Людей больше наймём, лагерь разобьём, всё вокруг перероем!

«Да уж, — подумал Егор, — этот точно не забудет. Странный он сегодня. Неужто, сокровища в голову так торкнули?»

Игнат тут же подтвердил мысли Егора, обратившись к маровщикам:

— Ну, что, братцы, готовы на будущий год с нами в экспедицию отправиться? За эту, когда окончательный расчёт производить будем, выделим вам премию в десять рубликов.

— Чего же не отправиться, можно и отправиться, — протянул Осип, глянув на Данилу.

Данила, тряхнул головой так, что закачалась в ухе серьга, и сказал:

— Про червончик, барин, не забудь при расчёте.

— Моё слово — камень, — уверил Игнат и распорядился: — Час отдыхаем и за работу.

Судя по виду, он готов был и без отдыха обойтись, да друга пожалел. Раскапывали и просевали землю тщательно. Нашли ещё три золотых браслета, серебряный кувшин и несколько бронзовых мисок. Игнат с торжеством показывал найденное Павлу.

— Ладно, сдаюсь, ты прав! — воскликнул Павел, поднимая руки, но тут же добавил: — Но завтра после обеда уезжаем.

— Как скажешь, Павлуша, как скажешь, — рассеянно протянул Игнат, затем повернулся к Осипу. — Вот эту кучу просейте, вроде как, блеснуло что-то.

Спустя несколько минут, Игнат выхватил из сита тоненькую цепочку, заявив, что вот теперь можно и поужинать.

После ужина Павел ушёл в шатёр, а Игнат отправился к реке, чтобы искупаться и поплавать. Егор смотрел, как он удаляется с полотенцем через плечо, весело насвистывая. Даже не заметил, как подошёл Данила.

— Слышь, Егорша, — сказал маровщик, — у тебя, случаем, запасные постромки не завалялись? Завтра ехать, а наши перетёрлись, того и гляди, порвутся. А телега-то гружёная обратно пойдёт.

За всё время это была самая длинная речь, что Данила говорил.

— Есть, наш кучер мужик запасливый, перед отъездом выдал, — ответил Егор. — Айда, дам, у меня в ремонтном ящике.

Вместе с Данилой Егор зашёл за пролётку. Он открыл ящичек и склонился над ним, доставая запасные постромки из прочной кожи. Не успел разогнуться, как на его голову обрушился сильный удар, лишая сознания, погружая в темноту.