Из-за грани доносится негромкий, затихающий перестук.

Поддерживая едва тлеющий и нужный уже больше для уюта костерок, я бдительно оглядывал окрестности, исподволь любуясь танцем светлячков, и вспоминал: «А лихо у светлых с дровами получается. Вон Арайгниэль сегодня руку к коре исполина приложил, пошептал чего-то, наверху кракнуло, прошелестело и рядом упали прям сразу кучкой сухие сучья и ветки. Красота! Сколько же ещё интересных умений хранит сей славный страж из Древа Паутин? Да и все остальные светлоухие… Как же хорошо, что нас занесло в мирную эпоху добрососедства!»

В таких размышлениях и прошли два с половиной часа моего бдения, не принёсшие ровным счётом никаких событий. Сдав пост легко проснувшемуся брату, я резво нырнул в спальник и моментально забылся глубоким сном.

Весь следующий день, начавшийся с банального походного утра, сдобренного комфортом обустроенной Детьми Леса стоянки, продолжился совершенно незамысловатым образом, повторяя день предыдущий: пять часов транс-скачки, короткий обеденный привал, снова пять часов в седле и в специфической медитации. Замедляясь к наступлению сумерек, мы подъехали к перекрёстку и свернули на юго-запад, направив свой путь по дороге, разделяющей сень ветвей Древа Взращивания и Древа Сбора.

Вечер, обиход скакунов, ужин, отчёт – всё это было скопировано со дня вчерашнего. Вновь высиживая первую стражу и ощутимо наслаждаясь тишайшими звуками Светлого Леса и многоцветными танцами светящихся насекомых, я размышлял: «И вот опять она, лесная сказка и практически идиллия! Видимо, у нас всех эдакая заслуженная передышка. Ну, я очень на это надеюсь».

Из-за грани доносится негромкий, затихающий перестук и мастерское: «Да что ж такое? Дайс, что ли, сменить?..»

По надеждам и вышло – весь тридцать шестой день мой в этом мире не происходило решительно ничего примечательного, кроме вечернего пересечения моста через Вторечку, после которого дорога стала всё заметнее уходить к югу.

Ужин на сей раз готовил Арайгниэль, поразив нашу тёмную троицу совершенно неописуемым вкусом банального, казалось бы, густого супа. Благодарности Их Высочеств и мои так и не смогли изменить вечное выражение вежливого спокойствия на лице главного стража, но глаза выдавали его с головой – особисту точно было приятно. Последующая ночь, к нашему общему счастью, не баловала никакими сюрпризами и происшествиями.

Выехав на следующее утро чуть раньше обычного, за день мы отмахали непредставимое количество лиг и почти доскакали до Большой Дороги, пересекающей магистралью Светлый Лес с востока на запад. После особенно сытного ужина, спроворенного собственноручно, я, отправив кратчайший отчёт Владыке, наслаждался покоем. Развалившись у костра, глубоко вздохнул и пробормотал:

– Тихо-то как…

Из-за грани доносится негромкий, затихающий перестук.

И тут же ровно над нашими головами, в ветвях что-то солидно и басовито угукнуло.

– Тихо, я сказал, – тут же выдал я.

– Угу-у-у! – протяжно подтвердило сверху ещё басовее.

– Или я тихо сказал? – добавил я в голос суровости изо всех сил стараясь на заржать.

– Угу-гу-у! – гуднуло нечто, явно удаляясь.

Повисла немая пауза. Лишь долгие полминуты спустя, мы – все четверо! – переглянулись, странно хихикнули, а после дали себе волю и в голос похохотали над всей абсурдностью ситуации. Решив, видимо, что одного вида смеющегося взахлёб главного стража нам недостаточно, Арайгниэль, слегка косо нацепив выражение своей обычной невозмутимости, сказал мне:

– Уважаемый Таор, а Вы полны скрытых талантов! Рекомендую взрастить сей дар общения с птицами – ведь далеко не всякий светлый маг может переговорить эховую сову.

«Мать моя Тьма! – поразился я. – Да он шутит».

– Всенепременно, почтенный Арайгниэль, – ответил я в тон. – Уверен, глубокоуважаемый Савоирэль не преминет поделиться мудростью. Обязательно его посещу при наличии пары-тройки свободных лет.

«Н-да, птицы, – подумалось мне чуть позже, на дежурстве. – Жаль, конечно, что Цапля всё ещё занята выше крыши. Уж она бы развернулась, даже не смотря на фатально плохие броски в самом начале. Ладно, уверен, что Света ещё успеет – хотя бы к финалу».

Ранним утром следующего дня наша кавалькада выехала на местный хайвей и так же погрузилась в транспортные чары, продолжив скоростное и абсолютно несобытийное путешествие на запад. День сменялся днём, пейзажи почти не распознавались из-за магии «Милости Леса», по той же причине не случалось никаких контактов с местными. Да даже на стоянках мы непременно оставались вчетвером, не заставая других разумных.

На исходе сорок первого дня моего пребывания в этом мире компания наша остановилась на последней для нас, тёмных, ночёвке в Светлом Лесу – мы были в десятке лиг от границы. Прошла ночь наравне с предыдущими – спокойно и рутинно.

Утром следующего дня ускоряющее колдовство уже и не потребовалось – оставалась сущая малость. Но и так, покрывая Большую Дорогу ходкой иноходью бодрых скакунов, мы почти не встретили ни Детей Леса, ни других разумных. Лишь изредка смутные тени проносились по тракту в ту или иную сторону.

«Так вот как со стороны смотрится эта весьма полезная магия, – враз догадался я, заметив первую такую тень. – Хм, а в нашем родном Подземье подобное же можно сотворить? Вот чему, блин, стоило поучиться! Хотя, – засомневался я, – вряд ли я один такой умный. Небось тёмные маги не одну тыщу лет в курсе. Просто такое нереализуемо, видать, без Леса… Эх…»

«Ничего, коллега, – вдруг донеслось утешительно от Таора, – не переживайте. На наш век секретов уж точно хватит. Вот, например, прямо сейчас мы едем разыскивать хоть что-то по гораздо более важному поводу, чем проблема скоростного перемещения».

«Так-то оно, конечно, да, – протянул я в ответ. – Но вот я как представлю, сколько нам придётся тащиться в составе официальной делегации тёмных до столицы Хуух-Дууд Салхинов, так мне чего-то дурно становится».

«Что поделать? – риторически и философски вопросил полудемон. – Положение обязывает. Мы и так в Светлом Лесу прошлись по граням дозволенного протоколом. Да и времени-то у нас хватает: зима и её первое новолуние ещё не скоро».

«Что ж… – мысленно развёл я руками. – Будем ехать подобающе и приличествующе. Ну хоть готовить не надо и о целой куче мелочей можно не заботиться».

Спустя полчаса ненапрягающей, но весьма бодрой скачки, наша процессия приблизилась к огромной, высотой и шириной под дюжину метров, арке. Образована она была двумя колоссальными дубами, чьи мощные стволы на вершине проёма срастались в один, возвышавшийся ещё пару десятков метров. И вот тут уже стало весьма многоэльфно: буквально каждые пару минут на правой стороне Большой Дороги замечаемые ранее тени замедлялись, обретали очертания и являли утреннему солнцу разнообразных светлоухих. На левой же стороне всё повторялось в обратном порядке. Замечавшие нас Дети Леса кратко, но крайне уважительно кланялись. Приходилось соответствовать образу, держаться в седле с достоинством и раздавать милостивые наклонения головы в ответ.

Стражи, дюжина которых растянулась под аркой для проверки прибывающих и убывающих, синхронно взяли на караул по-светлоэльфийски и хором провозгласили на тёмноэльфийском что-то умеренно пафосное о радости и благодарности – вслушиваться в их хор не было никакого желания. Поочередно церемонно, но весьма тепло распрощавшись с Арайгниэлем, наша (снова!) троица покинула пределы Светлого Леса.

Тентакли очень длинные

В этой главе герои встречают нечто новое.

Проскакав ещё около лиги на запад, мы подъехали к масштабной развилке – здесь Большая Дорога упиралась в Караванный Тракт, идущий с севера на юг сначала точно по границе между вотчинами тёмных и светлых эльфов, а после – по Вольной Степи прямо до самой столицы Детей Ветра. Вполне логично, что столь важное во всех смыслах место не могло остаться без постоянного наблюдения: на стороне Тени Великих Гор возвышался привычного вида форт, больше похожий на группу небольших скал, окружённых естественно выглядящей стеной из колоссальных валунов. В столь хорошее место, овеянное духом родного Подземья заезжать мы, конечно же, не стали – нас уже ожидали намного южнее, на границе с владениями Хуух-Дууд Салхинов. Посему Их Высочества и я решительно развернули пантер налево, на юг, и пустились во весь опор. Явно обрадованные сменой окружающей обстановки когтистые скакуны без понуканий перешли в размашистую рысь – плиты тракта так и замелькали под их лапами.