Удалось или нет вложить нужную многозначительность в голос?
– Мне придётся оставить ему надежду на то, что это двойная игра, – говорил я, когда мы расписывали всё по пунктикам: егеря, мои связанные руки, горевестник в рукаве. – Вы, само-то собой, будете слушать, через артефакты. А я, уж конечно, не смогу заорать ему: «Эй, напарничек, я вытащить тебя отсюда явился!» Да он и не поверит. Но какой-то шанс оставить надо – так он будет спокойнее. Не подкинет неприятных сюрпризов, понимаете?
Желтоглазый старикашка в кресле пожёвывал гороховое пюре и кивал, ухмыляясь косой прорезью рта.
– Что касается питомника…
– Ха. Я улажу дело – никто не подкопается. Да и вообще, сомневаюсь, что по нему будут скучать.
– Гриз расстроится.
Могучие корни сплетались под ногами и тоже едва заметно светились изнутри. Егеря переглядывались тревожно. Наши разговоры им явно были поперёк горла.
– Зато у Мел будет праздник. И у Яниста. Возможно, и у Аманды. Новые Перекрёстки, ха.
– Но Гриз расстроится. Ты даже не представляешь себе, насколько.
– Кажись, у неё теперь есть, кому утешить. Ты что – заговариваешь мне зубы? Это вроде как моя работа.
– Думал, что твоя работа в основном втираться в доверие, а потом бить в спину. И бежать. Хотя нет, бежать – это результат.
– Знаешь, когда ты говоришь – во мне как будто что-то помирает.
Очень может быть, это остатки совести. Хотя нет, едва ли. Наверняка это чёртов грызун.
– Может, стоит идти потише? – это уже Борак, к нему вернулась вежливость после того, как мы доиграли трагедию «Пленённый напарник». – Зверь, знаете ли…
– Следит, – любезно откликнулся Нэйш, и крыса внутри перестала царапаться, но зато и разродилась двумя дюжинами мелких, ползучих крысенят. Холодных и влажных, и все носятся по хребту. – Как ты думаешь, Лайл, с учётом того, что я связан, а ты держишь меня под прицелом… Кто из нас кандидат для следующей атаки?
– Чёрта с два, – возразил я, но сделал это шёпотом. – Я-то не охотник.
– Безобидный милый грызун, и мы все это знаем. Не крадёшься, никого не выслеживаешь, а это просто дружеская прогулка, во время которой я безоружен и почему-то держу руки за спиной. Говорят эти милые создания смотрят на мир довольно иерархично. Так вот, если ты…
Я запнулся за толстенный корень, выругался шёпотом и от души посоветовал Нэйшу заткнуться, пока мы не решили, что мортаху пора завтракать. Устранитель хмыкнул и замолчал почти что до калитки.
А недобрый взгляд щекотал между лопатками. Что-то бесшумное, но быстрое шло по деревьям, иногда оказывалось справа, слева, сверху – и наблюдало, оценивало, прикидывало.
Готово дело, привлекли внимание. Неплохо бы – чтобы мортах и дальше шёл следом, только б не влез… В конце концов, никто из нас тут пока что не охотник, а? Связанный устранитель, два егеря-раба, которые вот-вот наперегонки рванут к заветной калиточке. Да толстая пожилая крыса, перепуганная и уповающая на свою удачу игрока…
Нэйш заговорил, когда впереди замаячила ограда, и бедолаги-егеря рванули открывать калитку, наплевав и на приказ, и на меня. Он остановился – теперь под прицелом только моего «горевестника» – повернулся вполоборота, глядя не на меня и не на оружие, а куда-то в лес. И обращался словно бы даже и не ко мне.
– Не боишься заиграться? – едва слышный шёпот продрал морозцем по коже. – Игра в «Вершину цепи» многим стоила жизни. Особенно когда не можешь определиться с целями… или со стороной.
В ответ он получил крысиный оскал.
– Будь спокоен. Насчёт стороны я уверен на все сто.
Или может быть, где-то на девяносто семь… как там говорил Флористан из сна? Нет, даже девяносто восемь. Два шанса против девяносто восьми – в вир болотный, у меня нет никаких особенных правил насчёт «привести живыми…»
Ни по поводу напарников. Ни по поводу заказчиков.
– А если вы лжёте? – спрашивал Нарден Трогири и по рассеянности прихлёбывал из отцовского поильничка. – Если он нас предаст?
– Он под «Истиной на ладони», – щерился калека. – Даже если бы принял общий антидот – на зелье правды они не работают. Он нам не лжёт.
Замечательное зелье, покивал я и допил третью кружку с густым бирюзовым осадком. Располагает к откровенности и не снимается общим антидотом. Солгать ты всё равно не сможешь.
Только вот если ты собираешься кое о чём умолчать – общий антидот всё-таки помогает.
Мэйс Трогири не очень-то хорошо разбирался в зельях двадцать лет назад, и с годами знаний у него не прибавилось.
Это будет роскошная игра, – заверил я внутреннего грызуна, пока мы медленно шли к калитке. «Вершина цепи». Неостановимый круг «убийца-жертва».
Три охотника на одной арене – и маленькая крыска, которая остаётся в живых, потому что не участвует.
В роли случайного свидетеля есть куча плюсов, если вдуматься. В моём случае эта роль решает вообще все проблемы.
Калитка распахнула нам объятия, егеря потянули Нэйша внутрь. Маленькая ампулка хрустнула под ногой – и игра в «Вершину цепи» началась.
Только бы клятая тварь не подвела.
ЗВЕРЬ
Я самый сильный. Самый быстрый. Самый умный.
Но я промахнулся.
С Ним – промахнулся.
Он тоже быстрый. И сильный. И умный. Поставил ловушку – бросил синей пылью. Потом воздух стал жгучим, опалило изнутри, и на миг я потерял Его. Но всё равно я мог бы пойти за Ним, по следам магии. И Он не быстрее меня. Не сильнее меня. Он – как другие охотники, которые были целями. Только лучше.
Ушёл я не поэтому, а потому, что промахнулся. В первый раз.
Усомнился в цели.
Найти Охотника. Убить Охотника.
Охотник ли Он? От Него пахнет кровью и смертью, и ещё магией Защиты, не такой, как у Запретительной Черты, раньше я такого не чуял. И есть что-то ещё, что-то иное, чего я тоже не чуял раньше.
Хищник, но не охотник? Убийца, но не охотник? Или Он притворяется? У Него есть защитный окрас. Может, есть ещё хитрости? Чтобы я неправильно чуял?
Моё чутьё пострадало, и приходится потратить время. Я нахожу хороший ручей и окунаю в него морду. Убираю защитные чешуйки и пробую языком. Двое из тех, которых я убил, пытались положить в воду яд, но я сразу всё понимал.
Пью и отдыхаю в воде, струи щекочут морду, вымывают жгучее из ноздрей. Синее, блестящее на боку очень липкое. Нужно оттереть о траву и кору.
Чутьё возвращается, и скоро я смогу найти Его. Надо за Ним понаблюдать. Может быть его послал тот, главный Охотник из логова, чтобы запутать меня?
«Найти Охотника. Убить Охотника», – властно звенит под кожей.
Ухо ловит громкие крики. А чутьё начинает слабо различать кровь вдалеке. Вонючие Крикуньи дерутся над добычей. Глупые жертвы. Они мешают: чутьё ещё не вернулось, и я слышу только кровь, кровь, вонь и вопли.
И потом ещё визг и треск, и хрип. Это ещё одна жертва, из Больших-с-копытами, выходит из себя. Обычно они покорны. И хотят только еды и сна. Может быть, этот встретил Его? Но жертва только ранена, ранена и разозлена.
Нужно посмотреть. Понаблюдать. Прекратить. Это моя территория. Жертвы должны быть покорны. Соблюдать мои правила.
Я становлюсь ветром и иду к одному из Больших-с-копытами. Это самка, и она ближе всего. Приходится погнаться за ней и напомнить, что нужно быть покорной. Сначала она упряма, потом показывает, что подчиняется.
Тогда я иду к Вонючим Крикуньям. Они дерутся над телами двух своих. Чутьё работает плохо, и всё забивается кровью. И Крикуньи в крови, и не хотят подчиняться. Тогда я просто убиваю ещё трёх, а остальные разбегаются.
Кровь просачивается в чутьё, кровь и жгучее, которое ещё действует. Он тут был? Я ищу в округе и нахожу отпечатки Его ног. Если Он тоже наблюдал за Крикуньями, то я близко.
