– Ну не надо! - ласково воскликнул собиратель, присаживаясь на соседний стул. - Не надо убиваться. Сэй, пожалуйста, успокойся…

Как смешно! Будто не его повелели казнить, а молодого учёного. И кто кого утешает?

– Не могу, - сквозь слёзы ответил Сэй. - Понимаешь, не могу! Я пытался тебя защищать, пытался настоять, что ты - не голограмма, что ты мой друг, и сомнений тут быть не может. Но они не поверили! Эти толстозадые ублюдки никогда мне не верили! Дай они согласие, я бы уже давно изобрёл беспроводное радио. Но отвергли: мол, ультразвуковые установки будут стоить миллионы, и всё это бесполезно… А вот теперь ты…

Ян сидел рядом, и с ноющим сердцем, слушал исповедь друга. Быть может, несколько часов назад, когда парень был побеждён депрессией, он пошёл бы на верную смерть без колебаний. Если бы не сон о Лио и о её нелюбви, собиратель, наоборот, разными способами пытался бы отделаться от приговора.

Но сейчас всё изменилось. Жизненная цель потеряла всякий смысл, а её место заняла нахальная мысль: "А что я теряю?". Умирать Яну по-прежнему не хотелось. Продолжать существование, в общем-то, тоже, но неприязнь к смерти (и самоубийству) всё-таки взяла верх.

"Что я теряю? - уже в который раз спросил Ян. - Никто не запрещает мне сопротивляться. Я буду честно бороться, и кто знает, может, судьба меня благословит. Во всяком случае, становиться испорченной игрушкой я не хочу. Не раньше предназначенного срока".

– Когда это случится? - поинтересовался Ян, дотронувшись до плеча друга. - Когда они исполнят приговор?

Сэй убрал ладони, и собиратель увидел красное, как раскалённая плита, лицо.

– Через полчаса, наверное. Максимум - через час. Идут приготовления, они хотят сделать из этого что-то вроде публичной казни. Звери! Настоящие подонки!

– А у меня будет право на прощальную речь? - спросил Ян, не обращая внимания на слёзы учёного. - Может, я захочу поведать миру страшную тайну? Или просто сказать, как они всё неправы.

– Конечно, неправы! Какие тут могут быть сомнения!

– Сэй, успокойся, - мягко надавил Ян. - Успокойся. Вдохни полной грудью и попытайся выслушать меня. Хорошо?

Учёный нервно кивнул.

– Вот и отлично. Потому что у меня есть к тебе последняя просьба. Уговори Лу - или кто там ответственен за казнь - чтобы мне дали слово. Я хочу кое-что сказать этим людям.

Сэй озадаченно посмотрел на собирателя. В его глазах читалось непонимание и какое-то смутное подозрение. Ян не хотел в это верить, но случайно проскальзывающие мысли всё твердили и твердили: "Сэй тоже считает тебя голограммой, дружище!".

– Я просто поражаюсь твоей стойкости, - прошептал учёный. - Даже на краю гибели ты сохраняешь спокойствие…

Ян пожал плечами:

– Мы - собиратели - и не такое в пустыне встречаем. Когда часто гуляешь по заминированному полю, начинаешь привыкать к риску. Если бы я паниковал при каждой смертельной опасности, я бы уже давно лежал в психушке. А теперь пообещай мне, что попросишь Лу или кого-нибудь ещё о последнем слове. Хорошо, Сэй? Возможно, от этого будет зависеть моя жизнь.

– Да, Ян, я обещаю, - сказал учёный. Его глаза открывали часть души, и было заметно, что у старого друга зарождается смутная надежда. - Я поговорю с руководством.

– Сделай это сейчас, пока ещё не поздно, - скомандовал Ян, словно отдавал приказ подчинённому, а не молил друга о последнем желании. - Ну, чего ты ждёшь?!

И, со словами "Да-да, сейчас побегу", Сэй покинул комнату.

– Вот и настал твой звёздный час, Ютото, - улыбнулся Ян. - И никто тебя не спасёт. Никто, кроме героя из "Победителей".

Стараясь не вызвать подозрений у видеокамер, он проверил, на месте ли клубничка. Ягода по-прежнему лежала в кармане - при желании, собиратель мог протянуть руку, и взять её. Нож тоже находился рядом. Только он был спрятан в другом кармане, и схватить его, казалось, даже легче, чем волшебный артефакт.

"Вряд ли я им воспользуюсь" - думал Ян, блуждая по комнате. Он не пожалел времени, и по привычке умылся и сделал утреннюю зарядку. Эти нехитрые действия окончательно согнали тяжесть бессонной ночи. Даже здешний унитаз пригодился - раз уж собирателя наградили преимуществами, терять он их не хотел.

Не прошло и десяти минут, как дверь комнаты распахнулась. На пороге появились Лу и несколько солдат. Учёный выглядел уставшим и разбитым. Не теряя времени, он сказал:

– Я слышал вашу просьбу. Если вы не будете вытворять глупостей, то я дам вам микрофон. Только люди вряд ли захотят слушать. Вы убили полковника…

– Не я, а пустыня, - сдержанно ответил Ян. - Ведь это не я взорвал ту бомбу. Почему ваши руководители не могут хотя бы сомневаться, что я - не голограмма?

Лу вздохнул. Он тоже провёл ночь без сна. Учёный был одним из многих, кто расследовал гибель полковника. Устало зевнув, он сказал:

– Вообще-то, на совете голоса разделились. Многие не хотели вас убивать, а напротив, требовали отпустить на все четыре стороны. Так сказать, "изгнать из нашей базы навсегда". Но другие настояли на своём. Никто не сомневается, что вы голограмма, а убийство голограммы даже преступлением-то назвать сложно. Один из наших предлагал вас изучить, но эту мысль почти сразу отвергли. Кто знает, не взорвётесь ли вы. Лично я голосовал за ваше освобождение.

Честный взгляд Лу говорил о правдивости его слов. Человек с такими глазами не может врать. А если и может, то каждый вправе называть такого человека подонком.

– Спасибо, - улыбнулся Ян, не сомневаясь в искренности учёного.

– Не бойтесь, всё будет гуманно и безболезненно.

В сопровождении солдат, они вышли из комнаты. Собиратель чувствовал лёгкое волнение, потихоньку перерастающее в дрожь. Нет, его страшила не смерть. Парень редко бывал на сцене, и публичное выступление его немного пугало. "Ничего, Ютото, ты справишься" - уверял он себя.

Коридоры, казавшиеся бесконечными, завершились широкой дверью. Через неё, маленький конвой вышел на свежий воздух. В комнате Яна окон не было, и собиратель не знал, что творится снаружи. А погода там стояла прекрасная.

Небо светилось ярче обычного. То ли скрытое за облаками солнце обнаружило новые силы, то ли слой туч стал тоньше и прозрачнее. День выдался уникальным - именно за такими гоняются журналисты, когда стоящих новостей не предвидится.