— Да, сеньора, я уже несколько лет живу в прекрасной Флоренции, где посвятил себя изучению живописи.

— Странно, что я ни разу не встретила вас в нашем городе! — сказала дама. — Я решаюсь также выразить удивление, что вы никогда не видали ни меня, ни моей дочери... Быть может, это объясняется тем, что в последнее время мы редко бывали во Флоренции, а затем переехали в этот уединённый замок...

— Нет, синьора, — возразил скромно художник, — главная причина этого заключается в моей ничтожности, так как до сих пор я ещё ничем не успел заявить о своём существовании. Хотя я не принадлежал к числу усидчивых учеников в мастерской великого маэстро Верроккьо и достаточно странствовал по городу со своими приятелями, но мне редко приходилось бывать в обществе знатных дам. Вдобавок я слишком неизвестный человек, чтобы обратить на себя чьё-либо внимание. Меня зовут Леонардо да Винчи; я сын небогатого дворянина, поместье которого названо его именем. Я посвятил себя изучению искусства, но достаточно хорошо владею оружием и достиг известного искусства в рыцарских играх и упражнениях, так что подчас у меня недостаёт времени, чтобы серьёзно заняться живописью.

— Если я не ошибаюсь, — возразила дама, — то мой сын рассказывал мне о вас. Вы видите перед собой Бианку Медичи, жену Гуильельмо Пацци, а это моя дочь Мария; к сожалению, я должна поспешить домой, чтобы прислать кого-нибудь на помощь больной женщине, которая лежит в этой хижине. Не хотите ли отправиться вместе со мной в замок, где вас ожидает самый радушный приём, тем более что при нашей уединённой жизни молодой художник — желанный гость. Сын мой будет рад случаю побродить с вами по здешним горам; я уверена, что вам не придётся сожалеть, если вы посвятите несколько дней изучению этой живописной местности.

— Я не нахожу слов, чтобы поблагодарить вас, благородная синьора, за ту честь, какой вы удостоили меня, и с радостью принимаю ваше предложение. Но позвольте мне присоединить к этому нижайшую просьбу. Я слышал, что вы поручили синьорине остаться здесь с детьми, пока вы не пришлёте кого-нибудь из замка. Вам известно, что гений вдохновения всецело властвует над нами, живописцами, и мы находимся с ним в особенных отношениях. Нередко вдохновение неожиданно посещает нас и предлагает свои услуги; мы должны пользоваться этими дорогими минутами, потому что в противном случае они безвозвратно потеряны для нас. Если вы ничего не имеете против этого, то позвольте мне остаться около синьорины, чтобы я мог нарисовать её в этой позе. Мне никогда не приходилось видеть более прекрасный и девственный образ, и я уверен, что не увижу ничего подобного. Посмотрите на эту картину, синьора: ваша дочь держит на руках красивого ребёнка, курчавый мальчик стоит около неё и внимательно прислушивается к нашим словам. Можно ли найти более подходящую группу для изображения Девы Марии с младенцем Иисусом и Иоанном? Умоляю вас исполнить мою просьбу, я чувствую, что святое вдохновение охватило мою душу: никогда я не испытывал ничего подобного.

Молодая девушка была смущена этими словами и стыдливо опустила свою прелестную головку, но мать вполне одобрила желание художника, так как чувствовала себя польщённой в лице своей дочери. Тем не менее она колебалась и мысленно спрашивала себя: не будет ли непростительным тщеславием с её стороны, если она исполнит просьбу Леонардо?

Художник понял, что происходит в душе благочестивой женщины и с живостью продолжал:

— Вы из дома Медичи, синьора, и несомненно признаете, что истинное искусство так же свято, как и религия. Вспомните прекрасную картину Сандро Боттичелли, на которой оба ваши брата держат книгу перед святой Девой и она вносит в неё своё имя. Разве во Флоренции не считается почётом, когда знаменитый художник увековечит своей кистью черты лица какой-нибудь синьоры? Хотя до сих пор я ничем не успел прославить себя, но чувствую глубокое влечение к искусству и его высшим целям...

У Бианки было слишком мало времени для раздумья. Трудно было ожидать, чтобы какой-либо известный художник вздумал посетить уединённый замок Буэнфидардо, и во всяком случае поклонение молодого Леонардо красоте её дочери было такое скромное и выражено в такой деликатной форме, что синьора Бианка не имела никакого повода для отказа. Она, видимо, хотела сделать какое-то возражение, но остановилась на полуслове и, ласково кивнув головой в знак согласия, поспешила в замок.

Необъяснимое, почти боязливое чувство охватило душу Леонардо, когда он остался наедине с молодой девушкой. Курчавый мальчуган ещё крепче прижался к коленям своей покровительницы, которая всегда ласково обращалась с ним и нередко делала ему небольшие подарки.

В этот час дня почти все жители деревни были заняты работой в поле и по домам, так что ничто не отвлекало внимание живописца. Он молча устроил себе сиденье из нескольких поленьев, открыл портфель и весь погрузился в задуманный им эскиз, рисуя мелом на бумаге прелестную группу, которая была перед его глазами. Дети как бы замерли от удивления и пристально смотрели на него так, что он мог сделать набросок. Мария не решалась прервать молчания и ждала, пока живописец сам заговорит с нею. Но он спешил воспользоваться первыми драгоценными минутами для своей работы, и только тогда, когда эскиз был окончательно готов в общих чертах, у него появилось желание поговорить с молодой девушкой.

— Какая привлекательная наружность у вашей матери, синьорина! — воскликнул он. — Что за величественная фигура, правильное и кроткое лицо! Сколько прелести и грации во всех её движениях! Действительно, я должен был бы сразу догадаться, что она уроженка Флоренции и вдобавок из знатного дома...

Мария невольно улыбнулась, слушая восторженные похвалы, расточаемые молодым художником её матери.

— Неужели, — спросила она, — необходимо происходить из знатной фамилии и родиться во Флоренции, чтобы обладать всеми этими преимуществами?

— Нет, — возразил Леонардо, — тут играет роль не одно это, — разве вы сами не признаете той разницы, которая является сама собой, когда человек помимо прирождённых качеств, прекрасных черт лица и изящных форм развит и образован?

— Тем не менее, — заметила Мария, — те личности, которые наша религия представляет идеалами высших добродетелей и совершенства, были беднейшими людьми. Пресвятая Дева происходила из низшего класса, между тем вы оказываете мне величайшую честь желанием воспроизвести мою незначительную особу в её образе.

— Мы, художники, — возразил Леонардо, — невольно стараемся придать привлекательную наружность тем лицам, которые прославились своей святостью и высокими добродетелями. Хотя нередко случается, что люди из народа отличаются необычайной красотой и обладают всеми внешними преимуществами, но в большинстве случаев телесная красота служит для нас символом благородных духовных стремлений, которые проявляются в выражении лица, во взглядах и манерах. Если церковь величает Пресвятую Деву царицей небесной, то в том смысле, что красота является здесь выражением внутреннего превосходства и ни в коем случае не должна считаться исключительным преимуществом людей, занимающих высокое положение в обществе.

— Мне кажется, что я теперь поняла вас, — заметила, краснея, молодая девушка.

— Я придаю особое значение верной оценке человеческих достоинств, — продолжал Леонардо, — и поэтому желал бы как можно яснее выразить мою мысль. Природа наделяет людей телесными и духовными дарами, и наша благословенная Италия представляет бесчисленные примеры, что и в простом народе можно встретить красоту и талант. Но необходим случай, чтобы эти дары природы могли получить полное и равноправное развитие, а это, разумеется, всего чаще встречается в высших сословиях, где с ранних лет обращено внимание на правильное физическое развитие; ум также вырабатывается благодаря хорошим примерам и тщательному воспитанию. Поэтому при встрече с вашей матерью, синьорина, я невольно подумал, что помимо природных дарований необходимы были особенно счастливые условия для такого гармонического развития красоты и привлекательности душевных свойств.