При звуке знакомого имени я дёрнулась, как от удара плетью, и испуганно уставилась на Галину. Девушка быстро смекнула, что к чему, поджала пухлые губы и чуть отвернулась, стараясь больше не встречаться со мной взглядом.

“Посмотри на меня! Скажи хоть что-нибудь!” — хотелось крикнуть, но слова застревали в горле.

— Он тебе не сказал про Дину, и я тоже не могу, — с сожалением в голосе констатировала она. Я лишь отрицательно замотала головой и проглотила огромный ком обиды. — Придёт время — он сам расскажет.

— О чём расскажет? — пробасил весёлый мужской голос из-за спины. Мы обе вздрогнули и затравленно переглянулись.

Галина сбежала. Сделала вид, будто кто-то из детей позвонил и срочно попросил вернуться, схватила маленький рюкзачок, махнула ладонью и была такова. Напоследок, пока босс стоял со скрещенными на груди руками и внимательно следил за каждым моим движением, она прижала указательный палец к вытянутым трубочкой губам в немой просьбе "молчать". Конечно, Никита Алексеевич не мог видеть её жест и ничего не заподозрил, поэтому я нагло соврала:

— Вы должны рассказать, каким были в детстве.

Черные брови медленно поползли сначала вверх, а потом вниз к переносице.

— Это ещё зачем? — хмуро уточнил начальник.

Казалось, внешне я не выдавала эмоций и просто пожала плечами, однако сердце клокотало в районе горла, норовя выпрыгнуть, а по спине скатилась капелька пота.

— Ну, в её глазах мы скоро породнимся, — неуверенно бормотала я. Даже врать о таком было странно и неудобно — будто инопланетянину объясняешь на китайском, как пройти в библиотеку. От одной мысли, что мы с Люцифером можем породниться, проводила в ужас и заставляла ещё больше нервничать. — И она хотела показать ваши детские фото, а потом почему-то передумала и сказала, что вы сами должны это делать и рассказать всё о вашей семье.

После моей последней фразы в черных глазах (и когда только линзу успел надеть?) заполыхали костры и забулькали котлы с грешниками.

— Она задавала вопросы о семье? — проскрежетал мужчина громогласно. — Хотела поймать на лжи?

Я никогда не видела босса таким. Он орал на других, мне досталось от него всего пару раз. И, честно говоря, поделом. В первом случае я отправила бумаги на подпись по почте совершенно обычным письмом и они потерялись. Во втором случае принесла кофе боссу в переговорку и пролила на его серые штаны в присутствии крупного партнёра. Остальным в компании всегда доставалось и просто так, ради профилактики.

Однако в тот момент сознание спуталось, мозги превратились в кисель, а все достойные отмазки улетучились. Вместо ответа судорожно кивнула и схватилась за противень.

Мужчина ещё пару минут что-то недовольно шипел, рычал и издавал странные звуки, которые я усердно игнорировала. Мало ли чего ему не нравится, сам взглядом умолял помочь ему избавиться от странной неожиданной гостьи! Кто же виноват, что она нажаловалась его сестре?

Когда почти весь ужин для начальника был готов, оставалось лишь расфасовать всё по контейнерам, он замолчал. Я даже не заметила этот момент и буквально подпрыгнула от неожиданности, когда тяжёлая теплая рука легла на мое плечо и так же резко пропала.

— Простите, напугал вас, — с явным сожалением вздохнул босс и даже отошёл на один шаг.

Пора было бежать. Потому что в этой квартире рядом с Кузьминым я чувствовала себя странно. Хотелось петь и плясать, а ещё поцеловать его четко очерченные губы и не отпускать.

Мозг отказывался работать, моё сердце сбивалось с орбиты и как сумасшедшее стремилось к мужчине в руки. Такого допускать нельзя.

Хотя так заманчиво всё…

Когда поняла, что стою и тупо пялюсь на его рот, покраснела и заговорила безэмоциональный, совершенно чужим голосом.

— Уберите чуть позже всё в холодильник. И поужинайте плотно, вы только что болели. Мне пора.

Схватила вещи, спешно натянула туфли и как бешеная лань поскакала из "нехорошей" квартиры — в обычный мир без любовных потрясений. Но едва проветрила голову походом до остановки, как вспомнила о своей основной беде — матери, которая повелась на слова мошенников. Сразу же набрала ей. Один раз, второй, третий. Длинные гудки не давали шанса на удалённую беседу, ведь мама явно обиделась.

Она делала так постоянно, как только понимала, что какая-то ситуация выходит из-под её контроля. Ей хотелось быть центром вселенной и считать, что она всегда во всём права. На деле оказывалось несколько иначе, на что мама по-детски надувала губы и делала вид, будто ничего не слышит. Даже когда отец был жив, она постоянно занималась подобным и считала, что ни в чем не виновата.

Чтоб хоть как-то разобраться в ситуации, пришлось ехать к ней. К счастью, мы жили не так уж далеко друг от друга.

Конечно, она не открыла дверь, зато Валя сподобилась. Помятая после гулянки сестра без удивления пустила меня внутрь и спокойно уточнила:

— Ты по поводу денег?

Коротко кивнула в ответ. Она знала, значит, всё потеряно. Мы в заднице.

— Мама ходила в полицию, но там сказали, что вряд ли их найдут, — Валентина пожала плечами, как будто всё в порядке. И лишь её расстроенный взгляд говорил правду.

Она надеялась на эти деньги. Как и мы все.

— И где мама сейчас?

— В спальне, — кивнула на дверь сестра, поправила сползающую лямку белой майки и шмыгнула носом.

Самый сильный человек в моей жизни был готов сломаться. Я без лишних слов сделала короткий шаг в её сторону и притянула к себе в объятия, сразу же ощутив, как плечи Вали трясутся от тихих всхлипов.

В нашей семье нежности не приветствовались. Но в тот момент я не могла её отпустить, не хотела видеть красных от слез глаз и гадать, когда же мы все выдохнем и успокоимся? Когда же обведем в календаре день — самый обычный и непримечательный для остальных и такой значимый для нас?

— Когда это закончится? — рыдала она. — Я хочу, чтоб всё закончилось.

Со всей дури прижала её к себе и зашептала зло.

— Всё будет хорошо, слышишь?

Она отчаянно затрясла головой и попыталась вырваться из моих объятий, но я не давала, успокаивала, утешала, гладила по волосам.

— Я так устала, — отчаянно ревела сестра.

Они с Надей хоть и были внешне похожи, как две капли воды, сильно отличались по характеру. Надежда легко находила язык с людьми и за секунду заводила новые знакомства, относилась к жизни наплевательски, очень эмоционально реагировала на проблемы и зачастую категорически отказывалась их решать. Каким именно образом с таким характером она умудрилась найти парня, для меня осталось загадкой, ведь в детстве на любую просьбу она ныла и бежала жаловаться родителям. Валентина же всегда была в меру веселой, открытой и жизнерадостной. Никогда не показывала, что ей больно, обидно или одиноко. Никогда не говорила, как тяжело или плохо. Только близкие знали, какие страсти умерли внутри нее, какие эмоции она глушила в себе и скрывала.

Все спрятанные от внешнего мира слезы вырвались из нее громкими всхлипами. Тонкие бледные пальцы уже сами цеплялись за мою одежду. Словно сестра боялась, что я исчезну, и никто больше в этом мире не сможет её понять.

Истерика сошла на нет, Валя успокоилась, отодвинулась и, будто ребенок, отвернулась, чтоб вытереть глаза.

— Состояние ухудшилось, — буднично сказала сестра, повернулась и слабо улыбнулась. Словно она хоть что-то решала. — Куликов настаивал на срочной операции, в противном случае это уже игра в рулетку, понимаешь?

Кивнула и нахмурились. Понимала ли я? Вряд ли.

— По примерным подсчётам мне осталось месяца четыре. И либо к тому времени найдутся деньги на операцию и донор, либо…

Она прикусила нижнюю губу и прикрыла глаза.

— Мы справимся, — прошептала я, сжала её плечо и уже более уверенно добавила. — Я достану деньги, обещаю.

Тихо вышла, на ватных ногах добралась до своего дома и, едва оказавшись в квартире, сползла по двери, душа рвущиеся наружу рыдания. Полчаса просидела в прихожей, наматывая сопли на кулак, пока не поняла — стоит действовать, а не разводить сырость. Слезами делу не поможешь.