— Здравствуй, — вежливо приветствовал его Киаф Смерти.

Нежданно-негаданное появление хозяина не на шутку перепугало ренегата. Он дёрнулся, чуть было не опрокинувшись вместе со стулом. Только Актей и поймал его, прислонившись сзади к спинке.

— Тише-тише, — увещевал его архонт, будто отец — непоседливое, непослушное дитя. — Это всего лишь я.

Он мягко — и даже дружелюбно — похлопал гостя по плечу. Затем без лишних слов прошёл к своему стулу и уселся за него.

Альдред, оправившись, погонял задумчиво воздух во рту. С архонта не спускал глаз, до сих пор неспособный понять, с чего начать и как относиться к происходящему.

— Всего лишь? — буркнул Флэй, вцепившись в подлокотники.

Ламбезис улыбнулся ему томно. Подпёр подбородок ладонью и взглянул на гостя со значением. Здесь, где бы ни находились они, у архонта глаза были самые обыкновенные, человеческие. Ещё один довод в пользу того, что всё вокруг — иллюзия.

— Как тебе моё имение? — осведомился Киаф Смерти.

— Дивно, — сказал дезертир, как отрезал. — Ты это хотел услышать?

Тот рассмеялся, без стеснения обнажая зубы.

— Всякому хозяину будет лестно услышать комплимент о своём жилище, — пояснил Актей. — Рад, что тебе понравилось.

Он уселся настолько вальяжно, насколько возможно. Вот уж кто правит ситуацией. Затем отвёл взгляд в сторону, призадумавшись.

— Это всё-таки мой дом. Приятно явиться сюда время от времени, знаешь ли.

Предатель фыркнул.

— Не заливай. В жизни не поверю, что мы за Экватором.

Хозяин особняка глянул на него исподлобья с некоторой долей печали.

— Да. Это не Рамхида. Мы не в фамильном имении моего рода. Люди, которых ты видел, не те, кем кажутся. А там, — он показал на заснеженные пики к востоку от них. — не Давазские горы. Но согласись, выглядит ведь… натурально.

Альдред прищурился.

— Хватит водить меня за нос! — потребовал он враждебно. — Отвечай, где мы на самом деле? И как я сюда попал? Чего тебе надо от меня?..

Их выяснение отношений прервал тот самый бородач, который привёл сюда Флэя. Ламбезис обратился к нему на языке Рамхиды. Что-то старательно втолковывал. Горец кивал, а когда хозяин отослал его выполнять поручение, откланялся и бросился прочь.

— Пробовал когда-нибудь местную кухню? Дельмейцы умеют готовить, но рамхины им ничем не уступают. Отменные блюда! Лично я люблю хинкали из баранины и харчо. Вижу, ты голоден. Принесут пирог — он с сыром. Обязательно попробуй…

Флэй неволей сжал в кулак ладонь и шумно выдохнул, зло посмотрел на Актея.

— Я, кажется, спрашивал…

— Спокойно, Альдред, я слышал, — от безделия вертя по столу кубок, отвечал архонт. Улыбался так невинно, будто всё шло, как оно должно быть. — Расскажу, не переживай. От тебя я одного хочу: расслабься. Ты у меня в гостях. Чувствуй себя, как дома. Договорились?

Альдред размял шею до хруста и постарался утихомириться. Выходило не очень. Хотя и выбора как такового ему никто не давал.

— Тяжело это, — процедил он сквозь зубы.

— Говорят, аппетит приходит во время еды, — подбадривал его Ламбезис. — И правда, давай побеседуем. И ты втянешься.

Ренегат покачал головой, усмехаясь.

— Если мы не за Экватором, то где?..

Хозяин имения ответил не сразу. Он мог бы с лёту пояснить, но сомневался, что Альдред правильно всё поймёт. Наконец, Актей заявил:

— В Аиде, если можно так выразиться.

— С каких это пор ты научился управлять Серостью?..

Ламбезис поглядел на него снисходительно. Кривлялся, будто благородная дама-всезнайка на званом ужине. Флэя это особенно раздражало.

— Мой дорогой Альдред! Что собой являет Серость? Это психосфера нашего мира. Совокупность мыслей всех разумных существ, его населяющих. Свалка наших кошмаров. Родина нашего страха. Библиотека, в которой можно прочесть, что было, есть и будет. Не все это могут. Но таковы факты. Онейроманты не дадут соврать. Такого понятия, как время, в Аиде попросту не существует. Не приложишь.

Дезертир стойко выслушал его, и когда тот замолчал, затянул:

— И-и-и?..

— Всё, что ты видишь вокруг, воссоздано моим разумом в Аиде. У каждого своё представление рая — или того, что за рай выдают. Мой рай — мой дом.

— Что ж ты на месте не сидел, если тебя всё устраивало? — издевался Альдред без задней мысли.

Он помнил, что должен был умереть. Конечно, если до сих пор этого не сделал. Так что питал уверенность в собственной безнаказанности. Не стал отказывать себе в последний раз учинить браваду от души.

На сей раз архонт принял серьёзный вид.

— Я взял на себя ответственность восстановить справедливость. Как родовую, так и мировую. Вот, что важно. Важнее моего счастья и уюта, — заявил он без запинки. — Важнее даже семьи, ты знаешь…

— Справедливость? — оторопел Флэй. — Ты называешь всю эту резню справедливостью? Не стыдно самому-то?

Ламбезис тяжко вздохнул.

— Что толку тебе сейчас это разжевывать? От меня оправданий ты не дождёшься. Умом всё равно ещё не созрел. Жаль. По крайней мере, ты на правильном пути. Рано или поздно сам всё поймёшь.

— Да неужто? — буркнул тот.

Его выпад Актей тактично проигнорировал.

— Смысл вот, в чём. Всё, что ты здесь видишь, является феноменом.

— Феноменом? — Дезертир нахмурился.

— Да. Сон Киафа. Если быть точнее, в моём Сне, — пояснил Ламбезис.

Чем больше узнавал предатель, тем меньше понимал, что происходит.

— То есть?..

Архонт ощупал задумчиво подбородок, затем встряхнул рукой, подняв ладонь кверху и снисходительно изложил:

— Надеюсь, мне не надо пояснять принцип, которому подчиняется лимбическая система человека? Это понятие на Западе вообще рассматривают, я надеюсь? Как бы там ни было, версия Церкви Равновесия о сути снов недалека от истины. Подсознание человека тесно связано с Аидом. Отсюда возникает чувство, когда ты переживаешь что-то, что, как тебе кажется, уже видел. Но мы отвлеклись.

Когда мы спим, то опорожняем своё сознание, перерываем все переживания, благие и дурные воспоминания, мысли в течение какого-либо времени. Одних суток, по обыкновению. Аид отзывается на шатания лимбической системы сном. Он может быть какой-то неясной мазней, идти урывками, а может быть цельным. Важно вот, что: это психологическая разрядка.

— Хочешь сказать, Сон Киафа — то же самое?

— Лучше, — Актей заговорщически улыбнулся. — Это твой личный уголок в Аиде. Остров свободы, недоступный простым смертным, что варятся в котле из своих переживаний. Отражение твоего душевного состояния. Твоё место силы. Демонам сюда заказана дорога. Здесь ты постигаешь себя и находишь ответы на глубинные вопросы. Когда спишь, продолжаешь жить тут. Тут отдыхаешь. И тут ты сможешь поговорить с Богом, тебя избравшим…

— Так где же Неназываемый? — Альдред огляделся артистично. — Что-то я его здесь не наблюдаю…

— Прародитель есть, — рассмеялся Ламбезис. — Но он только для меня. Если я призвал тебя сюда, это вовсе не значит, что ты его должен увидеть. Пока я общаюсь с тобой, с ним тоже веду беседу. Попеременно.

— Что ж, передавай привет от меня, — ляпнул Флэй невпопад, скрестив руки на груди. Архонт покачал головой, проигнорировав шутку.

— Глупости не болтай, — настоятельно рекомендовал хозяин имения.

— Ладно, как скажешь, — не стал спорить ренегат. — Скажи лучше мне вот, что… Мой Сон выглядел бы в точности также? Роскошный дом? Гурии всякие бегают кругом? Плебеи вино с едой подают?..

На это Ламбезис ухмыльнулся и покачал головой.

— Хах. Какой же ты ещё ребенок… С другой стороны, я рад, что ты сохраняешь бодрость духа. В твоём-то положении…

— Кстати, об этом… — начал Флэй.

— Рано, — сказал архонт, как отрезал.

Возражать Альдред не стал: всё же во всем знать надо меру.

— У каждого Киафа своя оболочка Сна. Её он не выбирает, сказать по правде. Она складывается из множества погрешностей, которая и формирует конечный облик. Мы отдыхаем в моём рамхидском имении потому, что моё душевное состояние близко к полному умиротворению и счастью. Небезосновательно, в общем-то. Ведь всё идёт как нельзя лучше. — Он чуть откинулся назад и призадумался. Поглядел исподлобья на гостя и добавил: — Что ты просто обязан знать: когда однажды попадаешь в Сон Киафа, считай, Бог выбрал тебя. Как ты понимаешь, у твоего до тебя ещё руки не дошли.