Мария внимательно слушала своего красноречивого собеседника, но в это время ребёнок, бывший на её руках, начал громко плакать, старший мальчик также выказывал явные признаки нетерпения.
Она попросила у живописца дать отдых детям, говоря, что снова возьмёт их к себе и что они, вероятно, будут смирнее сидеть, если им предоставить теперь немного свободы.
Леонардо изъявил своё согласие и заметил с улыбкой: — Разве у нас, взрослых людей, также не появляется время от времени томительное желание избавиться от оков, которые налагают на нас обычай и приличия... Но простите меня, синьорина, это ни в коем случае не относится к вам; личность ваша настолько гармонична, что вы не можете иметь подобных желаний. Что же касается нас, мужчин, то мы часто переступаем положенные границы и следуем нашим безумным фантазиям; благо тому, кто при этом может соблюсти известную меру и снова вернуться на истинный путь.
Мария опустила на землю ребёнка, которого держала на руках, и, усадив рядом с ним старшего мальчика, вернулась на прежнее место. Она ничего не ответила на лестное для неё замечание художника и возобновила прежнюю тему разговора.
— Я вполне разделяю ваше мнение, — сказала она, — что для надлежащего развития прирождённых дарований необходимы благоприятные условия. Но мне кажется, что художники совершенно не подходят под это правило. Возьмём любого из них, если в нём нет искры божественного огня, то бессильно будет образование, учение и даже самое тщательное воспитание.
Глаза Леонардо сверкнули, когда он услышал эти слова из прекрасных уст молодой девушки.
— Вы правы, синьорина, — сказал он, — истинный художник немыслим без этого; но и для него необходимы развитие и благоприятные обстоятельства, чтобы он мог сделаться достойным своего призвания и искра божественного огня обратилась бы в яркое пламя. Разумеется, нередко мы видим совершенно обратное явление: гений подчас достигает ещё более широкого развития вследствие страданий и невозможных лишений, нежели при самых счастливых условиях жизни. Говорят даже, что в большинстве случаев нам необходимы сильные нравственные потрясения, чтобы дойти до полного развития художественных сил.
— Это было бы слишком жестоко! — воскликнула Мария, бросив пристальный взгляд на своего собеседника. — В таком случае простым смертным приходилось бы избегать общения с художниками из боязни низвести их с высоты желанием составить их счастье или же ежеминутно быть готовым видеть их страдания и мириться с ними в интересах искусства. Это плохой выбор, — добавила она с лёгким вздохом.
— Художники, как и все люди, должны мириться со всяким положением, — ответил Леонардо, — потому что каждый из нас в большей или меньшей степени служит орудием провидения. Если бы ваш дядя Лоренцо Медичи начал раздумывать, нужно или нет покровительство художественному гению, то Флоренция никогда не увидела бы многих бессмертных произведений. Его всеобъемлющий ум одинаково полезен для современников как в области политики, так и в искусстве и науке; он не задаётся вопросом, все ли взлелеянные им ростки достигнут полного развития. Неужели природа заботится о том, что тысячи зародышей гибнут безвозвратно! В нашей душе должно быть только желание выполнить возложенное на нас дело, остальное в руках Божьих...
Леонардо замолчал, потому что в эту минуту на дороге из замка послышались шаги, и вслед за тем к ним подошла старая служанка в простой тёмной одежде и с небольшой корзинкой, которую она заботливо придерживала обеими руками.
— Это ты, Нона! — воскликнула Мария, вставая с места и сделав несколько шагов навстречу старухе, которая объявила с торжественным видом, что принесла лекарства и взяла из дому всё необходимое, чтобы облегчить страдания больной. Затем она обратилась к молодому живописцу и с болтливостью, свойственной женщинам её звания, сказала:
— Да, сеньор, печальна судьба этой бедной Марианны! Вот уже четыре месяца, как она овдовела: никто не знает, кем убит её покойный муж, только его нашли в нескольких шагах от границы с ножом в груди. Вероятно, всё вышло вследствие того, что он поссорился с каким-нибудь приятелем. Беппо похоронили, а его жена до сих пор лежит больная от испуга и горя. Наш синьор хотел было расследовать дело, но по ту сторону границы не добьёшься справедливости, там никто не думает о наказании преступников! Счастье для бедной женщины, что она живёт поблизости от замка Буэнфидардо и наши господа принимают в ней участие, потому что иначе ей пришлось бы просить милостыню и погибать от голода с двумя детьми. Немало нищих бродит в здешних местах; вся их одежда состоит из тряпья, подаренного сострадательными людьми, питаются они чем попало — сухими корками, которые выпросят по деревням, или же лесными орехами, ягодами и всякой всячиной. Марианна давно умерла бы с голоду и дети были бы покинуты, если бы не наши милостивые господа...
— Довольно, Нона! — прервала её Мария. — К чему ты рассказываешь всё это? Пойдём посмотрим больную, синьор подождёт нас.
С этими словами она взяла ребёнка на руки и в сопровождении мальчика и служанки вошла в убогую хижину, которая была в нескольких шагах от них.
Леонардо показалось, что с её удалением внезапно исчезло солнце, хотя оно светило по-прежнему. Сердце его болезненно сжалось от неопределённого опасения, но это продолжалось одну минуту, он снова ощутил особенное, никогда не испытанное настроение духа. Это было какое-то просветление свыше, как будто Дева Мария, образ которой запечатлелся в его сердце, явилась ему во всей своей небесной всепрощающей благости.
Видение, сначала неясное и как бы подернутое туманом, принимало всё более и более определённые очертания и наконец предстало глазам удивлённого художника во всей своей недосягаемой красоте, когда отворилась низкая дверь хижины и на пороге появилась нежная фигура молодой девушки. На её кротком милом лице выражалось глубокое сожаление, вызванное зрелищем нищеты и страданий, которое придало её чертам неземную, одухотворённую красоту. Леонардо видел много восхитительных прославленных красавиц, но ни одна из них не производила на него такого чарующего впечатления, как в эту минуту Мария Пацци.
Она робко предложила молодому художнику проводить её в Буэнфидардо. Леонардо с радостью принял это приглашение и, не помня себя от счастья, шёл рядом с нею по дороге, ведущей в замок, между густыми изгородями, под тенью оливковых деревьев. Сначала Мария была в грустном настроении духа и заговорила о несчастьях, которые незаслуженно преследуют людей. Но душа художника была так переполнена радостными ощущениями, что в ней не было отголоска для мрачных мыслей. Он старался развлечь Марию и навести разговор на более весёлую тему.
— Счастье и несчастье, — сказал он, — только ступени бесконечной лестницы человеческой судьбы. Само собою разумеется, что мы не имеем права отворачиваться от людских бедствий или холодно относиться к ним, но, с другой стороны, не следует ради чужих страданий упускать из виду собственного счастья. Молодость, здоровье, весёлое настроение — величайшие сокровища, выпавшие на долю человека, и, пока он обладает ими, он должен благодарить судьбу и радоваться каждой минуте с твёрдой надеждой на счастливое будущее...
Мария торопливо ответила, что вполне разделяет этот взгляд, тем более что её грусть незаметно рассеялась под влиянием весёлого собеседника. Затем разговор их снова перешёл на искусство, и они в наилучшем расположении духа дошли до ворот замка, где их встретил Пьетро Пацци, который узнал от матери о прибытии неожиданного гостя.
Пьетро только что вернулся с отцом с соколиной охоты и, поручив лошадь конюху, поспешил навстречу сестре. Он приветствовал молодого живописца сердечным пожатием руки, как старого приятеля, так что их прежнее мимолётное знакомство благодаря исключительным обстоятельствам приняло более непринуждённый и задушевный характер.
Владелец замка ожидал гостя в нижней зале и радушно встретил его со свойственной ему обходительностью, исполненной чувства собственного достоинства. Звание художника в то времена было лучшей рекомендацией; сверх того, в пользу Леонардо говорили его статная фигура, приличные манеры и умное выражение лица, так что семья Пацци невольно отнеслась к нему как к близкому человеку. Такому доверию, разумеется, отчасти способствовало и его прежнее знакомство с Пьетро.
