– Прикоснись ко мне, – попросила я.

Я едва дышала, когда его руки легли на мои бедра, а пальцы впились в плоть. Затем он притянул меня к себе, прижав наши тела друг к другу.

– Вот так? – спросил он хриплым голосом.

Сглотнув, я посмотрела в его карие, уже затуманенные желанием глаза.

Я коснулась его губ своими. Он замер, позволяя мне оставить один поцелуй, затем второй. На третий раз он страстно впился в мои губы, требуя открыться ему. Тристан застонал, прижимая меня ближе. Я скользнула руками вверх по его спине, зарылась пальцами в волосы, обхватила лицо, потом провела вниз по животу к серебряному поясу, застегнутому низко на бедрах, к которому сбоку крепились ножны.

Я вытащила из ножен его посох, и перед глазами снова возник образ Тристана, когда он заковал меня в магические оковы. Я практически чувствовала, как они опаляют мою кожу, когда направила посох ему в сердце.

Тристан замер.

– Никогда больше не используй его против меня, – потребовала я. – Что бы ни случилось.

– Клянусь. – Он одарил меня печальным взглядом своих карих глаз.

Я ткнула его посохом в грудь с такой силой, что, будь это мой кинжал, у него пошла бы кровь. Затем отбросила посох на пол, наблюдая, как тот закатился под стол – месть за унижение, которому я подверглась, когда сломали мой собственный посох. Расстегнув пряжку ремня, я позволила ему упасть на пол и задрала подол туники. Следом провела пальцами по бедрам Тристана, животу, затем вверх по груди. Он стянул тунику через голову и бросил ее на диван.

– Задуй свечи, – попросила я, отступая назад. В течение нескольких секунд они все были потушены. Комнату освещали только слабый лунный свет и огни городских факелов. Я сняла с себя тунику, уверенная, что никаких шрамов или синяков, оставшихся на моей коже, не видно. Тристан провел руками вверх по моему торсу и обхватил грудь, поглаживая большими пальцами соски через грубый материал сорочки, пока я не начала задыхаться от возбуждения.

– Лир, – произнес он, целуя меня в шею.

– Пойдем в постель. – Я вцепилась в его бедра и попятилась назад, направляя его в спальню мимо голого манекена.

Добравшись до кровати, я упала на спину, а Тристан навалился на меня. Я раздвинула ноги, подтянулась к изголовью, и он последовал за мной. Устраиваясь сверху, он стянул бретельки моей сорочки с плеч, попутно осыпая поцелуями подбородок и шею.

Выгнув спину, я обхватила ногами его талию. Стоило нашим телам соприкоснуться после недели одиночества и отсутствия какого-либо контакта, я едва не потеряла сознание.

– Сними это, – велела я.

Он неуклюже развязал ленты у меня под грудью, стягивая ткань и обнажая мое тело.

– О, Боги, – выдохнул он. – Ты прекрасна. – Затем поцеловал в уголок рта, отстранился, а после обхватил ладонями мои груди и, наклонившись, поцеловал их.

Я извивалась под ним, пока он ласкал ртом один заостренный сосок, а его пальцы дразнили второй. Другой рукой он провел вверх по моей шее, коснувшись пальцами губ. Я замерла, когда какая-то серебристая вещь привлекла мое внимание.

Его кольцо-печатка, символ Ка Грея. Серебряные крылья серафима под серебряной луной. Он носил это кольцо с детства, унаследовав его от своего отца после его смерти.

– Тристан, – задыхаясь спросила я. – Что мы делаем?

– Все, что пожелаешь. – Его ладонь скользнула вниз по моему животу к поясу бридж. Он продолжал ласкать мою грудь ртом, посылая волны удовольствия, жар распространился по всему телу, вызывая пульсацию между ног. – Знаю, ты хотела подождать, и мы можем, или… все, что ты захочешь.

Я отстранилась, села и взяла его за руку. Безусловно раньше я утверждала, что хочу отложить близость до момента, пока не состоится наша помолвка, но на самом деле меня не волновали подобные вещи. Таким образом я пыталась дать себе больше времени, чтобы морально подготовиться, прежде чем полностью уступить. К тому же я не хотела обнажать свое покрытое царапинами и синяками тело. Однако теперь, находясь с ним здесь в моменте, когда я действительно почувствовала, что готова пойти до конца, меня осенило – на моем пальце все еще нет кольца.

– Ты должен был сделать мне предложение на прошлой неделе, – сказала я.

Он крепко зажмурился.

– Знаю.

– Знаешь? – Я вскинула руки вверх. – Что это значит? Ты все еще собираешься это сделать?

Он откинулся на пятки, с трудом сглотнув, а затем неловко поерзал, поправляя брюки.

– Она этого не допустит.

– Твоя бабушка не даст тебе разрешения? – огрызнулась я.

– О, Боги, Лир. Не говори таким тоном. Она не просто моя бабушка. Она леди Ка Грей. Она заседает в Совете Бамарии. Проклятье, ты отлично знаешь, что все это важнее нас.

– Значит, теперь из-за того, что твоя бабушка тебе не позволяет, ты больше не хочешь брать меня замуж?

– Разумеется, я хочу жениться на тебе.

– Тогда сделай это!

– Я не могу! – раздраженно бросил он в ответ. – У меня даже кольца нет.

Я напряглась.

– Больше нет… или никогда и не было?

Он беспомощно поднял руки.

– Как, по-твоему, я так быстро собрал деньги для Цитадели Теней!

О, Боги, он этого не сделал!

– Лир, я отдал Теням кольцо моей матери. Бабушка никогда меня не простит. Она заморозила мои счета из-за этого. – С несчастным видом он запустил пальцы в волосы. – Если бы я правил нашим Ка, то уже купил бы тебе десять колец, по одному на каждый палец. Ты моя любовь. Но я не могу, пока нет, пока она все еще главная. Когда Наместник обвинил тебя, она испугалась. Она боится.

– Боится меня? – Я схватила одеяло и прикрыла грудь. Я не могла вести этот разговор полуголая. Даже в темноте.

– Боится за меня, – простонал он. – Я знаю, что ты не обладаешь вороком, но… в вашей семье он встречается.

Внутри у меня все похолодело. Он говорил о Джулс. Не о Мире или Моргане.

– Нам просто нужно дать ей немного времени. – Он сжал мою руку. – Совсем чуть-чуть. Для нее это нелегко и никогда не было.

Я уставилась в потолок, впадая в оцепенение. Леди Ромула до ужаса боялась магов, обладающих вороком, но не так, как большинство люмерианцев, которые были приучены ненавидеть и бояться их. Они с Тристаном испытывали страх на особом, более глубоком уровне. Имелась причина, по которой они охотились на ворок. Причина личного характера.

Тристану было три года, когда он стал свидетелем убийства своих родителей. Маг, обладавший способностью видений, сошел с ума и напал на Ка Грей. Запаниковав, его родители пытались защитить Тристана, но маг их одолел и разорвал на куски. Прямо на глазах у их сына.

Тристан так до конца и не оправился от этой травмы. Все люмерианцы в детстве учили глупую песенку о вороке. Мы держались за руки и пели, танцуя по кругу, а в конце песни падали на землю, притворяясь, что тонем в океане. Тристан всегда становился жестоким в конце, отталкивая других, как будто они были убийцами его родителей. Мы быстро научились не петь эту песню в его присутствии.

Я, как никто, отлично понимала, какую боль он носил в своем сердце. Видела, как он плакал по своим родителям, последние два года держала его в своих объятиях в годовщину их смерти. Именно поэтому он не переносил вида крови, она возвращала его в ту ночь.

– И что? – спросила я. – Мы дадим ей время понять, что меня не нужно бояться и я не причиню тебе боль?

Тристан покачал головой.

– Ее будет не так-то легко убедить. К тому же ты… Как бы это выглядело для Бамарии, если лорд Ка Грей женится на люмерианке, не обладающей магией?

У меня челюсть отвисла.

– Люмерианка, не обладающая магией? Вот, значит, кем ты меня считаешь?

– Нет! Это не мои слова. Они…

– Твоей бабушки? Ты заковал меня своей магией, отдал мое обручальное кольцо, оставил меня одну в тюрьме на неделю, а потом собирался трахнуть.

– Лир! – Он покраснел. – Нет… Это не так! О, Боги. Прости. Я всегда буду сожалеть об этом. Но я не знал, что делать! И сюда я пришел не для того, чтобы переспать с тобой. А чтобы увидеть тебя, обнять, убедиться, что с тобой все в порядке. Я примчался, как только узнал, что тебя освободили. Хотел бы я… – Он тяжело вздохнул. – Чтобы все было проще. Чтобы я был обычным парнем, а ты простой девчонкой, и нам не приходилось ни о чем переживать. Но мы те, кто мы есть. Наша помолвка имеет политические последствия. – Он покачал головой, в карих глазах отражалась мольба. – Не надо набрасываться на меня за то, что твой отец, Аркасва, вынужден был бросить тебя за решетку. Я прекрасно понимаю, какую роль сыграл в этом. Но, с моим участием или без, результат вышел бы тем же самым: какой-нибудь другой маг связал бы тебя, и ты это знаешь. Не я все это затеял. Перестань обвинять меня!