Пламя разгорелось ярче, его языки поднимались все выше, все дальше от моей протянутой руки. Прогремел гром, потолок исчез, открыв ночное небо, и из пламени появился обнаженный Райан. Он присел на корточки, уставившись на меня яркими изумрудными глазами. Ни сажа, ни пепел не коснулись его тела. Но его обнаженное накачанное тело было красным, и вокруг него клубился дым.

– Огонь причинил тебе боль?

Мой голос казался мне чуждым и эхом разносился по всему храму. Над головой затрепетали крылья, привлекая мое внимание к ожившим картинам Ашеры и Ориэла. На Ашере было мое ожерелье, подаренное Рамией, бриллианты из звездного огня сверкали чистой белизной, но мое ожерелье по-прежнему было на мне. Ориэл поместил божественный красный свет в грудь Ашеры, и боги обнялись. Их одежды упали на пол, когда теплый свет вырвался из сердца Ашеры и окружил их. Он сиял слишком ярко, чтобы на них можно было смотреть, но я слышала тихие вздохи и стоны, когда их тела сливались в экстазе.

Я повернулась к Райану. Его кожа все еще оставалась красной, как вечное пламя. Он наблюдал за мной сверкающим взглядом своих изумрудных глаз, сжимая и разжимая ладони, лежащие на коленях, а на лице застыло выражение боли.

Я подошла ближе.

– Я могу охладить тебя своей водой. Тебе необязательно гореть.

– Ты – огонь, – загадочно ответил он и встал с мукой на лице. Он потянулся к моему платью точно так же, как на церемонии Клятвоприношения тянулся к моей мантии. Мое одеяние превратилось в воду, заструившись вниз по телу и оставив меня обнаженной. Мои соски заострились, и волна желания захлестнула все тело.

Райан оглядел меня с ног до головы полным страсти взглядом. Какая-то сила внутри него взывала ко мне, и необъяснимая сила внутри меня запела в ответ.

– Я хочу поцеловать тебя, – произнес он со своим прекрасным мелодичным северным акцентом. – Можно?

– Да.

Его аура трепетала вокруг меня.

– Я признаю тебя. – Он говорил одновременно на древнем люмерианском и на обычном, словно у него было два голоса. – Ani janam ra.

– Я признаю тебя, – повторила я. Я слышала свой голос, но мой рот оставался закрытым. Слова эхом разнеслись вокруг нас.

Райан поднял руки и, разжав пальцы, коснулся моего лица, его разгоряченная кожа опаляла мою. Затем он притянул меня к себе, воду в огонь.

– Ты моя, – прошептал он. Я задыхалась. – Моя. С сотворения мира.

Наши губы встретились, и мы опустились на холодный пол. Он накрыл меня собой, и горячее, как пламя, желание разлилось по всему телу. Темнота и тени окутали нас подобно одеялу. Раздвинув ноги, чтобы притянуть его ближе, я почувствовала, насколько возбужденным он был, когда устроился между моих бедер. И ахнула, когда он крепче сжал меня в объятиях, целуя в шею.

– Райан. – Я извивалась под ним, влажная от возбуждения.

Он пробежался мозолистыми пальцами вверх по моему бедру и скользнул между ног, его ласки только усилили желание, а потом я почувствовала, как его возбужденный член коснулся моей сердцевины.

Он навис надо мной, и я протянула руку, чтобы коснуться его волос. Я ударилась о холодную твердую поверхность, затем еще раз, и темнота сгустилась. Райан прижался своим телом к моему. Мы оказались в ловушке. Похоронены под землей.

Золотой свет ослепил яркой вспышкой.

Дрожа, я резко села в своей постели, когда золотистые лучи рассвета хлынули в мое окно. Голова болела от недостатка сна, а изможденное тело все еще восстанавливалось после вторжения нахашимов. Зазвонили колокола. Настал первый день моего обучения сотуриона.

Я достала из шкафа свою тренировочную форму, не обращая внимания на сияющие золотые доспехи, которые мне удалось надеть на деревянный манекен, прежде чем провалиться в сон. Нижнее белье походило на сорочки, которые я носила, хотя материал был толще и эластичнее. Я закрепила его вокруг талии, затем взялась за бретельки, предназначенные для поддержки груди. Большинство сорочек были довольно просторными и позволяли дышать, но, будучи сотурионом, мне придется сильно утягивать грудь, что оказалось непростой задачей. После нескольких безуспешных попыток мне наконец удалось обернуть и связать бретельки вместе. За этим последовала черная тренировочная туника, которая также имела шнуровку на спине, хотя и с застежкой, что значительно облегчало застегивание. Следом я натянула пару черных коротких шорт, пояс и новые сандалии сотуриона на шнуровке. Они оказались значительно тяжелее, чем любая обувь, которую я носила раньше. Я только надеялась, что надела все правильно.

Храм Зари и Крестхейвен отличались гораздо большим величием, историей, искусством и культурой, но Катуриум был самым большим зданием в Бамарии. Высотой в семь этажей и столько же в ширину, он имел форму идеального круга. В центре Катуриума располагалась открытая площадка с беговой дорожкой и сидячими местами на спортивной арене. Красные и золотые остроконечные лучи выступали с крыши. С высоты полета серафима Катуриум походил на пылающее солнце. Внутри округлых коридоров и уровней находились учебные кабинеты, тренировочные залы, оружейные комнаты, полные оружия, и арсеналы мечей звездного огня.

На первом этаже я присоединилась к взволнованным Галену и Халейке за завтраком. Халейка без умолку болтала о своем наставнике, привлекательном темно-русом блондине, сотурионе из Ка Дэкватейна, Леандере Абдене, который привлек ее внимание. Он был дворянином более низкого ранга в Дамаре. Халейка подробно рассказала о его физических достижениях, но при этом продолжала мечтательно смотреть на Галена. Я слушала вполуха, не в состоянии сосредоточиться или притронуться к еде. Нам предстояло приступить к первой ежедневной тренировке сотури – часовой пробежке.

Утро на открытой арене выдалось необычайно жарким. Стремительный стоял в центре вместе с Турионом Дайреном, правой рукой Эмона, и его троюродным братом. Дайрен также входил в Совет моего отца. Он был молодым сотурионом, когда мой дядя поднял восстание. В то время как Стремительный убил дядю Тарека и расправился с заговорщиками, именно Дайрен спас моего отца от смерти, приняв на себя смертельный удар, когда отцу повредили ногу. Дайрена незамедлительно повысили до туриона, и, несмотря на репутацию угрюмого придурка, дома он слыл героем.

Нам всем поручили занять места на беговых дорожках и отметить их. Сотни кинжалов из серебристой стали с переливающимися золотыми буквами засверкали на солнце. Мы воткнули их в землю по самые рукояти, отмечая наши отправные точки. Забег начинался с объявления нового часа и продолжался до тех пор, пока хранители времени не прозвонят в колокола. Наставления Эмона наполнили меня ужасом. Никогда в жизни я не бегала на протяжении получаса, не говоря уже о полном часе. Но что еще хуже, по истечении часа мы могли остановиться, лишь когда подберем свои кинжалы. Трасса была длиной в полмили, а это означало, что мне нужно оказаться как можно ближе к своему кинжалу, когда закончится час, иначе все будут наблюдать за тем, как я пробегаю лишние полмили до финиша.

Халейка уже разминалась, одновременно завязывая свои вьющиеся каштановые волосы в конский хвост. Лиандер, ее наставник, кивнул ей, выполняя растяжку в нескольких футах от нее. Гален также получил одобрение от своего наставника, темноволосого и чрезвычайно мускулистого сотуриона из Ка Сколар.

Рядом со мной появился Райан, обнаженный по пояс, нижнюю часть его туники удерживал тренировочный пояс из простой кожи с семью ремешками, болтающимися на бедрах. Но мое внимание было сосредоточено на чем угодно, только не на его поясе.

Я знала, что под одеждой он прятал накачанные мышцы, но при виде его обнаженного торса вблизи у меня пересохло во рту. На каждом плече были вытатуированы крылья черного грифина, которые закруглялись ниже ключицы, сужаясь к концам по обе стороны груди. В памяти, словно молния, вспыхнули образы из сна. Мы с Райаном в храме, обнаженные. Томление в его глазах, его прикосновения. Необузданное желание, которое испытывала я сама и которое отражалось в нем. Я опустила глаза, не в силах противостоять странной близости, которая возникает, когда видишь сон о ком-то, кого знаешь, и тебе кажется, что он об этом знает, хотя все это случилось лишь в твоем воображении.