Дэнни явилась на второй урок математики. Но девушка лишь улыбнулась парню и едва махнув рукой, предпочла сесть с Мэтью. Эйдан почувствовал себя преданным и обманутым. Ему нужна была поддержка сейчас, ее поддержка. Он был готов рассказать ей обо всем, лишь бы она заверила его в том, что он не сошел с ума. Он вновь подумал о ненавистном Бренди и стиснул зубы. Мысли о том, что могло случиться с Дэн, отогнали призрачный запах цветов. Но все, о чем мог подумать Эд, что девушка больше не видит в нем интересного собеседника, друга и надежное плечо. Возможно, все это соединилось только в Бренди, и никто больше ей не нужен… Эд больше не нужен ей… Прозвенел звонок и она, сорвавшись с места умчалась из класса. Эд побежал следом, волоча открытый рюкзак за собой и чувствуя тянущую боль в спине, немного притихшую. Но волны учеников, нахлынувших в коридоры, поглотили ее.

— Слышал, ты все же получил место у мистера Тодда. Поздравляю! — за спиной возник Мэт.

— Угу. — только и ответил парень, все еще выглядывая подругу в водовороте голов, но тщетно, она исчезла.

— Будет прикольно работать с тобой в одну смену. — добавил Мэт, когда Эди все же повернулся к другу.

— Так ты получил место продавца? — спросил тут же Эд, наблюдая, как друг кладет книгу в рюкзак.

— Да, в тот же день, когда мы говорили. Кстати, и отработал первую смену. Ава все мне показала. Милая девушка. — поправив черную кепку, сказал Мэт с легкой улыбкой.

— Ну-у-у-у. — потянул Эд. — Мне так не показалось.

— Не пялься на ее лицо, и она будет мила. Не думаю, что ей хочется каждый раз вспоминать о шраме. — резковато, ответил Мэтью, и ребята двинулись к выходу из здания.

— Я и не смотрел. К тому же ее красоту не испортить шрамом. Хотя он и изящный. — приглушенно, ответил парень, вспоминая лицо новой знакомой.

— Я говорил тебе, что ты странный? — засмеялся друг. — Шрам считать изящным, да ты просто поэт, Эди. Кто же считает шрамы красивыми? Они не украшают — это миф.

— Он ее не украшает и не портит. Просто кожа слишком ровная, будто фарфоровая, и шрамы очень аккуратные, не розовые и не рваные. Словно кожа керамическая и это не шрамы, а трещины — задумчиво, ответил Эд, удерживая в памяти лицо Авы.

— Девушки пользуются косметикой. При всем уважении, Эд, ты хоть раз встречался с кем-то? — слабо улыбнулся Мэт.

— Нет. — твердо ответил Эд, дав понять, что не хочет продолжать разговор.

— Кстати о девушках. Дэнни сказала, что физкультуры не будет.

— Она сказала тебе? — удивился и разозлился Эйдан.

— Да, просила и тебе передать.

— Спасибо. — сухо, ответил мальчик. — Прости, я сегодня сам не свой. Жутко болит спина, да еще и не выспался. Хорошо, что урока не будет. Немного посплю.

— Хочешь я выйду в твою смену? — спросил Мэт.

— Нет, спасибо. Я справлюсь. — Но он не знал справится ли. Спина очень болела, шаги становились тяжелее. Тело будто тянулось к земле. Ему просто необходим сон и отдых, пусть и небольшой.

Мэт покинул его, как тогда на перекрестке. И Эди продолжил сложный путь домой. Идти оставалось недолго, но влил косой дождь. Быстро двигаться он не мог, поэтому промок едва ли не полностью. Войдя в дом, почуял запах еды и в животе сделалось плохо, так как за весь день он не съел и крошки.

— Ты рано. — удивилась Джо, но что-то в ее голосе изменилось. — Голоден?

— Да, но поем перед работой. Хочу поспать. — кратко ответил парень и двинулся к лестнице.

— Эйдан, я отниму немного твоего времени. — с надрывом в голосе добавила женщина. Эд бы ушел, но голос матери встревожил его. — Скажи мне, только честно, у тебя все хорошо?

— Да. — рассеянно, ответил Эд, сдвинув брови. — А у тебя?

— Тоже.

— Хорошо, но к чему такой вопрос, ма? — он совсем не понимал и даже не догадывался, чем было вызвано беспокойство. Они чуть ли не каждый день ругались.

— Я решилась на то, что очень долго пугало меня. Я взглянула на все картины в твоем шкафу. — почти прокричала Джо. — Они… мрачные и ненормальные.

— Ты рылась в моих вещах? Серьезно? — вскипел Эд, бросив рюкзак у дверей. — Почему?

— Я хотела увидеть твои работы и…

— Ты могла просто спросить. — он сложил руки на груди и уставился на мать. Ее слезы его не волновали сейчас. Родители снова врываются в его жизнь. Он привык, что они роются в его вещах, что-то отбирают, но всему есть предел.

— Я… поступила плохо, но…

— Что «но»? Мам, это подло лезть в мои вещи, а потом еще и сумасшедшим меня называть! — крикнул Эд. — Вы все время роетесь в моих вещах. Я устал быть чей-то собственностью. Я человек, если ты еще помнишь!

— Эди, я не называла тебя психом, просто я не понимаю их значение. — дрожащим голосом произнесла Джо. — Просто… просто… просто… Пейзажи невероятны! Я и не думала, что ты так умеешь, но эта тень за деревьями жуткая. Она почти в каждой картине, то стоит, то сидит, то видно лишь ее часть. Что это?

— Тебе нечего бояться, я не псих. Это всего лишь художественный прием. — соврал Эд. — Вот и все.

— Какой еще прием?

— Рисовать тень или очертание на том месте, где хочешь написать что-то, но позже. — раздраженно ответил парень, он собирался уйти из разговора. Злость наполняла его, как кувшин пополняют водой.

— И что ты хочешь написать в этих тенях?

— Мам…

— Скажи!

— Я не обязан отвечать. Не обязан чем-то делиться. Подстраиваться под перепады твоего настроения. Но на этот вопрос отвечу, чтобы ты передала ответ отцу, если он когда-то захочет знатью. Если ты заметила фигура везде одинаковая. — Джоан всхлипнула. Эйдан стиснув зубы продолжил. Ему хотелось сказать многое и не сказать ничего. — Да. Это Джейми. Я рисую тень, потому что не знаю, как он выглядит сейчас, а рисовать его прежним не могу.

— Отпусти его. Не нужно его рисовать, ты делаешь больно и себе и мне и отцу. Пиши нормальные картины. Оставь брата. — собравшись, ответила Джо лицо ее вновь стало непроницаемым и пустым. Она уже смотрела на сына будто сквозь.

— Выходит только тебе можно болеть по нему? Только тебе можно проявлять эмоции? Это средство выражения моей боли. Я не всегда готов плакать, а его комната — не могила, где я могу скорбеть. Я горюю, когда пишу эти картины, но если ты и это заметила, то картин без теней в разы больше. Все по-разному принимают утрату. Для меня существует такой способ, поэтому, когда вы отнимаете у меня кисти и краски, моя боль превращается в хроническую болезнь.

— Ты был еще совсем ребенком и вряд ли помнишь брата, как он есть. Поэтому не мучай себя и тех, кто рядом с тобой, Эйдан. Пойми это может повлиять на твое будущее. — продолжала Джоан. Все ее слова казались таким мусором, что Эд устал их слушать.

— Ах, ну да. — прыснул мальчишка. — Ведь только ты помнишь его, ты же мать. Мать одного ребенка. А я так картонная инсталляция без воспоминаний, без чувств и без боли. Как же ты любишь, выпячивать свою потерю. Никогда не смей больше смотреть мои картины и никогда не смей говорить со мной о брате, ты этого не заслуживаешь.

— Эйдан! — возмутилась мать, но он уже шел по лестнице вверх.

Поднявшись в свою комнату Эйдан чувствовал себя еще хуже, чем в школе. Он выпил аспирин и направился в постель. Коснувшись подушки парень пожалел, что не согласился на предложение Мэта.

То, что происходило с ним в эти месяцы стало изощренным способом убийства. Друзья, как карточные домики стали рассыпаться. Мэт все больше увлекался книгами и девушками, работал в свободные часы. Поэтому их дружба вскоре охладела и трансформировалась в приятельские отношения. Итан особо не был близок Эду, но всегда развлекал его своими выходками. Прогулки с ним были целыми приключениями, но в последнее время парень увлекся другими городами, большими и яркими. Поэтому стал все чаще общаться с теми, кто покинет город после школы, стал больше ездить в выходные и по сути, был в недосягаемости от Эди. Дэнни все чаще и чаще уходила в парней с головой, продолжала хорошо учиться и развлекаться в кампаниях совершенно не интересных ему. Ну, а родители давить пуще прежнего. Из равнодушных и безалаберных людей, они превращались в агрессивных, раздраженных и злых. А мозг, чтоб спастись от переживаний и стресса, придумал для мальчишки «лесную Дафну». Если какая-то из сторон не ослабит хватку его душа надломиться и как это случиться и что потом делать…неизвестно.