Он тихо рассмеялся и пожаловался, что его помощница совсем отбилась от рук. Ник прошёл вдоль окон, намеренно выпячивая грудь и демонстрируя отменную фигуру, но потом отвлёкся и подошёл к журнальному столику.

Его игривое настроение мигом улетучилось, между бровей пролегла вертикальная складка, а губы сжались в тонкую полоску. Он стоял с телефоном в руках и что-то нажимал.

Всего миг — и мужчина побежал в спальню.

Я испуганно выключила плиту, сняла сковороду с недожаренной яичницей и непонимающе уселась на диван. Прошло не больше минуты — напряжённой и тяжёлой — прежде чем Ник выбежал и пронёсся мимо, бросив на ходу:

— Срочно идём.

Спешно натянула кеды, схватила вещи и полетела за начальником.

Он ничего не объяснял, нервно постукивал по стенке лифта и постоянно смотрел на экран телефона. Я не решалась заговорить и узнать, что же произошло, из-за чего спешка, куда мы собираемся. К тому же мне казалось, что сам босс вряд ли сможет ответить.

Никита вёл себя отвратительно, когда был разражён чем-то. Срывался, кричал, рычал. И мне совсем не хотелось попасть под горячую руку.

Мы сели в автомобиль, и я вцепилась в ручку над дверцей. Паника охватила с головой, ведь в таком состоянии сидеть за рулём и хоть что-то соображать босс не мог. Он явно был в совсем другом месте, хоть и физически сидел всего в полуметре от меня.

Машина резво перемещалась по рядам и летела вперёд. А я молилась, чтоб не оказаться на первом попавшемся столбе вместе с начальником.

Время замерло. За окном проносился город — яркий, солнечный день, играющие дети, весёлые взрослые. Все чем-то занимались, радовались. Но не я.

Пикап резко свернул на неприметную дорогу и остановился на парковке рядом с частной больницей. Босс едва ли не на ходу выскочил и побежал к зданию. Мне оставалось лишь следовать за ним, унимать бешено бьющееся сердце и ждать, когда же всё прояснится.

Невзрачные серые коридоры навевали скуку и страх. Врачи и медсёстры в белых халатах, какие-то странные люди, которые пялились на босса и меня. Словно знали что-то ужасное.

Он пробивался через людей, иногда толкал и наспех извинялся, поглядывал в телефон и летел вперёд. Не видел препятствий, не слышал моего призыва остановиться и объяснить, что происходит. Не понимал ничего. Казалось, Никита сошёл с ума и совсем потерял нить реальности, но вдруг из двери вышла брюнетка и бросилась на шею босса с громким плачем.

Сказать, что я растерялась — ничего не сказать.

Девушка размазывала сопли по чёрной футболке мужчины, что-то пыталась говорить, икала и снова плакала. А он гладил её по спине и бормотал слова утешения.

Они обнимались и о чем-то перешептывались, пока девушка не подняла взгляд на меня.

“Красивая, — отметила про себя и одёрнула. — Не место для ревности, Вася! Оглянись!”

Брюнетка отпрянула от мужчины, вытерла рукавом рубашки слёзы, обмахнула глаза ладонями и протянула мне руку в знак приветствия.

— Инна, — скромно представилась она и внезапно притянула меня в свои объятия.

— Моя двоюродная сестра, — опомнился вдруг Никита и спрятал руки в карманы.

С сердца упал огромный камень, хоть мы и всё ещё находились в больнице. Девушка кривой походкой отошла к стене и неловко улыбнулась, словно была виновата во всём на свете. Мужчина тем временем заговорил. Глухо и тяжело, выдавливая из себя слова:

— У моей племянницы Дины очень редкое заболевание — болезнь Гюнтера. Ей нельзя находиться на солнце, иначе появляются рубцы и… — он сглотнул, спрятал взгляд. Инна прикрыла глаза ладонью и судорожно втянула воздух через стиснутые зубы.

— Утром она вышла на улицу, и ей стало плохо, — покачала головой девушка и снова зарыдала, причитая тихо. — Я не уследила. Не заметила. Это я виновата.

Повисла тяжелая тишина, разрываемая её всхлипами и тихим шорохом шагов медсестёр. Персонал больницы проходил мимо и сочувственно склонял головы. Ник снова обнял сестру и начал гладить по спине, утешать и говорить, что всё будет в порядке.

Вскоре босс усадил девушку на один из мягких стульев около входа в палату, попросил за ней присмотреть и зашёл. Через небольшое окошко я увидела девчушку лет десяти на кровати. Она выглядела бледной, с розовыми пятнами на лице и руках. Темные волосы были убраны в хвост на макушке.

Оторвалась от стекла и села рядом с Инной, спрятавшей лицо в ладонях. Её спина тряслась от безмолвных слёз. Я приобняла девушку и, аккуратно подбирая слова, стала бормотать:

— Ты не виновата, это могло произойти в любой другой день. Не надо себя корить. Я уверена, ты хорошая мать.

Мои слова хоть и были искренними, не помогали совсем. Брюнетка выревелась, порывисто вскочила и зашла в палату к Никите и Дине. Я же осталась сидеть в ожидании.

Минуты тянулись очень медленно, словно время из быстрой горной реки превратилось банку с мёдом и едва переливалось в новую тару. Написала Сашке и уточнила, где деньги. Подруга с готовностью согласилась привезти их в любую точку города, если это срочно.

Когда наконец Кузьмин вышел в коридор, я успела сходить до кофейного автомата и налить себе латте. Затуманенный взгляд мужчины остановился на мне, брови нахмурились, губы сжались, а глаза сузились. Он порывисто подлетел к стульям и навис разъярённым коршуном.

— Мы с Диной созваниваемся каждый день вечером. Вчера она не могла до меня дозвониться и испугалась, а утром решила, что телефон плохо ловит связь и поэтому не может со мной связаться.

Он выплёвывал слова с непонятной злостью и обидой.

— Мой телефон был на беззвучном, хотя я никогда, — мужчина сделал особое ударение на это слово, поставил акцент, — так не делал. Потому что могу пропустить важный звонок. Именно из-за этого не услышал звонки от Дины, именно поэтому она вышла на улицу.

Никита сверкнул взглядом.

— Так вот у меня вопрос: это тоже было частью плана?

— Я не понимаю… — пробормотала сбивчиво.

— Всё ты понимаешь, — отрезал босс. Из напуганного Никиты он превратился в Люцифера. — Ты месяц строишь план, как вывести меня из себя и остаться при деньгах.

Горько усмехнулся и раскинул руки в стороны.

— Это всё входило в твой план?

— Я ничего не пла…

— Вася, — прервал резко, выставил ладонь вперёд в останавливающем жесте, — не стоит врать.

Едва успела открыть рот, чтоб возразить, как Никита продолжил напирать.

— Не надо врать, — отчеканил он. Вместо ответа я только помотала головой.

Непрошеные слёзы застилали глаза, делали всё вокруг мутным. Картина мира стала заблюренной. И сколько бы я не пыталась моргать и аккуратно дуть на глаза, избежать горячих солёных дорожек на щеках не получилось.

Кузьмин отвернулся, словно не поверил, что эмоция на моём лице может быть настоящей. А убеждать в обратном я не собиралась.

— И ещё один момент, — проговорил строго, по-рабочему, стоя спиной и не предпринимая попытку посмотреть на меня. — Я бы хотел проверить всю документацию по корпоративу. Особенно касательно стоимостей услуг. Есть определённые сомнения.

Голова закружилось, а сердце предательски заныло.

Он меня раскусил.

Не помнила, как вышла из больницы. На подкашивающихся ногах брела к дороге, лишь бы только оказаться как можно дальше.

“Бежать. Бежать. Бежать,” — отчаянной пташкой билась в голове мысль.

Пальцы дрожали, глаза застилали слёзы обиды и горечи, но мне удалось написать Алексеевой с просьбой привезти деньги по нужному адресу и даже вызвать такси туда же. Ведь время шло, а это значило лишь одно — приближался мой конец в фирме “Конструктор”.

Конечно, всё могло обернуться иначе. Только в другой вселенной. В следующей жизни мы с Никитой обязательно будем вместе.

Водитель такси поглядывал на меня с интересом и задавал вопросы, уточнял, всё ли нормально, что же у меня случилось. Круглый потный мужчина по-отечески вздыхал и сетовал на неразумную молодёжь, которая не хочет делиться проблемами и держит всё в себе. Но я не могла рассказать.