Иноземец отвёл глаза и пробормотал:

— Когда он проходил мимо, а я не удержал кувшин с шербетом, это был второй потраченный шанс. Третий так и не довелось испытать. Пришли рыцари с Запада.

— Это Воины Хоругви привезли тебя сюда.

— Скорее уж, я за ними увязался. Когда их княжество в Гастете рухнуло. Но это потом. А до тех пор я жил в Искандерии, видел, как они наводят в городе свои порядки. У людей вокруг верования уже устоялись. Мало кто от них был готов отказаться. Я родился в Восточной империи, но моя семья не знала ничего, кроме земли, которой возделывала. Никакой веры у меня не было. Однако она — именно то, в чем я нуждался.

— Именно тогда ты принял гармонизм?

— Так и есть. Люди с Запада предстали передо мной, как освободители. Они славили Свет и Тьму. Значит, Противоположности придавали им сил. Они соблаговолили уходу Искандерии из Халифата. Я тоже хотел наполниться истинной силой, которая берегла бы если не тело моё, то хотя бы душу.

Альдред кивнул в понимании.

— Более того, гармонизм для меня стал своего рода откровением. Равновесие… Мне нравилось думать о себе, как о части внеземного замысла о взаимосвязанности в мире. Я жил тем, что помогал рыцарскому ордену в Искандерии. При монастыре прокажённых. Меня учили. А когда Хоругвь уходила, я поплыл с ними. И в храме Первых Уверовавших занял пусть и скромное, но значимое место. Как распространитель и блюститель веры в Противоположности. Ничего лучше, кроме этого, моя жизнь не могла мне предложить.

Говорил Фульвио с гордостью. Вероятно, даже не допускал мысли, что мог обманывать себя. Ренегат примерно понимал, как мыслит иноземец. Ему не было причин жаловать империю дельмеев, Пао или последователей Халифата. Все они так или иначе попортили ему кровь. А рыцари Света и Тьмы — единственные, кто облегчил ему долю.

Конечно, бывший раб упускал из виду, какие бесчинства позволяли себе на Востоке Воины Хоругви с теми, кто стоял за ними. Он в упор не замечал насильственное навязывание веры в Противоположности. Казни. Крушение лунных святилищ. Для него захватчики с Запада — однозначные герои.

Ну и пусть.

Флэй не стал как-либо разубеждать иноземца, показывать ему иную истину. Разуверять его в религиозных убеждениях.

Дурака поучать значит впустую тратить слова. Тем более, что и сам Альдред по-своему пребывал в заблуждении. Даже большем, чем уроженец Экватора. В себе ренегат носил две правды, которые конфликтуют между собой.

За счёт старой он долгое время кормился, терпя участь пса на цепи Церкви.

Новая тянула его к Пантеону, раз уж он мог воплотить в себе одного из тамошних Богов. Однако в целом, будь предатель простым смертным, он предпочёл бы просто пронаблюдать со стороны за брожениями в Аштуме. И принять новый мир таким, каким он станет, когда всё утихнет.

Что же касается брата Фульвио, это был человек с большой буквы. Живой святой, следовавший общечеловеческим добродетелям, которые Церковь Равновесия отчаянно пытается воспитать в своих прихожанах.

В общем и целом, ренегат был рад, что такие люди ещё остались на белом свете. Увы, их счёт идёт на сотни из миллионов. Им никогда не стать солью грешной земли.

Их разговор ни с того, ни с сего прервал стук в дверь. Её открыли. Клирик и инквизитор повернулись. В проёме встал кто-то из рыцарей Хоругви. Священник жестом попросил Флэя посидеть, а сам встал и подошёл к воителю.

Они вдвоем покинули кухню. Снаружи начали доноситься их приглушённые голоса. Альдред почуял неладное. Тихонько поднялся из-за стола и проследовал к полуоткрытой двери, чтобы подслушать.

— Беда, брат Фульвио! — полушёпотом бросил защитник храма.

— Что там такое, Рокко?.. — спросил иноземец обеспокоенно.

Между ними установилась чрезмерно затянувшаяся пауза. Альдред выглянул украдкой из-за угла и увидел рыцаря.

Тот выставил руку в бок, а второй теребил пальцы, глубоко призадумавшись. Похоже, Рокко пытался совладать со своей тревогой. Выходило не очень. Он нещадно потел, а взгляд метался по полу.

Флэй своим умом попытался понять, что происходит. Лишь сейчас ренегат заметил: колокольного звона больше не слыхать. За ним он вообще не следил и потому не мог сказать, когда тот прекратился.

Где-то над ними слышался топот ног. Весь храм будто проснулся разом, а обитатели его зашевелились. Дезертир понимал, грядет что-то нехорошее. И что самое худшее, он окажется в самом эпицентре будущих событий.

Впрочем, в Саргузах перестало существовать само понятие о «не том времени и не том месте». Беда подстерегала на каждом шагу, достаточно дождю было оборваться, а солнцу — укрыться за облаком.

— Так что там на улице творится? Не таи же… — попросил Фульвио с лёгким налётом раздражения в голосе.

— Гули эти ваши наведались. Голов под триста, не меньше, — пояснил рыцарь. — Целая орда!

— А дальше-то что? — не понимал чужеземец. — Ворота заперты. В витражи и великану не постучаться. Им сюда не пробраться никак. Пытались ведь уже…

— Я тоже так считаю. А вот Марко переполошился. Говорит, они просто стоят снаружи. Не шумят. Не кидаются. Просто стоят. Будто ждут чего-то. Всё никак не уберутся восвояси. Нутром чую, придётся нам опять отбиваться, — поведал воин Хоругви.

Сама мысль о штурме приводила его в ужас, пускай храм обеспечивал их выживание в последние дни.

— И что ты предлагаешь, Рокко? — сник священнослужитель.

— Пресвитер уже в курсе. Он собирает народ, чтобы вместе спуститься в крипту под церковью. Вам тоже не помешало бы проследовать внутрь. Там будет всяко безопаснее, чем в храме. А когда всё уляжется, в миг позовём вас обратно. Ни о чём не беспокойтесь, но и не задерживайтесь.

— Тебе виднее, — не стал спорить брат Фульвио. Всё равно он — не боец, и нужнее своим защитникам в качестве духовного спутника.

Услышанное не пришлось по душе ренегату. Он с треском воспринял мысль о том, что заперт здесь, в церкви. До самого рассвета, раз уж ночной дождь прервался так некстати. Предатель не выдержал и показался им на глаза.

— Это ещё кто такой? — Рыцарь мотнул головой в сторону незнакомца, который выглянул из-за спины чужеземца.

— А то ты не видишь? — хмыкнул Альдред.

Лишь слепой не разглядел бы его причастность к Священной Инквизиции.

— Друг, — ответил священнослужитель.

Рыцарь кивнул. Все равно времени на более доскональные разбирательства в запасе не имелось. Он обратился к Флэю:

— Я смотрю, в руках оружие держать ты умеешь. Поучаствуешь или как?

Здесь и думать было не над чем. Никуда из этого храма было не деться — теперь уж точно. Тем более, лично чужеземцу Альдред хотел бы отплатить за оказанную помощь.

Хотя бы так.

— В деле, — коротко ответил ренегат.

— Тогда давай за мной на второй ярус, — позвал Рокко и бросил озабоченный взгляд на священника. — Брат Фульвио, да не стойте Вы столбом, ради Первых Уверовавших…

Беглец протянул иностранцу ключ от баптистерия. Тот его принял и опустил в просторный карман рясы.

— Иду, — пробурчал священник и обратился к Альдреду. — Берегите себя во имя Света и Тьмы, Джино Веларди…

Предатель склонил голову в знак вечной признательности за доброту Фульвио. Тот скрылся из виду и пошёл с цокольного этажа наверх. Альдред же бросился бегом за Рокко следом. Уже в церковной зале след иноземца простыл.

Кругом носились люди. Прихожане устремлялись колонной муравьев за алтарь, ко входу в крипту Воинов Хоругви. Сложно сказать, смогла бы она вместить в себя такое количество людей, хватило бы им воздуха переждать бурю.

Рыцари тем временем расходились по позициям. Кто-то укреплял деревянными балками ворота храма. Другие — хватали оружие, после чего бросались на верхний ярус, к витражным окнам. Они держали луки с арбалетами наготове.

Проводник повёл Флэя наверх.

— Такое уже было раньше? — поинтересовался предатель на лестнице.