Однако старик тут же осёкся. Не хватало, пожалуй, самого важного компонента предстоявшей аферы. У него затряслась губа. На лбу выступила испарина. Он залепетал:

— Печать. Где печать?

Сивый снова перерыл ящики. Копф переворачивал вверх дном шкафы. Глизи осматривал комод. Флэй копался в картотеке, шелестя отчётами, протоколами, приказами и прочей бюрократической макулатурой.

Их поиски так и не увенчались успехом. С прискорбием Сивый заключал:

— Нигде нет…

«А вот и приплыли!..» — подумал Альдред. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и сипло вздохнул. Глаза его стали чёрными от негодования. Дело принимало неожиданный, прескверный оборот.

— И что это, мать вашу, значит? — вспыхнул Копф, излишне повысив голос. — Где эта падла может сейчас находиться? Нам теперь что, обойти все шумайские забегаловки?

Раздражённый донельзя, лур почесал подбородок и оскалил зубы от злобы.

— Я сразу говорю, это бессмысленно. Если Шумайчик захотел с ним лично расквитаться за срыв сделки по дурману, мы в дерьме. По самые ноздри! — Глизи мигом подцепил от него эту гнилостную заразу — отчаяние.

— Осадите вы оба, ещё не вечер, — призывал Сивый, мигом успокоившись. Он выдохнул, похлопал по столу ладонями. — Следует рассуждать логически, молодёжь. Мадония мог попасть в лапы гуков. А мог и не попасть. Его трупа мы не видели. Но особо не заглядывали туда, где мог скрываться труп. Этот ублюдок — не из тех, кто кому-то бы дал себя убить. Скорее уж, сам бы себя кончил. Надо проверить шкафы. Где-то его холодное тело висит. Или просто лежит с простреленной башкой. Но он здесь.

— Ты бредишь, Сивый! — покачал головой Глизи, подавшись на него через стол.

Пожилой бандит не растерялся, проявляя незаурядную выдержку. Он на одном дыхании, ровным голосом бросил молодчику:

— Засунь-ка своё мнение в задницу, молодой, и покрути хорошенько. Глядишь, отойдёт. Мне плевать. Ясно? Я так чувствую.

Глизи презрительно фыркнул.

— И пока время есть, надо прочесать каждый вонючий уголок этого донжона. Или вы придёте к Маки, даже не попытавшись? И что вы ему расскажете? Как жидко обгадились? И когда он спросит, насколько вы постарались, что ответите? Что скажете? Замычите вы, как тупорогие коровы. И для вас это будет финита ля комедия. Стволы не важны, если мы не попадём в зелёную зону. Я не прав?

Копф сдался первым. Выдохнул, утихомирившись. Развёл руками.

— Да прав, прав. Начхать. Айда, Глизи. В часах песочек сыпется…

Молодчик покачал головой, но подчинился, и вышел вслед за товарищем.

Альдред, едва те ушли, отлип от стены и подошёл к Сивому. Спросил:

— Разве вероятность, что мы застанем здесь Мадонию, так высока?

Сивый лишь пожал плечами и отвёл глаза.

— Надежда умирает последней, — изрёк он самую избитую фразу, которую только мог вообразить себе ренегат.

Пользуясь тем, что они со стариком остались тет-а-тет, Альдред пошёл ва-банк.

— Можешь оказаться мне услугу? — спросил он.

Старик усмехнулся незлобиво.

— Удиви.

— Выпиши бумагу и на моё имя. Лишним это мне точно не будет. Мне надо в Акрополь и…

— Об этом речи не велось, когда Вы с Маки договаривались, — припоминал Сиплый.

«Договаривались? Мы разве с этим верзилой о чём-то договаривались?..» — опешил дезертир, потеряв дар речи.

Флэй не привык унижаться. Но готов был приложить усилие, обратиться ко всему своему кураторскому опыту, лишь бы своего добиться. Но пожилой головорез не договорил. Видя замешательство на лице попутчика, он рассмеялся, засветил давно выпавшие зубы и закончил мысль:

— Ты не так плох, как о тебе думают Глизи с Копфом. В конце концов, ты инквизитор. Я не дурак. Мне ничего не стоит уступить сейчас тебе. Обожди минуту…

Престарелый преступник начал заполнять вторую копию. Беглец отошёл. Его взгляд упёрся в книжный шкафчик. Этот предмет мебели шестёрки обошли стороной, и не подумав искать печать среди фолиантов. Но сейчас полки не давали предателю покоя. В большинстве своём пространство занимали папки с документами, сшитые в единое целое.

— Как, бишь, тебя зовут? — спросил Сивый. Перо, уже обмакнутое в чернила, зависло над бумагой. С кончика вот-вот должна была упасть жирная капля.

— Альдред Флэй, — отозвался ренегат и взял первую попавшуюся книгу.

— Так и запишем, — подытожил старик, принявшись за дело.

Не успел дезертир открыть фолиант, как из него что-то выпало и рухнуло на пол с лязгом. Беглец посмотрел себе под ноги, не веря своим глазам. Шестое чувство не подвело: штамп хранился в неприглядном месте, но в пешей доступности. Нечто подобное тут и там проворачивали Верховные и всевозможные канцелярские крысы. Так что здесь история не нова.

«Все хранят свои секреты одинаково…»

— Я нашёл, — сообщил Флэй, убирая фолиант.

Он наклонился, чтобы поднять печать.

Сивый расхохотался, не веря в их удачу. Пожилой головорез отметил:

— Всё-таки старшой не ошибся, когда послал тебя с нами. Давай его сюда.

И Альдред сделал, как его просили. Старик проставил печати. А затем сказал:

— Готово. Можем возвращаться.

Ренегат подошёл и протянул руку. Сивый взглянул на него со значением, но отдал подорожную грамоту. Предатель свернул её и положил в сумку, к остальным бумагам.

— Идём. С Копфом и Глизи заловимся — и сматываем удочки.

Бандит встал из-за стола. Альдред пропустил его вперёд. Чуя неладное, ренегат украдкой ощупал пальцами рукоятку кремневого пистолета. Ему не понравился взгляд, которым одарил его Сивый. В старике крылось что-то притворное, да только дезертир не мог прочесть, что именно.

И это по-настоящему сводило его с ума. Подсознание рисовало пугающие образы, где ему просто-напросто перерезают глотку на обратной дороге. Или уже у «Шаньтоу» особо благодарные бандиты запинывают ногами до смерти, отправляя на ту сторону.

Флэй тяжело задышал. У него на руках были все козыри: просто возьми — и сбеги. Ради собственного же блага. Тревога по его телу гуляла, будто молния, подстёгивая к действию. Он не мог тратить столько времени на бессмысленные телодвижения. Каждый час жизни был на счету. Малейшее промедление сулит смерть.

Предатель несмело вытянул из кобуры кремневый пистолет. Опустил курок. Механизм готов был поджечь порох по щелчку спускового крючка. Беглец наставил пистолет на затылок старика. Палец заскользил по металлу.

Это судьбоносный выстрел. Грехопадение. Новая ступень порока. Личностного упадка. Флэй не мог поверить, что вот-вот оскотинится настолько. Но призывал себя вспомнить прописную истину: здесь и сейчас весь Равновесный Мир неважен. Важен лишь он. Его, сугубо личное выживание.

Зачем, почему так — эти вопросы перед ним даже не стояли.

Палец начал давить. И кремень вот-вот ударится об кресало.

Так бы и случилось, и Альдред был готов поклясться, на чём угодно. Да только сцена оборвалась на полуслове. Где-то в глубине коридоров третьего яруса раздался гневный вопль Копфа:

— Стой, шавка! Я тебе все ноги переломаю, ублюдок!

Альдред едва сообразил убрать пистолет. Еле успел. Сивый озадаченно взглянул на него. Моральная дилемма попутчика ускользнула от его взора. Старик призвал:

— Бежим.

И тут же сорвался с места, скрываясь в полумраке узкого коридора. Не зная, куда деть себя от досады, Флэй побежал следом. Как если бы его подхватила волна.

Ренегат и головорез устремились на голос лура. Вдали слышался топот ног. Вроде и Копфа с Глизи, а вроде и чьи-то другие. Частые, будто его ошпарили кипятком. Тот самый неизвестный беглец, на которого напоролись бандиты.

Упорядоченные ряды запертых кабинетов мало-помалу оборвались. Альдред и Сивый завернули за угол. Они остановились, увидев на том конце неизвестного. Тот корпел над замком решетчатой железной двери. Вела же она в северное крыло яруса, где находились изоляторы.

Дезертир пригляделся. Фигура была одета сообразно форме городского стражника из офицерского состава. Но ренегат не брался гадать, видел ли его прежде. А вот старик оказался уверен целиком и полностью: