Блюдо пахнет парным молочком, отдаёт оладушками с мёдом. Первый совместный выезд с Гриз, застенчивая девочка в голубом платьице и с куклой в руках, песенка серебристым голоском, окровавленные морды тхиоров.

– Да… у этой бабули Домерт была ещё воспитанница. Тоже сиротка. Знать любит играть в благотворительность, а? Так вот, эта Милли начала лить бабуле в уши, что сиротка её обижает. Мол, ужас как травит исподтишка, и бьёт, и щипает, и убить хочет, спасай меня, бабушка, хех! Ну, та вроде как и повелась сперва, а потом глядит: сиротка-то что-то совсем заколоченная стала. Ну, и… поставила артефакт-прослушку, убедиться. Что услышала – тут не понять, но девчонок она развела. Посадила внучку на домашнее обучение, присмотр там за ней – три воспитателя, два лекаря. Так слуги продавали, а что там дальше…

Не знаю, что будет дальше и нужно ли радоваться. Я лучше понадеюсь на то, что Иоберта Домерт услышала достаточно. И маленькая Милли не выйдет в свет со своими наивными глазищами и застывшей улыбочкой убийцы. Пусть она лучше растворится в тумане за окошком – а я буду вспоминать Гриз Арделл в крошечной придорожной гостинице. Оладушки и её слова о том, что она может найти мою дочь – и моё обещание, что я отыщу Дебби через год…

Осталось не так много времени.

– С Линешентами – всё обсосано по газетам, конечно… Этриана Линешента законники взяли под Перекрёстки – недолго пробегал, а? Ему б у тебя поучиться.

Угощение Лу пахнет полынью и пылью – сухим духом прорастающего из чёрных болот поместья. Белый геральдион, объятая фиолетовым в воздухе тварь, танец Аманды с артефактами, мёртвая хватка на плечах – один-ноль, чертовски странно работающий Дар Щита…

– Старший, как их там, Гарлон, лечится от зелий. Видал шумиху, когда он подписал отречение от Главы Рода? Сестры-Линешент разоряются в прессе, что младший брат обманом возвёл бастарда в Главы Рода. А сам бастард сидит себе в Айлоре, под крылом у дядюшки…

Письма пишет, да. Раз в девятницу или две – Гриз или Янист непременно читают вслух, это уже в традицию входит. У малого отменный слог, так что про Линешентов и их дрязги я могу рассказать Лу побольше того, что есть в газетах. Но лучше не надо. Просто представить, как замок тонет в тумане, так похожем на тот, что – вовне…

– Ну, про Аграста-то ты наверняка в курсе. Громкое дельце, громкое! Насилу узнал от рыбонек, что ты там тоже каким-то боком – есть у тебя совесть или нет? Мог бы и рассказать, Сорный!

Уклончиво качаю головой – мог бы, только я же лежал тогда в лекарской, залечивал кинжальную рану в животе.

Сливочное мороженое с кроваво-алым вишнёвым сиропом. Вот на что смахивает эта история. Белое и алое – и серебро: мех йоссов и острый блеск дарта, тёплые пальцы на шее: «Знаешь, Лайл, тебе лучше поспать», два-ноль, ничего, будет много шансов сравнять счёт.

– Репутацию Аграсту не вернуть. С учётом того, какие люди там погибли… На него чуть ли не дюжину раз в суд подали. Он, конечно, встал на защиту сыночка, сказал – тот умом повернулся, не понимал, что творил. Сын-то, правда… того: без зубов, весь трясётся и под себя гадит. Вы, что ль, так его уработали? Его малость подлечили, но родители погибших не унимаются. Там тяжба на годы, помяни моё слово – оставят этого портняжку без гроша. Сын его, если не на Рифы – то в лечебку куда или под пожизненный надзор. Говорят, уже предлагали процедуру Стирания…

Даже и так? Стало быть, вмешался Акантор, такой техникой владеет разве что Ковен Камня да ещё пара серьёзных орденов. В старых учебниках для законников говорится, что до постройки Рифов процедуру использовали часто. Милосердное правосудие. Полное стирание личности и памяти.

Только вот я пару раз видел «стёртых», и от этих воспоминаний в дрожь бросает. Вечная пустота в глазах, недоумение на лице, бессмысленная улыбочка… Нет уж, лучше пусть такая память затеряется в клубах тумана за окном!

Лу попивает пивко, пожёвывает рыбку, а его блюда становятся всё экзотичнее и острее. Блюда политы соусом из кровушки от тут, то там появляющихся варгов – наверняка наподобие той самой Креллы, о которой говорил Янист. Новости сдобрены фениксовым огнем – от второго явления Ребенка из Энкера. В слухах переплетаются дикие корни: это взбесившиеся терраанты выходят из лесов, накидываются на людей, вбегают в храмы… Новостные яства обильно поперчены самыми острыми интригами: Дерк Мечник раскрыл заговор против короля – да ещё с поличным взял кузена королевы во главе заговорщиков, можно представить – что при дворе начнётся…

Блюда Лу присыпаны тревогой гуще, чем хотелось бы. А в острых глазках лучшего информатора Вейгорд-тена – куча вопросов.

И тогда я бросаюсь потчевать Лу в ответ. Вспоминаю про Мертейенх – и вываливаю ворох новостей, они малость отглажены и подрезаны, но зато – с подробностями. Как тебе такое угощение, Лу? Мортах, живой Мейс Трогири (уже нет, правда), два десятка убитых охотников, рабы в поместье… и из первых уст – не оторваться же, а?

Лу причмокивает от удовольствия. Запивает новости пивком, утирается рукавом.

– В хорошие истории попадаешь, Сорный! Неплохо для ковчежников из Вейгорда – в такие-то дела влезть… и остаться незамеченными. Прикрывает кто, что ли?

– Скромные мы. Не высовываемся. Вся слава законникам, нам лишнего не надо. Сколько-то зверушек, сколько-то золотниц… малость табачка… к слову, у тебя не осталось?

Лу фыркнул носом, и подозвал при помощи магии Воздуха водную трубку и кисет с табаком. Мне кивнул на полку – доставай, мол, себе трубку сам.

– Табак не то чтобы хорош, но крепок. Но ты ж нахаляву не откажешься?

– Нахаляву можно скурить помёт шнырка – и уж поверь ты моему общению с некоторыми слишком любопытными вольерными: это не фигура речи.

Туман прильнул к стёклам – рассмотрел в клубах дыма из водных трубок своих родственничков. Мальчишка-разносчик как по заказу орал под окнами: «Жуткие убийства охотников! Отшельник-убийца! Кровожадный калека и его сын! Двадцать трупов в Мертейенхе! Самые последние новости!»

Я поёрзал в кресле.

– Чем оно хоть кончилось-то?

– Газет не читаешь, э-э?

– В газетах чушь вроде голов охотников в трофейном зале. В вейгордской прессе ещё и приплетают Хромца – не помню, правда, то ли он прислал Трогири мортаха, то ли сам этим мортахом оборачивался и лично жрал охотников…

– Ну так спросил бы у своего дружка-законничка, почему нет-то.

Идея вряд ли лучшая. Тербенно опять упустил дело мечты. Двадцать трупов, громкая фамилия – и он прибывает на место, когда преступник помер, тварь растворилась, а кукушечка подельника воспарила в небесные выси.

А тут ещё коллеги, которые, ясное дело, в эту историю тоже вцепятся, да жадные журналисты… пожалуй, что нового повышения раннеспелому законничку в ближайшее время не видать.

– Мало, мало что знаю… – кривится Лу – ясное дело, набивает себе цену. – Этот Нарден Трогири тронулся умом так, что и зелья не помогают. Мужик тоже кой-чем баловался, ну а сейчас… оттого и мало что узнаешь, что больше по слугам допросы ведут.

А слуги, понятное дело, знали не всё или немногое. Вот, к примеру, они не могли знать – что за человек вызывал мортаха. А мне это просто ну очень интересно.

– Это всё как-то не вяжется, – поделился я, когда Тербенно малость отошёл от сенсационных новостей и перестал пытаться арестовать меня и Нэйша – просто для профилактики. – Не вяжется, вот в чём дело. Гриз говорила, мортахов вызывают только мощные маги. Да и то редко: отдача энергии такая, что бывает – прямо во время обрядов и кончаются.

Тербенно нетерпеливо фыркнул: он рвался осматривать улики. Но снизошёл и потерпел ещё две минуты.

– Сам Трогири сказал, что это был кто-то из Академии. Только вот… что за экспериментатор, который настолько понимал в мортахах? Он же даже не остерёг Трогири и сыночка насчёт этой твари. Не сказал, как она мыслит. Не знал сам или не захотел…

Законник отобразил на лице неповторимое «Ещё каторжники меня работать не учили!» Но я всё-таки попытался ещё: