Колонна не был ни плохим, ни хорошим. Обычный любимчик Верховного, мечущий на его место. Серый человек. Поступающий сообразно конъюнктуре. Не за что толком ненавидеть. Не за что и любить. Альдред считал, что пусть фатум сам с ним разбирается. Милосердия от него лично ждать нечего. Для Флэя командир уже мёртв.

Только сейчас до капитана дошло: никто, совершенно никто не собирался марать об него руки. Даже подлый предатель — и тот отказал ему в последнем желании. Командир уставился ренегату вслед. С его век тихо срывались слёзы. Зубы стиснулись. Губы поджались. Как вдруг он зарыдал надрывно, опустив руки, кричал сдавленно беглецу:

— Альдред! Куда же ты?! Вернись! Альдред! Пожалуйста!.. Альдред!

Ренегат отошёл уже далеко. У него и мысли не возникло передумать. А Колонна, пока совсем не затих, то и дело кричал, надрывая голос:

— Убей меня! Убей! Убей меня! УБЕЙ МЕНЯ-А-А!..

День пятый, на закате

Тучи брали Саргузы полукругом, степенно подплывая с Тропика Водолея. Где-то там, в море уже буйствовал шторм. На ярость небесной стихии указывали молнии, что хлестали неспокойные воды, и легкий туман, говоривший о нисхождении ливня.

По крайней мере, в стороне Северного Города ещё светило солнце. Его лишь чуть-чуть закрывали тучи. Но далёкая звезда, раскалившись докрасна, постоянно уходила по небосклону на Запад. Его сияние постепенно покидало улицы. Вой упырей слышался отовсюду. Для заражённых наступала пора жатвы.

Как бы ни старался Альдред поспеть, ему не суждено было вовремя добраться до Акрополя. Сама природа мироздания отрезала сухопутный путь к острову Памятному. Увидев это, Флэй схватился за голову и пролепетал еле слышно:

— Вот дерьмо…

Хроники Города не дали соврать: когда-то клочок земли, облюбованный тиранами, действительно был островом. Но за тысячи лет уровень Мирового Океана постоянно менялся. В зависимости от того, становился климат холоднее или теплее.

Сказывались перемены на Саргузах точно также. Вода в этом месте однажды ушла, образовав тонкий песчаный перешеек.

Ифритофилы протянули через него мощёную дорогу прямо до Акрополя, когда его значение низошло до обыкновенной достопримечательности. Шутка ли, в последнее десятилетие по всему Равновесному Миру отмечались разного рода погодные аномалии. Сами времена года сузились и чуть сдвинулись.

Где-то лето стало холоднее и короче, а зимы — длиннее и лютее. Где-то же, наоборот, палящий зной и трескучий мороз доводил почву до полного бесплодия.

На Саргузах глобальная смена климата сказалась не слишком. Разве что уровень воды поднялся, лишив Город части территории. Полуостров Памятный теперь становился островом в зависимости от приливов и отливов.

Из-за сезона дождей, более жестокого, чем обычно, вода прибыла раньше на несколько часов. Альдред об этом не мог и помыслить. По перешейку ещё можно было пройти вброд, но вода бы ему встала по пояс. Долго и муторно. Волной смоет запросто.

Вешать нос Флэй себе запретил. Ему нужна была лодка. И раз уж он выбежал на береговую линию у частных причалов, стал вдумчиво искать подходящую шлюпку.

Приближалась вечерняя буря: лучше времени для выхода в море попросту не сыскать. Но дезертир об этом не думал вовсе: хотел поскорее попасть к своим. От Мёртвого Города его уже начало изрядно тошнить.

Дезертир шёл вдоль причалов, оставаясь несолоно хлебавши.

Обычно здесь стояло десятки самых разных судов.

Многие состоятельные горожане ими воспользовались, убравшись восвояси из Саргуз, пока могли. Но повезло не каждому владельцу.

Некоторые яхты лежали на мели, сгорев дотла. Другие разбились об набережную во время шторма. Сколько-то причалов попросту разломала буря. Оставалось и немного бесхозных. Ими ещё могли воспользоваться выжившие. Главное, добраться.

Удача всё-таки повернулась лицом к Флэю Чуть в стороне ренегат наткнулся на несколько рыбацких лодок. Никто на них не обратил внимание при бегстве. По одной простой причине: далеко на такой шлюпке не уплывёшь. А вот беглец четыре сотни морских саженей до Памятного вполне мог преодолеть.

Небо темнело на глазах, и время поджимало. Альдреду пришлось в спешном порядке вспоминать своё детство в Кродо. Но тогда большую часть работы на себя брал дядя. Он лишь только смотрел и помогал рыбачить. И всё же, не считал ворон.

С горем пополам ему удалось отчалить от пристани. Взяв по веслу в каждую руку, Альдред стал грести в сторону острова Памятного. На поверку это оказалось не так-то просто. Чертыхался то и дело.

А когда Флэй представил, сколько ему придётся так мучиться, у него возникло стойкое желание послать всё пехом. Только вот, кроме как в Акрополь, ретироваться ему было некуда. Нынче в Саргузах человек человеку — волк. Впрочем, и без Чёрной Смерти такое было сплошь и рядом здесь.

Плевать на жажду и голод, разрывающую боль в мышцах. Плевать на испытания, что принёс ему этот день. Он кряхтел и пыхтел супротив неспокойных вод, продолжал грести, несмотря ни на что. И ведь ему даже удавалось подбираться к пункту назначения всё ближе и ближе.

— Да… В детстве это казалось в разы проще. Раз-два. Раз-два. Чтоб тебя…

Лодка плыла где-то по краю Света и Тьмы. Со стороны Востока надвигался штормовой мрак. Дождь уже лил, как из ведра, в районе Янтарной Башни. Со стороны Запада каскадом лился живительный солнечный свет. Но он угасал, и с каждой минутой его становилось всё меньше.

Всё одно: вода за бортом отливала сталью. Слева — воронёной. А справа — серой, как ртуть. И хотя зрелище являло собой нечто прекрасное, даже символическое, Альдред внимание не обращал на это. Утомлённый пятым днём, он едва ли соображал, что вообще делал. Полностью отдался ритму, толкая веслами лодку.

И, как если бы этого было мало, даже спокойно, в одиночестве перенести испытание ему не давали. В голове прозвучал голос, владельца которого порой Флэю хотелось придушить собственными руками.

— Вот же тебя понесло, — рассмеялся Ламбезис. — Как водная прогулка? Не сильно качает на волнах, дорогой?

Глаза у Альдреда полезли на лоб. Когда доктор Ван сказал о чёрном эфире, уже тогда ренегат знал: архонт никуда не девался. И ведь предупреждал, что позже они снова пообщаются. Актей не оставлял его ни на минуту — хоть в петлю лезь.

Флэй достал из воды вёсла и сложил их на борту. Сгорбился, тяжело вздыхая. Раз уж Киаф Смерти вышел с ним на связь, чем не повод перевести дух? Тем более, что всё равно лодка дрейфовала наискось в сторону острова Памятного, качаясь на волнах.

— Не самое лучшее время для разговоров, — проворчал дезертир.

— Знаю-знаю. Но я хочу поговорить со своим другом! — запротестовал дельмей. — Себе не откажешь, раз выдалась минутка свободная. Кто мне запретит?

Бессмысленно и говорить, что они оба Киафы, но никак не друзья.

Слова Актея звучали в голове беглеца приглушённо, будто бы из-под воды. Некоторое время держалась пауза. Флэй не возражал, просто отдыхал. Но когда, моргая, вновь открыл глаза, увидел архонта снова. Он сидел прямо напротив него. Их взгляды встретились. Облик Ламбезиса в очередной раз изменился. Язычник осклабился.

Порой казалось, этот дельмей — всего-навсего плод воображения. Навязчивая идея. Галлюцинация. Образ, что соткан подсознанием для нужд, одному ему понятных. Если бы. Актей был вполне настоящим — и подчас даже больше, чем Альдред.

Некоторое время Киафы сидели в качавшейся лодке на границе Света с Тьмой, играя в дуэль взглядов. Ренегат был первым, кому это надоело. Не выдержав, он бросил:

— Говори уже.

— Как здоровье? — лукавил тот.

— Живой. И явно не благодаря тебе.

Дельмей расхохотался.

— Не переживай! Никогда не поздно подцепить заразу ещё разок!

— Спасибо, я наелся. Думаю, это не единственный врач, который разгадает чуму твою и утрет тебе нос.

— Кто знает, кто знает. — Его лицо приняло заговорщический вид. — Ну да ладно. Выстоишь, в любом случае. Даже некроманту не по зубам оказался.