Все потемнело, и на глазах навернулись жгучие слезы. Ощущение жжения переместилось вниз по щекам к шее. Но жар был не снаружи.

Он был внутри. Нахашимы скользили внутри меня, извивались и шипели в горле. Я приподнялась на локтях и закричала. Моя кожа казалась прозрачной на фоне их темных тел, растягивающихся и устремляющихся во всех направлениях. Они оставляли после себя невыносимое жжение, и в том месте, где они появлялись, кожа чернела.

Я взвыла от боли. Не смогла удержаться.

– Что происходит? – крикнул мой отец. – Кунда!

– Мы почти закончили первый этап процедуры, – ответил он.

Две черные отметины скользнули вниз от шеи, исчезли под сорочкой, и нахашимы оказались внутри моих грудей. Я чувствовала, как они просачиваются все глубже, обвиваясь вокруг сердца, сдавливая, обжигая, отбрасывая на него свою тень.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Вытащите их. Вытащите. О Боги! Я этого не вынесу!

– Осталось недолго. – Глаза эксперта следили за тем, как нахашимы заскользили от сердца к животу, извиваясь вниз по моему торсу и вокруг спины, пока не переместились между ног.

Я запрокинула голову и стиснула зубы, когда жжение, усиливаясь, стало опускаться все ниже и ниже. Я потеряла контроль, стонала и всхлипывала, умоляя, чтобы это поскорее закончилось.

Когда их жар опалил пальцы ног, я закусила губу.

– Все закончено?

Они проползли через все мое тело, так что теперь пора бы им убраться. Я была готова, чтобы он отрезал мне ноги, лишь бы вытащил их из меня.

– Они должны поискать глубже, – ответил Кунда.

– Глубже?

Нахашимы проскользнули глубже, в мышцы. Я представила, как их тонкие обжигающие тела обвиваются вокруг моих костей, и закрыла глаза, дрожа всем телом от боли и жара, пока нахашимы продолжали ползать внутри меня. Я старалась дышать, сохранять спокойствие, но мой следующий вдох превратился в пронзительный вопль.

– Сейчас они выйдут, – предупредил Кунда.

Тяжело дыша, я открыла глаза так широко, как только могла.

Эксперт покачал головой, и только тут я заметила, что его глаза светятся голубым. Синим цветом люмерианской магии.

– Не через глаза.

Я начала спрашивать, как именно, но тут же получила ответ.

Нахашимы зашипели, опалив мое горло, когда скользнули по языку. Я почувствовала рвотные позывы, и эксперт, быстро вытащив нахашимов из моего рта, повернул меня на бок как раз перед тем, как меня вырвало прямо на каменный пол.

– Помогите ей, – сказал Кунда Бренне. Он сунул мне в руку стакан с водой, когда я села. – Выпейте.

Я сделала глоток, горло першило и горело. Кунда держал нахашимов на ладони и пристально их разглядывал, а затем вернул обратно в свою черную коробку, и его глаза снова приобрели свой естественный темный цвет.

– Что… – Я закашлялась, мне было трудно говорить из-за все еще пересохшего горла. Я чувствовала, что меня сейчас снова стошнит, но должна была знать. – Что они нашли?

Эксперт больше не обращал на меня внимания. Он выполнил свою работу и обратился к Бренне.

– Турион, мне нужно, чтобы вы выпустили меня из камеры. Помогите ее светлости одеться и предложите лунные листья. Жжение и сухость уменьшатся к вечеру. – Он поклонился мне. – Ваша светлость. – Его глаза снова сверкнули голодным блеском, когда он тщательно запер коробку. – Это было захватывающе. Я должен поговорить с вашим Аркасвой и Наместником.

– Подождите! – Я беспомощно протянула руку, как будто могла остановить его, заставить рассказать, что он увидел и что это значило. Что со мной было не так? Была ли я в безопасности? Могло ли это каким-то образом привлечь внимание к моим сестрам?

Сердце бешено колотилось, когда мужчины покинули Цитадель, снова оставив меня одну в темноте. Я перевернулась на бок, желудок снова скрутило, и меня стошнило.

Бренна помогла мне одеться, и я небольшими глотками выпила воду, за которой последовал чай с сушеными лунными листьями. Все тело болело. Каждый вдох и каждое движение отдавались болью в конечностях. Я ждала, сгорбившись, а Бренна стояла на страже снаружи. Прошел час, затем другой. Хранители времени забили в колокола, возвещая полдень, и когда затих последний удар колокола, вернулся Эмон.

– Леди Лириана, – сказал он, – пойдемте со мной.

– Куда? – спросила я.

– Услышать вердикт Наместника.

– Вы больше ничего не можете сказать?

Эмон медленно покачал головой.

– Идемте, ваша светлость.

Я надела сандалии, хотя не могла наклониться, чтобы зашнуровать их, и мне снова понадобилась помощь Бренны. Я взяла ожерелье Рамии, которое лежало на ночном столике с момента моего ареста, и надела его себе на шею. Прикосновение металла к коже отдалось болью, но прохлада украшения успокоила горящую кожу. Затем Бренна помогла мне надеть диадему на лоб.

Впервые за неделю я вышла на улицу как раз в тот момент, когда солнце выглянуло из-за туч, отчаянно восстанавливая свое господство на небе.

– Вот он красный цвет, – произнесла Бренна. – Цвет Батавии. – Она потянула меня за косу, теперь залитую солнечным светом. – Каждый раз, когда вы появляетесь на солнце, я вспоминаю вашу мать, Ha Ka Mokan.

– Ее душа свободна, – прохрипела я.

Я попыталась улыбнуться, зная, что она хотела проявить доброту, но внутри у меня все сжалось. Я всегда считала, что красный цвет имеет какое-то особое значение, что он дает мне какую-то более тесную связь с моей матерью и моим родом. Я думала, его значение заключается в том, что мне суждено стать такой же могущественной, как она и мои предки. Но он ничего не значил.

Бренна, Эмон и я прибыли в гавань серафимов. Гигантская птица лежала на животе, ярко-синие дверцы ее экипажа были открыты. Бренна помогла мне забраться внутрь, а затем мы взмыли в небо и полетели над Бамарией через Уртавию к храму Зари. Мы приблизились к ближайшему входу красного луча, где нас ожидал Хранитель Красного луча Светоча, чтобы отвести в Обитель Ориэла в центре храма.

Эмон ступил на помост, и выражение его лица внезапно потемнело, молниеносно превращая в Стремительного, самого смертоносного военачальника в Люмерии. Мой отец восседал на своем Престоле всевластия, его голову венчал золотой Лавр, а черные одежды Аркасвы элегантно ниспадали до сандалий. Архимаг Колайя и тетя Арианна стояли по обе стороны от него. Глаза Арианны радостно засияли, когда она меня увидела. Она подняла руки, как будто хотела обнять, но затем предусмотрительно сложила их перед собой.

Сзади на помост взошел Породитель ублюдков, а затем и Наместник.

– Наконец-то, – протянул он.

Я присела, собираясь сделать реверанс, но ноги так обессилели, что вместо этого колени подогнулись, и я больно ударилась ими о каменные плиты.

Турион Бренна низко поклонилась рядом со мной. Солнечные лучи заплясали яркими разноцветными зайчиками на полу, когда она протянула мне руку и помогла встать. Мои ноги задрожали от усилия, и меня качнуло вперед.

Вечное пламя потрескивало, полыхая белым светом на фоне светлых волос Наместника Кормака. Он наклонился вперед, и его стул заскрипел под ним.

– Уже падаете на колени? – ухмыльнулся он. – Прежде чем я вынесу решение?

– Ваше высочество, – произнесла я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как его волчья, беспощадная, готовая к нападению аура царапает стены.

– Архимаг Колайа подтверждает, что Заклинание новорожденного было снято, – сказал он. – Это означает, что ваша магическая сила освобождена, и все же вы не смогли продемонстрировать ее. Учитывая, что ваш род запятнан вороком, у нас возникло обоснованное подозрение, что вы скрываете свою магию. – Его взгляд метнулся к моему отцу, в глазах читалось обвинение. – Или кто-то прятал ваш ворок за вас. Но теперь у нас имеются результаты от Ка Мараса. Я сам был свидетелем процедуры обследования нахашимами. В результате чего мы пришли к выводу, что вы не обладаете магией.

Я прикусила нижнюю губу, потому что желание заплакать было непреодолимым. Я знала об этом уже неделю и не могла думать ни о чем другом, но после подтверждения из уст Наместника все стало каким-то образом более реальным. Я осознала, что мне суждено вот-вот потерять. Тело онемело. Правда, подобно приливной волне, накатывала снова и снова.