— Марина?

Девушка вздрогнула, повернулась на голос и расцвела. Он эффектно отодвинул противоположный стул ногой и сам не смог удержать улыбки.

— Так странно — видеть тебя, ну, в настоящем мире, — сказала она, усевшись и кладя сумочку себе на колени.

Марина работала консультантом в салоне связи через дорогу от его нового дома. Почти неделю своего «знакомства» они не заходили дальше многозначительных взглядов да лёгкого флирта возле терминала оплаты. Романтика с привкусом прошлогодних новинок индустрии смартфонов…

— Живёшь рядом? — спросил он.

— Что?.. А, нет, я от подруги, забежала выпить кофе.

Он повернулся к стойке и весело закричал:

— Слыхал, Суртов?! Не один я хожу к вам за кофе!

— Понял! Два кофе!

Марина перевела взгляд от собеседника на официанта и спрятала смешок в ладонь.

— А ты, значит, рядом.

— Когда-то да… — протянул он и увидел, что двое, поглядывая в его сторону, бросают на асфальт наполовину скуренные сигареты. — Слушай, Марина, это просто чудо, что я встретил тебя здесь сегодня, но мне пора бежать. Давай повторим здесь, за этим же столиком, но позже. Мы оба знали, что всё к этому шло…

Она старательно зарделась, искря, однако, чёртиками в глазах. Двое миновали слепую зону меж двух окон и неспешно приближались к парадной двери.

— Твоё дело, Марина, назвать время, — сказал он, вставая и нащупывая в карманах перчатки.

— Нужно подумать…

— Нет времени! — скрасил он очевидное проникновенным взглядом, затем змеёй выскользнул на относительный простор и обернулся. — Дела зовут! Будет замечательно услышать вдогонку твой ответ.

Когда двое проникли в ресторан, он успел завернуть за стойку и, получив молчаливое согласие официанта, нырнуть в чёрный ход. Марина только и успела, что открыть рот да застать Амфибея за судорожным прихорашиванием своей не по годам роскошной бороды.

К грузовому помосту ресторанчика, где стоял наш герой, причаливал так называемый грузовик-самовоз. Громоздкая тачанка неведомой марки медленно и неумолимо пятилась, заливая асфальт багрянцем из лупоглазых фар.

«А это значит…», подумал он и тут же отыскал взглядом полицейскую машину. Слуга народа стоял, прислонившись к синему борту, с табельным пистолетом наголо. Завидев движение у чёрного хода, он вскинул руку и двинулся наперерез возможной проблеме.

— Грузчик? Что-то я тебя здесь не видел. Фамилия?

Не сводя требовательных глаз, полицейский достал планшет с разлинованными листочком, аккуратно заполненный примерно на пять шестых. Пистолет тускло поблёскивал в правой руке, обращённый дулом в асфальт.

— Петров, — сказал наш герой и добавил: — Александр.

Полицейский отыскал в списке подсмотренную им фамилию и покачал головой.

— Сегодня не ваша смена.

— Как раз хотел сказать. Просто завтракал. Я пойду?

Где-то в ресторанчике рыскали двое в шапках, а сержант думал. «Бей по яйцам и беги!», вопило в нашем герое прошлое. Серьёзно взвесив все «pro» и «contra», он решил оставить этот сценарий на самый крайний случай.

— С кем там цацкаешься?! — пророкотало из полицейской машины. Наш герой проследил за взглядом обернувшегося сержанта и мысленно проклял всё на свете.

Его немезида майор Прухин, кряхтя и пыхтя из-за неподъёмного пузца, вывалился на улицу и громко захлопнул за собою синеполосную дверь. Грузовик тем временем подъехал к бетонному помосту и распечатал кузов. Чёрный ход распахнулся в обе створки, и на улицу выскочило двое грузчиков.

— Отойдите, не мешайте! — крикнул Прухин замешкавшемуся коллеге и его жертве. — Ко мне! Ох, ё. Трюкач.

— Фокусник. Майор охраняет повозки? — уничижительно заломил бровь наш герой. — Дела настолько плохи?

Прухин впечатал в него таранный взгляд исподлобья.

— Майор?.. — проговорил второй полицейский, не понимая, что происходит между этими двумя.

— Работай, Семёнов! — рявкнул майор. Сержант вздрогнул и поспешил оставить их наедине. Прухин проводил его взглядом, выдыхая жидкие клубы пара. Начинало холодать.

— Гляжу, после выписки время зря не теряешь, — сказал наш герой.

— Ты что, сучонок, здесь забыл? — волком зыркнул на него майор. — Кто тебе велел держаться от самовозов за версту? А, гад? У меня, скотина, до сих пор в ушах стоит эта херня. Из-за тебя, ублюдок, я каждую неделю просыпаюсь в склизком поту.

— Всё ещё не веришь, что то была случайность?

— Так! — проорал Прухин, глядя Фокуснику за плечо. — Прочь, козломорды! Ещё шаг, и стреляю! Руки вверх, кому сказал!

Майор выхватил табельный «Макаров» и попробовал свалить нашего героя, но тот ловко вывернулся и сам покинул линию стрельбы.

— Попутал, ментяра позорный! — крикнул один из знакомой парочки в шапках.

Прухин выстрелил в воздух и принял позу быка на корриде.

— Руки, чтоб видел! Попробуете сбежать, перестреляю как скот!

Словно в подтверждение его намерений, с неба между ним и парочкой в шапках рухнул подстреленный голубь. «Козломорды» обменялись взглядами и подняли руки.

— Ко мне! — скомандовал Прухин. — Медленней, гниды!

Когда двое в шапках подошли, Прухин ловко скрутил одного. Вторым занялся сержант.

— Ни оцепления, ни хрена, — цедил под нос майор, затягивая наручники так, чтобы потом остались синяки. — Сегодня ещё пять забегаловок за этой самовозкой объезжать. Людей не хватает. Не работа — гортензии!

— Гортензии? — переспросил наш герой. Как никогда вовремя завибрировал в кармане телефон, и он не глядя сбросил звонок.

— Дочь просит не ругаться, — покосился на него Прухин. — Не съезжай, Трюкач. Мы не закончили.

— Даже не сомневаюсь.

Наш герой катал по языку электризующий привкус победы. Всё прошло почти как надо. Оставалось только надеяться, что автор записки умеет ждать.

Злополучный март был для Чернокаменска как солнечный удар. Шутка ли — осознать, что твой город отрезан от остального мира. Черта города стала осязаемым, хоть и невидимым, барьером, сквозь который не просачивалось ничего — ни внутрь, ни наружу. И пока одни вязли в апатии и безумии, другие осваивали удивительный мир новых возможностей. Дело сводилось, в основном, к банальному мародёрству.

Во всём этом наш герой Фокусник принимал участие по-детски непосредственное, выступая, в основном, под чужим флагом. А что, деньги не пахнут, и ответственность как бы размазывается. Впрочем, иногда душа просила работать чисто ради любви к искусству. Отъем материальных благ исполнялся деликатно и как можно ближе к рамкам закона, поскольку полиция не дремала, выйдя служить и защищать буквально на следующий день после катастрофы. Словно кто-то из Канцелярии предсказал подобное развитие событий.

Фокусник и его наниматели реквизировали ставшие недействительными банковские счета, путём несложных махинаций превращая их в действительные. Перехватывали еду и медикаменты из крупных торговых сетей, которые, пользуясь ситуацией, взвинтили цены до облаков, и перепродавали по доступным ценам. Самое смешное, львиная доля заказов на акты полулегального милосердия шла от чинов Канцелярии. Наверное, изо всех сил оттягивали неизбежное.

Неизбежное наступило через месяц. Невидимая рука дефицита опустошила городские склады, и Чернокаменск вяз в предапокалиптике под унылый гул из телевизора про историческую стойкость русского человека, времена, когда всё было намного хуже, да ужасы Новой Гвинеи, хотя из-за городской черты перестали поступать хоть какая-нибудь, даже виртуальная, информация. Справиться с барьером не могли ни спутники, ни вышки мобильной связи, ни даже старые добрые кабели. И едва в воздухе повис едва ощутимый душок продовольственных карточек и жареной крысятины, на улицы хлынули они.

Пугающие фуры без водителей развозили еду, лекарства, запчасти и прочее необходимое, вмиг восстановив привычный порядок вещей. Канцелярия резво приписала их себе в заслугу, но на этот раз им не поверили даже бабушки из ЦКТЗ. Хотя в какой-то степени самовозы воплощали саму идею Абсолюта. Грузовики идеально следовали правилам дорожного движения, но только относительно других автомобилей. Пешеходов для них как будто не существовало, поэтому людские потоки стали концентрироваться возле светофоров и подземок. «Зебры» без светофоров красились в кровь и мозги столь же часто, как «незащищённые» участки дороги.