Слава Савонаролы разнеслась по всем монастырям, и доминиканцы считали для себя честью, что он принадлежит к их ордену. Поэтому Марку Аврелию нетрудно было получить дозволение от своего начальства отправиться во Флоренцию. Он приехал сюда перед самым Рождеством и был с радостью принят настоятелем монастыря Сан-Марко.
Для Анны было большим утешением, что она могла говорить с младшим сыном о своей душевной тревоге и обращаться к его помощи, когда Беатриче позволяла себе слишком гневные выходки против своего брата.
Марк Аврелий был таким же горячим поклонником настоятеля Сан-Марко, как большинство монахов его монастыря. Взгляды его не изменились и тогда, когда из Рима прислано было формальное отлучение от церкви, которое читалось францисканскими монахами во всех церквах Флоренции с колокольным звоном и по которому Савонарола лишался всякого покровительства законов.
Само собой разумеется, что отлучение от церкви настоятеля произвело сильное волнение в монастыре Сан-Марко, монахи знали, что подобный приговор имел весьма серьёзное значение и был торжественно вынесен всей коллегией кардиналов.
Церемония отлучения от церкви происходила в Ватикане. Папа сидел на троне, стоявшем на возвышении, под балдахином из красного бархата, богато украшенным золотом. Ступенью ниже, на низких табуретах, помещались кардиналы в пурпурных одеяниях, затем большим полукругом сидели епископы и прелаты, которых можно было отличить по красным и фиолетовым клобукам. Посредине, направо от трона, поставлен был стол, покрытый чёрным сукном, для аудиторов, то есть для членов и заседателей священного судилища, во главе которых был президент. Напротив стоял такой же стол для прокурора и третий для защитника.
Савонарола живо представил себе всю эту сцену при первом известии о постигшем его приговоре, затем он невольно задумался над последствиями. Он знал, что враги его употребят все силы, чтобы восстановить против него народ, и поэтому не оставался в бездействии. Прежде всего ему необходимо было убедиться в преданности монахов Сан-Марко. В одну ясную, звёздную ночь он собрал их в церкви, и, когда им были розданы факелы, он вышел вместе с ними на монастырский двор. Здесь он встал под большим кустом роз, где в продолжение многих лет говорил проповеди среди своих приверженцев. Монахи расположились около него полукругом; он обратился к ним с речью, которой снова возбудил в их сердцах самую горячую преданность себе. Каждый готов был в эту минуту пожертвовать для него жизнью, но всего больше ратовали за своего настоятеля его неизменные приверженцы: Сильвестро Маруффи и молодой Донато Руффоли. Они предложили остальным монахам принести торжественную клятву разделить участь Савонаролы, хотя бы им пришлось из-за этого подвергнуться мученической смерти. Савонарола заметил, что не все монахи участвовали в клятве, но старался утешить себя мыслью, что большинство монахов Сан-Марко на его стороне.
С тех пор как флорентийская синьория примкнула к лиге против Франции, она употребляла все усилия, чтобы поддержать хорошие отношения с папой. Поэтому хотя она сделала попытку оправдать письменно Савонаролу в глазах его святейшества, но в то же время потребовала от настоятеля монастыря Сан-Марко, чтобы он прекратил свои проповеди.
Савонарола повиновался некоторое время, но не мог долее устоять против своего призвания. В праздник Рождества Христова он служил обедню в церкви Сан-Марко, причастился со своими монахами и значительным числом приверженцев и во главе торжественной процессии обошёл церковь. После этого он объявил во всеуслышание, ссылаясь на авторитет папы Пелагия, что неправильное отлучение от церкви недействительно и что тот, против кого оно направлено, не нуждается в оправдании. В заключение он добавил, что наитие свыше побуждает его ослушаться недостойного судилища.
На следующий день он появился в соборе и начал свою проповедь при большем стечении народа, нежели когда-либо.
— Истинно говорю вам, — сказал он громким голосом, — что тот, кто признает законность этого отлучения от церкви и находит, что я не имею права проповедовать перед народом, должен считаться еретиком и достоин церковного проклятия! На чьей стороне истина? На нашей, хотя мы отлучены от церкви, а не на стороне тех, которые предаются пьянству, обжорству, скупости, сластолюбию, лжи и всем порокам. Христос сказал: «Поклоняющиеся Богу должны поклоняться в духе и истине...» Поэтому Господь стоит среди нас, преданных проклятию, а с теми, которых благословляет папа, пребывает дьявол. Моё учение согласно со Священным писанием, кто не хочет принять его, тот жаждет, чтобы наступило царство зла...
Борьба принимала всё более и более ожесточённый характер. Флорентийский архиепископ обратился с особым воззванием к народу. В этом воззвании говорилось, что отлучение от церкви будет распространено на всех тех, кто будет слушать проповеди Савонаролы, и что они не получат ни отпущения грехов, ни святого причастия, их тела не будут лежать в освящённой земле. Но синьория, которая всё ещё милостиво относилась к Савонароле, приказала немедленно архиепископу выехать из города.
В течение следующих недель Савонарола проповедовал с той же неустрашимостью и с неизменным успехом. Когда наступил карнавал, он опять собрал значительное число детей, которые ходили по городу из дома в дом и отбирали нечестивые книги и картины, игральные карты, кости, лютни, мандолины и другие музыкальные инструменты, накладные волосы, румяна, духи и пр. Все эти вещи были сложены на площади в большой костёр, по примеру прошлогодней церемонии, и преданы пламени под пение псалмов и духовных песен.
Влияние Савонаролы на флорентийцев проявилось в последний раз во время этого своеобразного торжества, введённого по его инициативе. Живописцы Бартоломео и Лоренцо Креди сами принесли ему модели, снятые ими с людей, и сложили их на костёр. Но противники мрачного мировоззрения Савонаролы с плохо скрытым негодованием смотрели на ряды поющих детей, монахов и женщин. При этом заметно было по общему настроению зрителей, что число приверженцев Савонаролы сильно уменьшилось и что к нему уже не относятся с таким уважением, как прежде.
Но чем долее удерживалось значение Савонаролы, тем больше увеличивались недовольство и гнев папы, разжигаемые приверженцами Медичи, которые были убеждены, что Пьетро давно был бы властелином Флоренции, если бы настоятель доминиканского монастыря не возбуждал против него жителей. Папа издал новую буллу, по которой флорентийская синьория должна была строжайшим образом запретить проповеди Савонароле, потому что в противном случае республика подвергнется отлучению от церкви и папская армия принудит её к выполнению требования его святейшества. Кроме того, всё имущество флорентийских купцов будет вывезено из города.
Флорентийские власти были поставлены в большое затруднение; но так как дружба папы была нужна республике, то Савонароле послано было требуемое запрещение. Он торжественно простился с своей паствой и вместо себя назначил проповедниками двух доминиканских монахов — Маруффи и Доменико из Пескиа, которые были ревностнейшими приверженцами его учения.
Вскоре после того францисканский монах Публио выступил в церкви Santa Croce против Савонаролы и торжественно объявил, что настоятель Сан-Марко обещал подтвердить своё лжеучение чудом. По его словам, Савонарола предложил одному из францисканцев сойти вместе с ним в церковный склеп, где находились гробы; и если который-нибудь из них воскресит мёртвого, то это будет служить доказательством правоты его учения.
— Что касается меня лично, — продолжал Публио, — то я не признаю себя безгрешным и не могу рассчитывать на подобное чудо! Поэтому я предлагаю моему противнику Божий суд в виде испытания огнём. Я знаю, что это приведёт меня к гибели; но христианская любовь учит меня не щадить жизни, если я могу избавить церковь от еретика, который уже предал столько душ на вечную муку и будет делать это и впредь...
Странное предложение францисканского монаха было передано Савонароле; но он не решился принять его из боязни, что под этим скрывается хитрость его врагов. Тогда один из самых ревностных приверженцев настоятеля Сан-Марко, монах Доменико из Пескиа, изъявил готовность подвергнуться вместо него испытанию огнём, так как не сомневался, что Господь ниспошлёт чудо, чтобы спасти его.
