Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Меньше двух десятков минут радостной скачки отделяло нас от обеденного привала, на который мы устроились на первом встреченном нам месте, обустроенном всё так же чуть в стороне от дороги, у корней высоченного дерева с родничком поблизости. Но были и отличия: каменный круг кострища был пошире, а рядом корни выпирали из земли неполным квадратом из трёх длинных подобий лавок шириной в добрый метр.

«О! Повышение комфорта! – думал я, снимая сумки с Мрры и рассёдлывая её, – Теперь понятно: раньше была зона влияния наверняка насквозь военизированного кла… э-э-э… Древа! Небось всё у них строго по вычурно́му Уставу светлоухих погранцов, каждый дуб на своём месте, а всяк спелый жёлудь учитывается и приходуется каким-нибудь каптенармусом Модестиэлем лично, после же к разбазариванию строго запрещается!»

Не преминув поделиться к друзьями последней мыслью и выслушав их ответный хохот, я и моя кошка отошли к ручейку, вившемуся от источника по правую руку от стоянки. Мрра напилась и лениво отошла в совсем густую тень, а я, умывшись, вновь задумался: «А чего это мы раньше не удосужились поинтересоваться подробностями нашего пути: административным делением там, особенностями локаций, что будут на пути, и прочим всяким? Едем такие, удивляемся, что нет никого и местности как под копирку! Конечно! Как иначе-то? Надо, что ли, карту ещё раз внимательнее глянуть, вдруг там чего умного написали, а не только красивое нарисовали».

Окрылённой новой идеей, я вернулся в лагерь из-за древесных стен корней, оберегавших воду, и увидел несколько странную картину: венценосные близнецы, жуя на ходу пеммикан, медленно ходили по пространству стоянки и очень пристально, внимательно рассматривали каждый метр под ногами и вокруг. Слегка опешив, я спросил:

– Что потеряли?

– Ничего… – несколько невнятно ответил определённо Костя.

– А что ищете? – всё ещё не понимал я.

– Что-нибудь! – с некоторым азартом ответила теперь Настя.

– Мало ли что! – добавил Костя, тщательно оглядывающий камни пустого кострища. – Местность для нас новая, весьма проходимая, вдруг чё?

Из-за грани доносится повторяющийся перестук и мастерское чрезвычайно спокойное и увещевательное: «Здесь “чё” не валятся, не лежит и даже не закопано белками на зиму».

– А-а-а! – понимая, протянул я. – Ну, с поисками вам, Даши-путешественницы, я помогать не буду. Лучше напомните мне: в котором тюке подробные карты?

Из-за грани вновь доносится негромкий перестук.

Простой вопрос мой породил немую сцену: друзья застыли, задумались, медленно выпрямились и уставились сначала друг на друга, а после трёх долгих секунд – на меня.

Несколько напряжённо сморгнув, я поднял правую бровь и спросил ещё раз:

– И-и-и? Кто отвечает, господа знатоки?

– Отвечает Таор, – тут же нашёлся Костя, а я буквально поперхнулся вздохом.

– Это ты ловко придумал, – совладав с крайней степенью удивления, почти перешедшего к своему нецензурному наименованию, смог сказать я. – Даже сразу и не поймёшь всего юмора… – помолчав, я продолжил: – Так понимаю, что подробные карты отменяются: из нас никто этим специально не озаботился, а от снабженцев много ждать не стоит – поход наш не то чтоб очень гласный, и заявка была самая общая. Что ж, за неимением…

– Ну ой! – синхронно развели руками Их Высочества и хором хихикнули.

– Охо-хо-хох… – показательно протяжно вздыхаю, сетуя: – Вам вот весело!

После молча достаю перекус себе и усаживаюсь на лавку-корень, оказавшуюся неожиданно чуть пружинящей – будто и не на дерево сел! Размеренно насыщаясь несомненно изумительным сухим пайком, чьи превосходный вкус и идеальный баланс мяса, ягод, жира и специй могли конкурировать лишь с его безупречной текстурой и выдающейся калорийностью, я вспоминал карту, обратившись к глубинам памяти Таора.

Из-за грани: «Стук-тук-тук… десять!»

«Н-да-а-а… – анализировал я вспоминаемые образы карт. – Что-то не густо. Нет, общие сведения имеются: до следующего перекрёстка будем скакать ещё три полных дня, а ещё через три должны добраться до моста через Реку Восхода, пока не очень широкую в тех местах. Перейдя мост, мы окажемся примерно в одном дне пути от имения сиятельной Алуринель, будь она здорова. Вроде всё просто».

Совершенно внезапно и достаточно неожиданно так всё и вышло – просто и незамысловато: после обеда мы собрались и порысили на наших кошках, к вечеру абсолютно спокойно добравшись до следующей стоянки, почти копировавшей уже виденную, лишь родник звенел слева. Ужин и отчёты, дежурства и утро так же промелькнули стандартными рутинами. Как и весь следующий день, и ночь после него. Да и последующий, двадцать шестой мой день в этом мире, не баловал разнообразными событиями, но подарил множество часов приятнейшей скачки сквозь уже много более реалистичный лес.

Глава шестнадцатая

Мост, некроз, пауки и внуки

В этой главе Светлый Лес являет Милость.

В день двадцать седьмой от моего вселения, и просто седьмой нашей скачки по Светлому лесу, чуть раньше полудня мы подъехали к новому перекрёстку. Покинув «сень ветвей Древа Сбора», наша команда въехала во владения Древа Взращивания, и пейзажи вновь изменились: подлесок густел и скрывал перспективу, древесные великаны стали и выше, и крупнее, и разнороднее – парочку встреченных чуть позже никто из нас так и не опознал: кора многоохватного исполина была весьма стандартной, а первые ветви начинались так высоко, что подробно листьев не могли рассмотреть даже наши зоркие очи. Кроме того, привычные привальные места теперь обзавелись ещё и неким подобием крыш, всё больше походя на комфортабельные гроты, заботливо выращенные под корнями лесных колоссов.

Неизменными же оставались дорога, прямая, как струна, и спокойствие, что, казалось, возглавило наш малочисленный отряд ещё на три дня. Причём спокойствие это было совершенно нормальным, лишённым надоедливости или монотонности: находилось место и шуткам, и совершенно детским шалостям, замечалось всё возрастающее тихое изобилие растительной жизни, а ночные дежурства всё чаще будили во мне, да и в друзьях – я уверен – лирический настрой, сменяемый по утрам приятной деловитостью и бодрой осознанностью.

С теми самыми бодростью и умиротворением за два часа до полудня десятого дня в Лесу светлых наше трио подъехало к Реке Восхода, широким и бурным потоком несущей свои искристые воды с северо-востока на юго-запад. Путь ожидаемо привёл нас к мосту уже вполне привычной конструкции, лишь только увеличенной в размерах: две ивы-великанши высились справа и слева от дороги, сплетаясь сначала корнями, а выше и ветвями, образуя и настил, и перила. Вот только мост возвышался лишь на этом берегу, доставая ровно до середины потока.

На другом же берегу творилось форменное безобразие, увидев которое, мы натурально поперхнулись: я – вполне уместным возгласом: «Где мой мост?!», а близнецы, видимо, ответом: «У! Нету тваво моста!»

Оно и не мудрено – всего двести пятьдесят метров отделяло нас от фантасмагоричной и жуткой картины: правая ивовая громадина на той стороне высилась мёртвой дугой почерневшего и распадающегося дерева, лишённого не только листвы и многих веток, но и почти всей коры; точно так же чернели, умирали и распадались все остальные деревья и кусты к юго-западу от прямой дороги, ставшей границей, которую строго соблюдали все растения, отвратившись будто под сильнейшим ветром на северо-восток и застыв, как бы прянув в едином порыве прочь от невиданной доселе беды. Такова же была и левая ива-колосс – теперь она склоняла свой могучий ствол и длиннейшие ветви вдоль берега против течения, словно четверть моста взяли и повернули. Завершала двойственный до дрожи пейзаж цепочка светлых, начинающаяся с раскинувшего в стороны руки и замершего точно в середине начала дороги статного эльфа, и продолжающаяся Детьми Леса, стоящими в аналогичных позах через каждый десяток метров. Бледно-жёлтые искры и линии струились меж ними, а зеленоватые сгустки и жгуты вылетали в сторону мертвенно чернеющего леса, лишь на секунды вызывая вспышки жизни, чью едва пробудившуюся зелень тут же иссушали неведомые силы.

30
{"b":"865446","o":1}