С давних пор было в обычае, что вновь назначенные настоятели монастыря Сан-Марко наносили визит главе дома Медичи, чтобы засвидетельствовать ему своё почтение, как бы в знак того, что они отчасти обязаны ему своим саном. Но Джироламо не исполнил этой формальности. При своём строгом отношении к людям он считал Лоренцо узурпатором, присвоившим себе господство над Флоренцией, который, сверх того, из-за своей расточительности и образа жизни не заслуживал никакого уважения. Лоренцо напрасно ждал некоторое время посещения нового настоятеля монастыря Сан-Марко, и ему было в высшей степени неприятно, что этот монах не захотел покориться обычаю, издавна вошедшему в употребление. Но ещё больше была оскорблена невниманием монаха супруга Лоренцо Медичи, гордая дщерь дома Орсини. Тем не менее как она сама, так и Лоренцо вполне сознавали, что в данном случае не может быть и речи о насилии, потому что Джироламо пользовался любовью толпы и при этом его непоколебимое мужество было всем известно.
У дома Медичи было несколько доверенных лиц, которые в былые времена заведовали его торговыми делами; Лоренцо, достигнув власти, давал им время от времени разные поручения, касающиеся государственного управления.
Теперь он послал двух из них, Пьетро де Бибиена и Доменико Бонти, к настоятелю Сан-Марко, чтобы дружески убедить его в необходимости покориться установленному обычаю. Посланные обратили внимание Савонаролы на те преимущества, какими пользуется монастырь благодаря щедрости Лоренцо Медичи, и доказывали, что от него, собственно, зависит утвердить выбор настоятеля. Но Джироламо ответил, что обязан своим саном Богу и никому из смертных.
Отказ Савонаролы был тем неприятен для Лоренцо, что настоятель таким образом объявлял себя его противником. Он сделал дальнейшую попытку подействовать на Савонаролу и с этой целью отправил тайно в монастырь одного из своих приближённых, так как ему необходимо было склонить на свою сторону всемогущего проповедника, руководившего настроением толпы. Леонардо Ручеллаи, посланный к Савонароле с этим щекотливым поручением, предложил ему ценные подарки от имени правителя Флоренции, но потерпел полную неудачу. Джироламо с презрением отверг их.
Лоренцо в третий раз отправил послов, которые должны были объяснить упрямому монаху, что его поведение посеет раздор между флорентийцами и будет способствовать образованию новых партий и что если он не изменит образа действий, то его дальнейшее пребывание в городе не может быть терпимо.
Джироламо ответил:
— В таком случае пусть удалится Лоренцо, но я должен остаться, из нас двоих не я, а он сам приносит несчастье городу!
При тех условиях, в каких находилась Флоренция, Лоренцо мог потерять всякое значение в глазах народной толпы, если бы в данный момент не воспользовался тем преимуществом, какое имел над настоятелем монастыря Сан-Марко в силу своего общественного положения. Но, с другой стороны, он настолько ценил умного и смелого противника, что в глубине души искренно желал примирения и чувствовал потребность идти с ним рука об руку.
Наконец, он решился сделать ещё одну и последнюю попытку, чтобы преодолеть упрямство Савонаролы, и сам отправился к нему. Когда он в былые времена посещал монастырь Сан-Марко, то настоятель всякий раз торжественно встречал его в коридоре со старейшим из монахов, но Джироламо отступил от этого обычая и остался в своей келье. Таким образом, Лоренцо должен был окончательно убедиться, что все усилия победить этот непреклонный характер будут напрасными.
Здесь мы должны сделать небольшое отступление, чтобы вполне уяснить себе значение вышеописанного события. Лоренцо Медичи был одним из выдающихся людей своего времени, его духовные стремления могли осуществиться в грандиозных размерах потому, что благодаря широким торговым оборотам он постоянно имел в своём распоряжении огромные суммы денег. И тогда было немало властелинов, которые покровительствовали искусству; другие отличались политическим честолюбием или славились своим богатством, но Лоренцо совмещал в себе все эти качества, так что перед его звездой бледнели все остальные.
Теперь искусство считается у нас не более как украшением жизни и источником наслаждения для тех людей, которые способны понимать его, между тем как для тогдашних флорентийцев оно составляло неизбежное условие существования. Везде слышалось пение, сочинялись стихи; умный разговор считался одной из первых потребностей всякого образованного человека. И вряд ли возможно было больше любить свой город, нежели его любили флорентийцы! То, что делалось в нём, больше интересовало их, чем важнейшие события, происходившие в остальном мире.
Лоренцо был наилучшим правителем для своих соотечественников и вполне удовлетворял их умственные и нравственные стремления. Между прочим, он основал в монастыре Сан-Марко род музея, где для художников, желающих изучать искусство, выставлены были античные и новые скульптурные произведения. Благодаря этому музею талантливый Микеланджело Буонаротти, который до этого против воли своего отца тайно занимался живописью, поступил в ученики к Доменико Гирландайо, чтобы испытать свои силы в скульптуре. Первым опытом Микеланджело в этой области искусства была маска фавна, сделанная им в саду Сан-Марко, куда он случайно зашёл со своим приятелем Франческо Грановеччи, который также работал в мастерской Гирландайо. Лоренцо Медичи обратил внимание на эту маску и выхлопотал у отца Микеланджело, чтобы тот позволил своему сыну жить во дворце Медичи. Вскоре после того Торриджьяно, один из соучеников Микеланджело, разбил ему нос ударом кулака, так что последнего принесли замертво домой. Одни говорили, что Микеланджело был сам причиной ссоры, другие, что поводом к ней была зависть со стороны менее талантливого художника. Торриджьяно вынужден был бежать из Флоренции и после того много лет не возвращался на родину. Но это событие не имело никакого влияния на дальнейшую судьбу Микеланджело, который неизменно пользовался особенной милостью Лоренцо и до самой его смерти оставался во дворце Медичи, где изучал находившиеся там богатые сокровища искусства. Кроме того, Лоренцо, узнав о денежных затруднениях отца Микеланджело, назначил ему небольшую пенсию, что окончательно помирило старика с профессией сына. Эти и подобные случаи доказывают, насколько Лоренцо любил и понимал искусство; его непосредственное влияние отразилось и на успешных занятиях Флорентийской художественной академии, которая принесла богатые и блестящие плоды. Властелины могут только унизить искусство, если покровительствуют ему из-за внешних поводов, а не вследствие понимания художественных произведений и нравственной потребности. Но сам Лоренцо Медичи был основательно знаком с классическим миром. Он выбирал наиболее способных юношей по собственной инициативе, назначал преподавателей и из попыток начинающих художников мог составить себе более или менее правильное суждение об их дальнейшей будущности. Драгоценные коллекции, предоставленные им в распоряжение желающих, доставляли и ему самому величайшее наслаждение. Он дал возможность молодёжи познакомиться в его дворце с первыми учёными Италии. Те из художников, талант которых представлял для него известный интерес, всегда находили место за его столом, и он всеми способами старался сблизить их со своей семьёй.
Однако, несмотря на все достоинства Лоренцо и важные услуги, оказанные им культуре Флоренции, новый настоятель монастыря Сан-Марко осмелился открыто выказать ему своё презрение. При тогдашних условиях отказ Савонаролы признать первенство Лоренцо был явным объявлением войны, потому что со времени заговора Пацци дом Медичи достиг такой недосягаемой высоты, что никто не осмеливался оспаривать его власть и влияние.
Само собой разумеется, что смелый монах должен был объяснить своим приверженцам принятый им враждебный способ действий. Он начал свои обвинения с того, что Лоренцо старался усилить достигнутую им власть безнравственными средствами. Брак Маддалены Медичи с Франческетто Чибо послужил ему в данном случае наилучшим орудием. Франческетто был известный игрок и часто проматывал огромные суммы; всем было известно, что золото, которое он проигрывал, взято им из папской казны, составленной преимущественно из благочестивых приношений пилигримов и из доходов, получаемых от индульгенций и продажи мощей. Лоренцо выдал свою единственную дочь за этого легкомысленного человека, которого все считали сыном папы, чтобы по возможности сблизиться со святым отцом. Цель была вполне достигнута, потому что вскоре после того второй сын Лоренцо, несмотря на свою раннюю молодость, был возведён в сан кардинала.
