— Спасибо.

Никита Алексеевич только кивнул, даже не повернул голову. И через мгновение пикап уже скрылся за поворотом дома.

Вечер выдался томным.

Сперва соседка не открывала дверь в подъезд — пришлось ждать десять минут и стучать зубами, пока один мальчик не пошёл гулять с собакой. Я проскользнула внутрь под его удивленный взгляд и влетела на пятый этаж. К счастью, Любовь Егоровна быстро отреагировала:

— Боже, Васечка, что с тобой случилось? — воскликнула испуганно и отскочила в сторону. Дрожащим голосом я попросила.

— Можете дать мне запасной ключ, пожалуйста?

Полная круглолицая женщина с платочком на голове и в цветастом платье по обыкновению перекрестилась, вытащила из шкафа звенящую связку и протянула мне. Её наверняка распирало от ужаса и любопытства. Обычно я являлась домой в приличном виде, лишь изредка в компании незнакомца или со смазанным макияжем. Но ещё никогда — в таком раздрае.

Людмила Егоровна смотрела так, словно на моей голове начали расти грибы. Проблема была ясна — видок у меня оставлял желать лучшего, и со стороны я наверняка походила на падшую женщину.

Едва оказавшись в квартире, я бросилась к зеркалу и убедилась в своих догадках. Тушь растеклась по щекам вместе с карандашом, темно-красная помада оказалась размазана по щеке, глаза покраснели и опухли, а волосы превратились в воронье гнездо. Без промедления я отправилась в ванную: неприятное ощущение толстых пальцев на коже не оставляло, оно въелось в кровь. Не помогли избавиться от этого ни горячая вода, ни мыло, ни мочалка, ни щетка.

В итоге расшатанными нервами я легла в кровать и начала продумывать план действий на следующий день. Все накопившиеся эмоции хотелось выплеснуть, рассказать подругам, только ноутбук оказался разряжен, а сидеть с ним за столом в вечерние планы не входило.

Оставалось дождаться утра и молиться, чтоб всё обернулось в мою пользу.

Практика показывала обратное. Подлецы выигрывали, хорошие люди оставались с носом. И морально я подготовилась к самому неблагоприятному исходу событий. Половину ночи не могла уснуть, пялилась в потолок и думала. Накручивала себя.

“Что если Кузьмин обо всём догадался и поэтому решил помочь? Он не наказал виновника, хоть тот и топтался у выхода из бизнес-центра, значит, согласен с ним. Или просто не захотел устраивать разборки на виду у людей? Правда, народа не было совсем… Может, не понял? Просто увидел бедную несчастную сотрудницу без верхней одежды и решил сделать доброе дело? В любом случае, завтра будет видно. Надо только не забыть деньги найти,” — рассуждала мысленно.

Утром легче не стало. Я едва соскребла себя с кровати и с ужасом осмотрела высохшие за ночь в полотенце волосы, которые представляли из себя шедевр экспрессионизма. Времени на укладку не осталось, пришлось затягивать свою взлохмаченную шевелюру в смешной низкий хвост и делать вид, что всё так и надо.

Вместо любимой голубой рубашки надела футболку, юбку заменила на классические брюки. Ботинки и пальто нашлись в единственном экземпляре, так как новые вещи я покупала крайне редко. К счастью, эти ещё годились для носки.

С деньгами пришлось сложнее всего. Я планировала поймать такси с остановки, а для этого требовались финансы в неопределенном количестве. Утром в зависимости от пробок за индивидуальную поездку могли попросить необоснованно много. Именно для такой непредвиденной ситуации пришлось взять с собой копилку в виде розовой милой хрюшки с бантиком — туда гости кидали деньги на мои дни рождения, и внутри за много лет наверняка накопился внушительный куш. Разбивать отцовский подарок не хотелось, и я попросту взяла вещь с собой, торжественно неся в руках. Пятьсот рублей из заначки на холодильнике грели карман, однако поездки до работы обещать не могли.

Я собралась заранее — хотела заглянуть к подруге-архитектору и пожаловаться на свою судьбинушку, попросить совета, стоит ли донести на Коробкова с его абсолютно непрофессиональным поведением. Какая-то маленькая кровожадная частичка меня сидела внутри и потирала руки в ожидании мести. Зато логика подсказывала, что Олег Евгеньевич снова сможет отмазаться. Синяков не осталось, записи с видеокамеры не захватывали мой кабинет. А плакать могла из-за любой ерунды. Или потому что справедливый начальник возжелал меня уволить, а я внезапно бросилась любыми способами защищать свое место под солнцем.

Убедиться, что со стороны история выглядела правдоподобно, показалось самым разумным на тот момент.

В полной задумчивости я вышла из подъезда, крепко прижимая хрюшку-копилку к груди, пока не уперлась в остановившийся поперек тротуара автомобиль. Собралась накричать, выплеснуть негативную энергию на наглеца, ведь здесь стоять запрещалось, как вдруг встретилась с уже знакомым спокойным взглядом чёрных глаз.

Всё тот же пикап не мог по счастливой случайности дожидаться кого-то другого, тем более в нашем доме жили либо старушки, либо глубоко семейные пары. Разве что Никите Алексеевичу нравились женщины постарше…

Короткий кивок — и я без лишних слов залезла в салон. Снова генеральный таращился на меня, как на дурочку, только теперь его взгляд был полностью прикован к розовому керамическому зверьку в моих ладонях.

Наверное, со стороны это выглядело необычно. Даже странно. Но я молча пристегнулась, покрепче ухватилась за ручку и обняла копилку, чтоб случайно не разбить. Кузьмин не сказал ни слова — да и вообще, умел ли он говорить? По пути мужчина снова был сосредоточен, мрачен и необщителен, как бы я не старалась намекать и покашливать. Очевидно, беседа с заурядной сотрудницей его не интересовала.

Складывалось впечатление, что меня везут на казнь. Не покидала уверенность, что в офисе ожидал очень серьёзный разговор. И наверняка кое-кто круглый и похожий на поросёнка перевернул все события в свою сторону. Чтоб казалось, будто он жертва.

Нужно было сказать хоть что-то. Оправдаться. Выложить правду, свою историю событий. Но Никита Алексеевич не произносил ни звука, а я боялась нарушить тишину и сделать хоть что-то не так.

Большой автомобиль заехал на подземную парковку, ладони мгновенно вспотели. Разборки ожидали на десятом этаже, я с тяжелым сердцем последовала за генеральным в лифт.

Мужчина нажал на кнопку с цифрой “16” и прикрыл своим телом вызывную панель. Словно не хотел, чтоб мы останавливались на десятом.

“Точно разборки ждут,” — пронеслось в голове, пока мы ехали до нужного этажа. Туда, где не ступала нога обычного сотрудника. Весь этаж пустовал, там располагались несколько переговорных комнат, огромный кабинет директора, приёмная и небольшая кухонная зона. Но как только мы поднялись, я осознала — мы одни. Ни приятной девушки-секретаря за столом, ни круглолицего Коробкова с недовольной миной, ни Бориса из отдела кадров. По коридору разносилось эхо, когда мне приходилось семенить в ботинках с каблуками за Никитой Алексеевичем.

“В переговорке что ли все?” — устало прикинула наличие людей. И снова ошиблась, ведь Кузьмин остановился около большого стола в приемной, рядом с входом в его кабинет. При этом мужчина повернулся и уставился на меня, словно что-то должно произойти.

Ущипнула себя и с опаской покосилась на дверь. Сбрендил он что ли? Или практиковал молчаливое психологическое воздействие на нерадивых сотрудников?

Прошла секунда, другая. Десять. Двадцать. Может, даже пара минут пролетело, пока я не заметила аккуратно висевшее в углу голубое пальто. Моёпальто. На столе лежала знакомая сумка из змеиной кожи, а слева от неё на зарядке покоился телефон.

— Теперь вы мой личный помощник, — тихо прохрипел мужчина и слабо… улыбнулся?

— Вы можете либо перейти на новую должность, что я настоятельно рекомендую, либо уволиться по соглашению сторон с единоразовой выплатой, — видимо, мои круглые от ужаса глаза подсказали верный ответ, и мужчина продолжил. — Все условия в договоре расписаны, изучите. Если хотите остаться, подпишите приказ, и можете располагаться, — голос у Никиты Алексеевича оказался низким, с легкой хрипотцой, весьма сексуальным вне зависимости от контекста. Даже если бы он читал сводку погоды, это звучало возбуждающе интересно. Тем более к такому голосу прилагалось неплохое тело и симпатичное лицо.