— Банька, — почти взмолился Гаврил. — Может, вызовешь такси? Если дельце выгорит, в накладе не останусь…

— Гаврюш, я бы с радостью! — засветил профессор тусклые зубы. — Не скажи ты страшное «если». Если! Всё ужасное в истории начинается с сослагательного наклонения! Но с тобой, Гаврюш, я ни в разведку, ни в казино. Людка, запиши! Самое страшное… А, ушла.

Банька с неудовольствием достал из кармана бумагу, отыскал где-то в диване карандаш, и начал записывать очередной, как ему казалось, афоризм.

— Всё ужасное в истории начинается с сослагательного…

— Разве это не условное наклонение?

— Кто из нас профессор русской словесности?! — возмутился Банька.

— Ты. Вот я и спрашиваю…

— Балда! Олух! Я всё забыл! Из-за тебя! Прожиха!

— А вот это обидно было.

Банька закатал карандаш в бумажку и запустил получившийся снаряд в стену.

— Всё ужасное в истории… Щщёрт!

— Какое дело ты хотел со мной обсудить? — осторожно вклинился Гаврил.

— Да, бизнес!.. — немного успокоился Банька.

— Ты так же говорил о той затее с удобрениями…

— Даже боги способны ошибаться! — сверкнул Банька взглядом потрёпанного стервятника.

— Разумеется, — не смутился Гаврил. — Ты не отвлекайся.

— Ну, бизнес, — окончательно пришёл в себя Банька. — Принципиально новый для Промзоны. Никакой контрабанды, дореволюционного оружия и работорговли. Чистый, по-своему пахучий и совершенно безопасный…

— Ты так же говорил о затее с удобрениями…

— Да сколько раз извиняться! — взвился Банька. — Сколько?! Зато ты приблизился к пониманию Промзоны как никто другой! И заметь, я никогда не просил поделиться этой тайной, хотя с её помощью получил бы, наконец, своего законного Нобеля!..

— Твоя жертва невосполнима, — положил ему руку на плечо Гаврил.

— Да! — отозвался Банька, и перешёл вдруг на зловещий шёпот: — Гаврюш, эта идея перевернёт всю Промзону. Если… когда она реализуется, мы не узнаем этот край героев и легенд.

На сей раз бомж прикусил язык и не стал поминать затею с удобрениями. Банька, чувствуя, что завладел его вниманием, сделал торжественную паузу, мазнул пятернёй по непокорной пакле на голове и возвестил:

— Биотуалеты, Гаврюш. Я застрою Промзону биотуалетами.

Гаврил не увидел в его глазах шутки. Как и тогда, с удобрениями… Вздохнув, бомж задал самый логичный из вопросов:

— На хрена?

Баньку это не смутило.

— Да ты подумай! Это изменит культуру носителей нынешнего духа Промзоны, что изменит саму Промзону! Наконец-то Промзона станем местом культуры! Ты представляешь, какие изменения последуют во всём Чернокаменске?!

— Охх… — едва не схватился за голову Гаврил. — Ты ведь всё решил?

— Не охай! Да, решил.

— Твои туалеты растащат на лом!

— Нет! — весь затрясся Банька. — В этом и гениальность задумки!

— Генитальность.

— Первым назвал гениальной, а теперь выёживаешься! Я всё продумал! Наймём одних жителей Промзоны, чтобы они приглядывали за туалетами, пока другие будут ими пользоваться! Одна половина сидит, другая, сам понимаешь, охраняет…

Гаврил с ужасом обнаружил, что всерьёз обдумывает его идею.

— Допустим… допустим, ты найдёшь, чем платить сторожам. Допустим, они не позовут своих дружков, чтобы растащить конструкцию по винтикам… Но откуда у местных деньги на это удовольствие?

— Так пусть не деньгами! В этом гени… величие задумки! Важен сам факт, что люди платят за цивилизованный способ справить естественные потребности. Пусть платят едой, ломом, крышками — чем угодно!

— Без окупаемости твой бизнес развалится к едрёной фене.

— Неважно! У меня хороший гранд!

— Ваш универ загибается, какой в печёнку гранд?!

Баньку было не сломить.

— Я найду спонсора! Ходят слухи об одном типчике, якобы он стоит за теми уличными боями, которые недавно захлестнули город…

— Что ты о нём знаешь? — насторожился Гаврил. Как этот подзаборный сумасшедший мог выйти на Стомефи? Хотя, времена сейчас странные…

— А, ты не смотрел новости? Одной группировкой управляли религиозные фанатики, другой, как говорят, подручные крутого бизнесмена немецкого происхождения…

— Я знаю новости, хоть и получаю их иначе.

Банька зашептал уже на грани слышимого:

— Насчёт бизнесмена в новостях ни слова, это так, профессура болтает… А фанатиков прибили. Труп одного скинули в Каменёвку с бетонным галстуком в глотке, другого разорвали на части. Признаться, я думал, изверги опустятся до распятия, но мозгов и культурного багажа не хватило…

«Или считают распятие прошлым тысячелетием».

— Так или иначе, я узнал, что нечто стоит над боевиками фанатиков и извергов. Нечто, стравившее тёмные силы нашего города, дабы привнести в него добро и культуру…

— Как интересно.

— Именно! — сморщился Банька в проникновенной улыбке грифа. — Через связного я достал аппарат, которым тебя, наверное, обследовали — ну, потому что наркотики и алкоголь зло. Если выполню несколько поручений, спрятанных по схронам на Целине, денег у меня станет столько, что всю Промзону смогу заключить в один большой биотуалет. Я к чему, за финансовую сторону не беспокойся, Гаврюш.

— Знаешь, Банька, я называю тебя специалистом по проблемам…

— Знааю, — погладил себя профессор по обвисшему брюху.

— И кто-то думает, это потому, что ты решаешь проблемы… Когда-нибудь слышал про квесты в реальности?

— Чего?.. — вылупил стекляшки специалист по проблемам.

— Это когда группу скучающих людей водят по городу, или замкнутому помещению, чтобы они выполняли определённые действия, решали головоломки, а в награду они получают безделушки вроде твоего копеечного аппарата, но чаще просто хорошо проведённое время.

— Чушь!

Гаврил прислонился к спинке дивана.

— У девочек спроси, если не веришь.

Банька забегал глазами по полу, грызя губы. Вскочил на ноги, описал круг по комнате и, схватившись за гнездо на голове, из которого кожистым яйцом торчала лысина, плюхнулся на диван напротив того, где сидели они с Гаврилом.

— Я знал, что здесь какая-то подлянка!

— А то! — скрывая облегчение, поддакнул Гаврил.

— Вот как знал, что надо посоветоваться с тобой!

В дверь постучали, и Банька по привычке махнул рукой, чтобы кто-то открыл. Гаврил не был против. Предчувствие не подвело: в двери стоял чумазый от машинного масла студент.

— Скажите Профессору, всё готово.

— На ней можно кататься? — спросил Гаврил.

— Ну да! Мы всё заменили, подлатали где надо, теперь как новенькая.

— Отведи гостя к машине, дружок, — велел специалист по проблемам, глядя ни на студента, ни на отчаливающего бомжа. Профессор разворачивал на журнальном столике бумагу с карандашом, готовый разродиться десятком-другим гневных афоризмов. Пытаться надуть его, Игоря, Баньку!..

Студент повёл Гаврила не туда, откуда ещё доносились голоса и ленивая музыка, а свернул перед дверью в узкий проход влево, срезая путь до второй шиномонтажной, где Банька устроил гигантский гараж для одной-единственной «пятёрки».

Как ни удивительно, творчество кипело и здесь. Какой-то пухляш в белых колготках да подчёркивающих пузо подтяжках сосредоточенно прыгал на батуте, стремительно набирая амплитуду. Парень в комбинезоне автомеханика докладывал перед батутом последние бруски сливочного масла, которые формировали небольшую площадь в десять квадратных метров. Когда раздался оглушительный свисток, парень в комбинезоне отбежал как можно дальше, а толстый акробат, подпрыгнув в три своих роста, сделал полное сальто и упруго бухнулся в масло прямо выдающимся мамоном. Масло брызнуло во все стороны, обдав зрителей и даже успевшего отпрыгнуть Гаврила.

Все вокруг выглядели так, словно происходящее шло как надо, да к тому же малость предсказуемо.

— Что-что-что… что это? — услышал Гаврил собственные заикания.

— Момент истины, — пояснил студент, который привёл его сюда. — Ключ — в замке зажигания.