– Ч-ч-ч-чудо, тоже…

Под пышным рододендроном отпечатались крошечные лапки. А вот и горошины помёта. Тоже почти без запаха. Нырнул в куст, ушёл по ветвям. Лезу шерстить куст на всякий случай.

Морковка бы сказал – самоубийство. Что, интересно, скажет, если веретенщик меня таки цапнет? «Оу, как я скорблю, я любил её как сестру, а ещё я втюрился в Гриз». Или, может, на первый час и братские чувства сойдут?

В кусте никого, продолжаю путь. На каждом секторе – патрули из работников оранжерей. Я же сюда их и поставила. Кивают, отчитываются: нет, пока ничего.

Выстудить бы эти оранжереи совсем, но на улице – едва первая ступень мороза, веретенщики разве что в спячку свалятся. И как их тогда искать?

– Госпожа, во дворце несчастье со служанкой, вас просили позвать.

Слуги у Виверрент толковые. Не пугливые, быстро схватывают. Говорят по делу. Посыльный поясняет: служанку, которая отвечала за гардероб госпожи, нашли в «чёрном сне».

– К счастью, у неё есть муж, мы за ним тут же послали, и он её поцеловал. Гамалия очнулась. Мы отлучились было, чтобы привести дворцового травника на всякий случай, но тут выяснилось, что тварь никуда не делась из комнаты. Был укушен муж. Жена, конечно, сразу же его тоже поцеловала…

Если эта тварь свила гнездо в какой-то комнате – прибить её будет только легче.

– Сейчас там есть кто?

– Мы вывели оттуда всех, постарались запереть двери, заделать щели. Поставили стражу – три опытных мага, два с холодовым Даром, ещё один – с воздушным.

Армии Айлора бы такую дисциплину – и у Вейгорда не было бы шансов.

– Ведите.

Идём в «хозяйственное» крыло – где поменьше позолоты, дорогих ковров и картин. Возле нужной комнаты встречаю Шипелку – та цедит что-то неразборчивое на своём языке. Наверное, местные колонны не сказали ничего определённого.

Трое слуг целятся ладонями в дверь. И пялятся на замочную скважину, как на врага.

– Ты страхуешь, – тычу в мага Воздуха. – Теперь вы. Открываем дверь, лупите холодом. Рассеянные удары на заморозку по всей комнате. Нужно, чтобы температура упала, ясно?

Поворачиваю ручку. Две руки протягиваются над моими плечами. Две ладони со снежинками выплёвывают прорву холода. Слуги Дамы стараются от души. Входим не спеша (воздушный маг сзади), продолжаем обрабатывать комнату. Пока не говорю: «Хватит, теперь страхуйте».

Комната – что-то вроде небольшой прачечной или помещения для деликатной обработки тканей. Бутылки с чистящими зельями. На стоячих вешалках – платья, покрытые инеем. Щётки, тряпки, тазик с водой на стуле, вода отливает бирюзой и странно пахнет. Возле стула под стулом валяются туфли – изящные, наверное, самой Касильды.

Кружу по комнате, высматриваю – не зацепили ли тварь. Следов не видать. Мысли крутятся вокруг тазика. Смотрю на мудрёные средства для чистки, обновления и ароматизации ткани. Лезу в шкафчики. Никакого сравнения. Ни по цвету, ни по запаху.

– Чем занималась служанка? Когда её укусили?

Следопытская чуйка и без того нашептывает ответ. Чистила платье своей госпожи – одежду и обувь, в которой Касильда Виверрент была, когда её кусанул веретенщик.

В платье дело или в обуви – вот в чём вопрос.

Отсматриваю синее платье, наклоняюсь, веду ладонью с Печатью. Вроде, ничего подозрительного. Дальше. Туфли – тёмно-синие, бархатистые, обшитые мелкими жемчужинками. Одна малость влажная: по ней служанка провела тряпкой, а тряпку сполоснула.

На второй туфле – бирюзовый отблеск. Лёгкий запах весны – будто скошенной травы. Или раздавленных листьев. Незнакомый, тревожный.

– Госпожа! – это тот самый посыльный. – Там ещё один случай укуса, и госпожа Арделл просила послать за вами.

Опускаю туфлю на место.

– Дверь закрыть. Сюда никого не впускать. Главное – тут ничего не трогать.

Нужно посмотреть – где Дама могла так вляпаться. Но у меня есть подозрения, что смотреть уже бесполезно.

И точно – посыльный ведёт в комнату к поломойке. Тоже, по счастью, в кого-то там влюблённой. Рыхлая деваха икает и по кругу рассказывает Гриз, как «да ничаво не делала я, только, знаете, паркет протирала, а тут укол – и в глазах темнеет, да!» Грызи хмурым грифоном нависает над тряпкой в углу. Дар ловит привычный лиственный аромат – тонкий-тонкий, неуловимый, и бирюзовые искры тоже есть.

– Где протирала? – позади замолкают. – В зале, где твоей хозяйке плохо стало? Да?

Мантикоры печёнка, зачем спрашиваю ещё. Ловлю тревожный, воспалённый взгляд Грызи.

– Какой-то состав, который привлекает этих тварей. Кто-то сыпанул незаметно на пути у Касильды. Эта дрянь была у неё на туфлях. Концентрация, видно, высокая. Попало служанке, которая за платье отвечает. Служанка в норме, муж в норме, взаимно перецеловались.

– Отбивающее запахи зелье возьмёт?

– Надо пробовать.

А то не растащить бы нам неведомую дрянь по всему поместью.

Возвращаемся к месту, где Касильду укусили. Нас сопровождают два предупредительных кота с манишками. Грызи с чего-то косится на котов подозрительно.

Бирюзовые искорки блестят на сложном паркете. Прилипшие – будто втёртые. Служанка постаралась, протирая пол – и правда, чуть ли не на зал растащила. Льём сверху средство, отбивающее запах, дальше я прохожусь шваброй – главное руками не притрагиваться.

От колонны, где упала Касильда, идём к гостиной, в которой составляли договор. Лёгкие бирюзовые звездинки в следах Дамы ведут нас. Но только до дверей гостиной – а в ней самой уже кто-то успел прибрать. Нет ни следа, и мощно воняет моющим средством. И это само по себе ответ.

– Тебе тоже показалось странным, что на неё напали сразу, как она вышла от нас?

Грызи кивает. Обходит комнату, тихо чертит пальцами в воздухе. Словно пытается уловить тени, прихватить силуэты из прошлого. Вспоминает, кто был где.

Тут Касильда прошла от двери, остановилась на середине комнаты. Вот сидел Пухлик, тут я, сама Грызи, Конфетка, Мясник, Его Светлость… Плакса и Шипелка, понятно, – где потемнее и от людей подальше. Ещё в комнате был стряпчий с договором.

– И Мастер… господин Куод…

Следы вели отсюда. Здесь кто-то незаметно рассыпал на пути у Касильды Виверрент эту бирюзовую дрянь со свежим запахом. То, что зовёт к себе веретенщиков и заставляет их кусать.

– Надо заняться стряпчим и Мастером этим.

Грызи кивает, но выглядит она как в дурном сне. Проводит по лицу ладонью – будто хочет убрать страшную мысль.

– Хотели нас подставить, скоты, – продолжаю я. – Свалить свои делишки на группу из Вейгорда. Кто-то из них шпион её муженька. Хромца. Или оба.

При упоминании Хромца Грызи как-то непонятно дёргается. И отвечает не сразу.

– Наверное, так. Мастер работает над артефактами, попрошу Аманду с ним побеседовать. Что со стряпчим – не знаю. Ещё есть мысли?

Одна – очевидная, как понос у стаи бескрылок. Эта штука привлекает веретенщиков? Отлично. Его Светлость сказал бы – нас Единый в небесах возлюбил.

Грызи кивает: действуй, зови, если нужно. Убывает за Конфеткой. Я отправляюсь стряпать засаду на веретенщиков.

В комнате, где укусили первую жертву, мы проморозили всё слишком хорошо. Отыскиваю светлый зал с окнами на оранжерею и минимумом мебели. Переливаю жидкость из тазика в пару банок, заворачиваю туфлю в плотную ткань. Осторожно всё переношу в нужную комнату. В сопровождении тех самых ребят с Даром Холода и Даром Ветра.

По пути веретенщики на меня не зарятся.

Ловушку готовлю простейшим способом: окна нараспашку, две двери открыть, установить посреди комнаты артефакт из тех, что местный Мастер наваял. Мелкий амулет в виде щита, активируется на крик или волну любой магии. Рядом с ловушкой кладу туфлю Касильды Виверрент. Добавляю лоскут ткани, вымоченной в той самой жидкости из тазика (не коснуться, не пролить).

Двух магов Холода ставлю по углам, мага Ветра – возле окна. С приказом лупить во всё мелкое, что пробежится по полу, стенам или потолку.