– О мать женихов моих, тому назад минуту соткался призрак предо мной, – ответила Эна, решившая – на пару с Настей – не скрывать случившегося, но опустить некоторые «несущественные» детали. – Приняв салхини старой образ, поведал морок о предсказанном явлении меня и братьев, а после указал к Хранительнице Мира путь, направив нас к горе Хойд-Оргил. Не скрою – то было очень кстати.

– О Ветер Всевольный, как быстро… – очень тихо пробормотала Халиун, прикрыв глаза и продолжив после секундной паузы уже громче: – То был не морок, но действительно душа, не ушедшая отсюда: моя прабабка – Халиун-эмээ. Волею своею презрев смерть, она решила дождаться непременно исполнения пророчества последней Салхи-Сонсоод, подруги своей – так рассказала мне мать моя. Но я не думала, что будет призрак столь поспешен!

– Однако я могу её понять, – проговорила принцесса и, поведя рукой в сторону единственной в помещении пары кушеток, предложила: – Прошу, свекровь, присядем – нам есть, что обсудить.

– О, это так, – с кивком согласилась царственная салхини и, элегантно усевшись, заговорила вновь: – Семнадцать сотен лет тому назад мудрейшая Тэмээ, последняя из Слышащих Ветер, перед уходом своим в прощальный раз явила миру дар редчайший, произнеся пророчество о тёмной деве, супругой станет что для принцев Золотой Кошмы, и о братьях девы той, что будут вместе с ней искать тропу к Хранительнице Мира. Ввиду великой странности предсказания сего в те времена, сохранила его лишь моя прабабка, явившаяся тебе в исполнении решимости передать слова прорицания лично. До меня же дошли лишь общие сведения и намёк на некую неизъяснимую тайну, связывающую тебя и братьев твоих.

– Да, это так, – ничтоже сумняшеся сказала Эна. – Но то не тайна, а общее дело на благо всего мира! Не так давно началась цепочка страннейших событий, приведшая меня и братьев в Светлый Лес, – пустилась она в недлинный, но ёмкий рассказ, открывающий удивлённой всё более и более явно Халиун подоплёку стремления детей Владыки Подземья узнать как можно больше о Хранительнице Мира.

– Так и получилось, – завершила повествование тёмная принцесса, – что мы искали знаний, но они сами нашли нас, пусть и столь замысловатым образом.

– Ветер Всевольный, – потрясённо проговорила царственная оборотница. – Воистину небывалое творится: коварная богиня с мертвящей аурой, несчастные светлые и вы, благородные тёмные, спасающие соседей… – замолчав на секунду, она продолжила вновь уверенным тоном: – Не останемся в стороне и мы, Хуух-Дууд Салхины – сегодня же я и мужья мои направим в Светлый Лес делегацию поддержки, а тебе, Эна, и братьям твоим – Энну и Таору – будет оказана всемерная поддержка в достижении пути к горе Хойд-Оргил.

– Благодарю тебя, – почтительно кивнула венценосная тёмная.

– Но всё это чуть позже, – с лукавой полуулыбкой сказала Халиун и, заметив лёгкое недоумение принцессы, добавила: – А прямо сейчас, если позволишь, я всё же помогу тебе с выбором дэгэла к торжественному обеду.

– Всенепременно позволю, – ответила Её Высочество, успевшая проникнуться доверием к мудрой салхини, столь по родному принявшей её.

Легко поднявшись с кушеток, оборотница и тёмная эльфийка подошли к не так давно покинутому Эной шкафу и погрузились в процесс примерок и подборов сочетаний цветов и оттенков: ведь к дэгэлу полагался и широкий кушак, и длинная юбка, и ещё полсотни украшений и аксессуаров.

Вниз чтобы вверх

В этой главе водопад «роялей» отправляет героев на самое дно.

Предоставленные для мужской части посольства покои показались мне – да и Таору тоже – несколько странно оформленными: во всех комнатах господствовали интерьеры оборотней – то есть в изобилии имелись ковры, оружие и батальные полотна, но в цветах и «как бы» манере тёмных – все предметы интерьера – даже картины! – были в тёмно- или густо-фиолетовых тонах, почти лишённые украшений и вроде бы тяготеющие к минимализму.

Добравшись же до примыкающей к отведённой мне спальне ванной комнаты, я натурально обомлел и застыл, воскликнув про себя: «Мамма миа! Писсуаро аурале! В смысле – охренеть не встать – золотой унитаз!» Оглянувшись вокруг, убедился, что драгоценного металла на оформление пошло прямо варварски много – сквозь него едва проглядывал белый полированный мрамор.

«Н-да, – думал я, забираясь в иззолоченную ванную. – Даже как-то неловко во всём этом пафосе просто мыться. И это только гостевые покои, а что же у принцев и самих Вождей? Вообще всё из золота? Или это такой приём, показывающий достаток хозяев? Ну разве что…»

Так и не придя ни к какому выводу, я споро привёл себя в порядок, подивившись ароматам местных мыла и шампуня: будто всё духовитое разнотравье весенней степи разом раскрылось в ванной. Завершив омовение и подсушив волосы, я вышел в спальню, автоматически заплетая косу. После в принесённых слугами тюках и сундуках отыскал парадный камзол, в который и облачился поверх свежей туники, завершив образ парой чёрных штанов и парой чёрных же сапог на низком каблуке.

Выйдя в один из анфилады общих залов посольских покоев, я огляделся и понял, что оказался самым быстрым из всей делегации: вокруг не было ни души. Присев на небольшой мягкий пуф из чёрного дерева с тёмным бархатным сидением, задумался: «Интересно, сколько у нас займут поиски хоть какой-то информации о том, кто и как “мир сей хранит от богов”. И есть ли вообще она, информация эта, у оборотней? А то как-то очень не хочется уезжать отсюда в полную неизвестность…»

Погоняв по своему сознанию «сомневательные» мысли, я всё же не решился вновь обратиться к Таору: полудемон наверняка устал от моих попыток основательно перепроверить его память на предмет хоть каких-то зацепок – на привалах мы и так домедитировались до самых первых книг, прочитанных полуэльфом.

Из-за грани раздаётся затихающий перестук, после чего мастер что-то шепчет персонально Константину.

Не прошло и пяти минут моего одиночества, как дверь, соседствующая с «моей», распахнулась будто от сильного толчка, и в общий зал вышел явно взволнованный Энн: был он лишь в тунике и штанах, а в левой руке держал камень связи. Резко подойдя ко мне, брат сказал достаточно тихо:

– Отец только что написал, воспользовавшись экстренным сигналом. Вкратце – блокировочный купол стал едва справляться, а Алуринель впала в бессознательное состояние. По прогнозам у нас около трёх дней.

– О-о-ой… – протянул я, изо всех сил подавляя желание вскочить и начать что-то делать.

Усмирив свою природу парой глубоких вдохов, обратился к тёмному принцу:

– Что ж, Энн, будь добр, передай мне связь-камень, а сам, покуда я вникаю, оденься подобающе.

– А? Ой! Ну да, точно, – пробормотал венценосный тёмный с отчётливыми интонациями Кости и ретировался.

Я же углубился в сухую и деловитую депешу Владыки, лишившую и принца, и меня спокойствия. И было отчего: вместо трёх с половиной полных лун у нас осталось всего три дня. Да и то – по прогнозам! А уж как оно на самом деле повернётся – никто и предположить не может.

Дочитав послание и обогатившись скупыми, но тревожащими подробностями, я задал себе парочку вопросов: «Неужели богиня та набралась энергий нужных, что так усилила натиск? И кого бы нам прям сейчас начать трясти на информацию?»

Встав и сделав несколько шагов по комнате, я пресёк риторический поток в своём сознании и сформулировал первое разумное руководство к действию: «Так, прежде всего стоит найти Эну и сообщить о внезапном переносе дедлайна. То-то она “обрадуется” отсрочке помолвки! А может, и нет – спасение мира поважнее же будет!»

Ободренный, я решительно пересёк общие комнаты посольских покоев, по памяти добрался до «половинчатого» зала и обратился к юной салхини, что скромно стояла подле входа на женскую половину дворца:

– О Дитя Ветра, будь любезна передать Её Высочеству Эне, что возникло безотлагательное дело, требующее личного её участия.