Если раньше герцогов боялись до трясучки в коленях, то теперь ненавидели до зубовного скрежета.

Всё той же белой краской на гранитной стеле вывели: «Барбинов на сук!»

Погромщики бы и рады были повалить спасителя Саргуз. Разломать обломки кувалдами в труху. Но канонизированный герой оказался им не по зубам. Ибо мрамор был вмонтирован в гранит особым образом. На века. И не без помощи литомантии.

Так что разбойники ограничились тем, что снесли ему половину лица. Из варварских суеверий, видимо, которыми движут расхитители фараонских гробниц в случае сфинксов.

От монумента до парадного входа во дворец ещё было шагов триста. Примерно половина — по высокой и широкой белокаменной лестнице. Флэй же так и не понял, соврал тогда им миротворец, или же инквизиторы и впрямь где-то тут.

Надежда умирает последней.

Альдред глянул на небо. Ветер над морем стих. Линия дождя застыла в районе Медресе. Там уже разворачивалось настоящее светопреставление. Как бы то ни было, солнце уже зашло за горизонт, продолжая путь на Запад. Близилась ночь. И Флэй не на шутку перепугался: до сих пор никаких признаков человеческого присутствия. Никого.

Казалось, остров Памятный теперь населяли только призраки.

Дезертир мигом взбежал по мраморным ступеням до самых колонн языческого дворца. Встав с ними на одну плоскость, он вдруг осёкся.

Ворота, поставленные тут уже после реставрации гармонистами, были не то, что отворены. Их выбили и разломали в мелкие щепки. Только оплавленные гнутые рамы из железа остались болтаться на скрипучих петлях, что стонали под гнётом ветерка.

Здесь явно потрудились апостаты.

— Культ. — шептал Альдред. Его взгляд стал отсутствующим. — Культ был здесь.

Сколько часов назад в Акрополь ворвались радикалы, дезертир не знал. От греха подальше он крадучись проследовал к массивной колонне в форме нимфы и укрылся.

Обманывать себя сил уже не осталось. В голову закрался единственный рациональный вывод. Флэй озвучил его еле слышно, с тоской в голосе:

— Похоже, я опоздал.

Больше инквизиторов нет в городской ратуше. По крайней мере, живых.

Где искать последние осколки корпуса, было неизвестно. Дезертир впал в отчаяние. Хотелось бы ему знать, остался ли в Саргузах кто-нибудь помимо него.

Или он стоит один меж двух огней? Если забыть о городском отребье.

Хорошо. Пусть так.

И что делать тогда? Куда податься? А главное — зачем?

Лишь Актей Ламбезис тепло принял бы его в свои объятия. Разумеется, после Вознесения, что бы это ни значило.

Шальная мысль заставила его сползти вниз. Усесться под колонной. Ладони дрожали. Пальцы скрючились.

«Проклятые маги…»

Вообще, Флэю следовало бы заглянуть внутрь дворца. Найти хоть какую-нибудь зацепку в дальнейших поисках. Однако он не хотел. Вообще ничего. Даже кричать и плеваться последними площадными словами.

Ощущение возникло, будто последние пять дней ренегат шёл в никуда. Пережил столько понапрасну.

Его жало к земле. И если бы сейчас ведьма в красном пришла кормить питомца, или крылатая бестия спикировала бы на него, дезертир бы и ухом не повёл.

— Это всё, — шептал он, сухо констатируя факт.

Отнюдь. С выводами поспешил. Где-то в глубине дельмейского дворца вновь заиграл реквием по последним инквизиторам в Саргузах. Красочные звуки заставили ренегата вздрогнуть. По телу его побежали мурашки.

Такой грохот ни с чем не спутаешь.

Колоссальная взрывная волна от флюоритовой бомбы выбила стену где-то в северном крыле. Снопы пламени, достигая цели, влекли за собой шелест змеиного языка.

Потоки всеразрушающего эфира гудели, будто вулканы, захлёбывающиеся лавой. Молнии, соскальзывая с ловких чародейских пальцев, неволей вторили грому над Городом. За ними поспешала какофония голосов, что принадлежали ревнителям веры.

Это могло значить только одно: Мечи Церкви в меньшинстве. Они несут сокрушительные потери. Но держат оборону.

Не сдаются Культу Скорпиона до последнего.

Усилием воли Флэй вернул самообладание себе. Не без труда поднялся в полный рост. Направился навстречу тёмному зеву дворца, вынимая из ножен кацбальгер.

Верховные могли быть по-прежнему живы. Живы и трое из «Гидры». Без сомнения, корпусу требовалась помощь. Альдред ещё мог повлиять на действительность. Мог вернуться в ряды Инквизиции. Всё также управлять своей судьбой…

…и потому решил: уж лучше встретить Смерть стоя.

День пятый, после заката

Тьма накрыла блудного сына с головой. Внутри античного дворца Флэй почувствовал холод, что тянуло от каменных полов.

Его внутренности скрутило в бараний рог, предупреждая о скрытой угрозе. Враг мог подстерегать на каждом шагу, раз ворвался сюда. Ренегат понимал, иного пути нет. Он перешагнул через миг смятения, и тот стал скоротечен.

Пол под ногами был выстлан редчайшим чёрным мрамором, с золотыми прожилками. Каблуки скрипели. В те моменты, когда Альдред не наступал в кровь. Создавалось впечатление, будто он ходит по тонкому льду.

В каком-то смысле, так и было.

Через парадный вход возвращенец попал в Зал Ожидания, пустой и просторный.

Из-за мародёрских погромов многие сидячие места были переломаны. Портреты почётных граждан исполосованы ножами — бессмысленно и беспощадно.

По обыкновению, здесь люди коротали время в ожидании судебных заседаний, где выступали присяжными, свидетелями и иже с ними. От былой повседневности не осталось и следа: инквизиторы не сдержали этот оборонный рубеж.

И хотя Мечи Церкви успели собраться в худо-бедную фалангу античного образца, манёвр оказался бессмысленным. Конечный облик зала показывал, что здесь имел место Хаос не меньший, чем в Янтарной Башне.

С чародеями невозможно воевать, как с простыми смертными. Заклинания мало-помалу подтачивают стену щитов. По рядам гуляет дрожь. Снопы пламени оставляют в них дыры, которые не залатать.

И хотя потери с обеих сторон были колоссальны, на пути адептов Культа первичная преграда была прорвана. Альдред ходил вдоль трупов, пытаясь отыскать что-нибудь повнушительнее кошкодёра. Он размышлял.

«Похоже, корпус и террористы преследуют похожие цели. Игра на опережение прям.

Отступники перегруппировались. И только потом, когда обнаружили штаб-квартиру бывших тюремщиков, решились на стремительный штурм. Порочный круг взаимного истребления. В Городе мор? Да кого он волнует?!

Чума не может прекратить или отсрочить противостояние. Ненависть всему голова. И нет места разуму там, где есть приказ или очередная бредовая утопия».

Благо, в Зале Ожидания из живых сновал только Альдред. Погибли здесь люди недавно, хрономираж не успел склеиться воедино. Флэй пробежался глазами по периметру. Тяжелого оружия, которое пришлось бы кстати, не нашлось. Однако он заметил кое-что интересное.

Пара кремневых пистолетов. Связка метательных ножей. Такие же, какие он вытащил из арсенала. Былые владельцы ими не успели воспользоваться.

Ренегат снял их с застрельщиков. Пошарил по карманам, доставая расходники. Один заряженный, во второй стоило досыпать пороху и протолкнуть шомполом пулю с пыжом. Тем и занялся. Когда оба пистолета оказались готовы к стрельбе, сложил боеприпасы в поясную сумку. Рожок с порохом повесил через плечо. Ножи расфасовал по секциям портупеи, отнятой у мертвеца.

Надлежало действовать скрытно. И в этом ему помогли бы кацбальгер с отравленными ножами. А вот огнестрел Альдред расценивал, как сугубо тактическое оружие. Припугнуть, дезориентировать. В таком духе. С трупов пришлось снять кобуры и защёлкнуть на перевязи.

После призванных чудовищ остались манящие холмики фантомной пыли. Увы, с собой у Флэя не осталось флюоритовых сосудов — и уж тем более колбочки с мелом. Бомбу на коленке не смастерить.

Впрочем, такое кидать в закрытом пространстве чревато. Умрут все. И подрывник — в первую очередь. А тот, кто это сделал всё-таки, был безумец.