В семь часов пополудни Их Высочества и я, одевшись по возможности максимально парадно, проследовали в уже знакомую Большую Трапезную. Которая сегодня, впрочем, предстала буквально в новом свете: и за панорамным витражом сгущались вечерние тени от косых лучей солнца, и весь сводчатый потолок слегка мерцал волшебными огоньками всех оттенков фиолетового и лавандового. Кроме того, изменился и стол: из круга его дорастили до ещё большего овала на пять десятков персон и сервировали на этот раз исключительно блюдами тёмной кухни и соответствующими приборами.

Всё это смогло нивелировать все те тонны тяжеловесных славословий, звучавших и в начале ужина (занявших чуть ли не половину часа!), и в его завершении, где каждого тёмного велеречиво поблагодарил ещё раз каждый из присутствующих светлых магов и сановников. Утомлённый церемониалом и необходимостью участвовать в нём на равных с близнецами Таор так феерично и виртуозно разбрюзжался под конец, что даже мне стоило большого труда не выпустить на наше общее с ним лицо совершенно неуместную ухмылку.

С последовавшей после ужина чередой условно неформальных бесед с высшими представителями Детей Леса удалось справиться на удивление быстро, и в покои я вернулся всего каких-то три часа спустя, наговорившись на ближайшее время по самые кончики ушей. Даже в голове было звонко и пусто от многократных повторений однотипных монологов. Посочувствовав Энну и Эне, увязшим в разговорах много серьёзней, я наскоро принял душ и с усталым выдохом повалился на кровать. Засыпая, едва успел подумать: «Интересно, нас всё-таки Арайгниэль сопровождать до границы будет или кто-то другой?»

Медитация-галоп

В этой главе у главного героя обнаруживается неожиданный талант.

Новое утро началось на диво хорошо: привычная зарядка в простейшей одежде, причисленной мню к лику спортивных, быстрый душ, и начало полноценного завтрака – всё это прошло в одиночестве. Их Высочества появились, когда моя порция излюбленных утренних яств уже подошла к концу. По их юному и прекрасному даже в столь ранний час виду нельзя было судить о нарушенном режиме, но вот едва замедленные движения в начале зарядки, выполняемой ими совершенно синхронно, давали знать о пережитом ввечеру утомлении. Повторно, после душа, выйдя в общий зал, близнецы уже безо всяких сомнений являли собой полностью бодрых и деловитых разумных. Свои порции брат и сестра уничтожили аккуратно и молниеносно, и лишь по завершении трапезы тёмный принц обратился ко мне:

– Таор, как вчера выяснилось, Арайгниэль «почтёт за честь сопровождать нас по всему Светлому Лесу».

– Это если опустить все эпитеты и политесы, – вступила в разговор Эна, – которые, о брат наш, ты имел бы несказанное удовольствие выслушать, не покинь ты нас столь рано и столь вероломно.

– Прости меня, о сестра моя, – почти по-настоящему понурился и повинился я. – И ты, о брат мой, прости меня, что оставил вас в столь трудный час великого испытания неиссякаемой благодарностью народа Светлого Леса, восторженного деяниями нашими. Но буде я пробыл бы там ещё хоть четверть час, то, боюсь, не смог бы совладать с характером своим и непременно отчудил бы нечто.

– Ох, не дай Тьма, – одновременно воскликнули венценосные тёмные.

– Так, по существу, – продолжил Энн. – После завтрака главный страж уже будет ждать нас.

– Отлично! – тут же воскликнул я. – Сил моих уже никаких нет быть среди Светлого Леса, будь он вовеки зелен!

После чего вскочил и буквально вприпрыжку побежал собирать немудрящие свои пожитки и облачаться в походные одежды.

Всё это не заняло много времени ни у меня, ни у брата и сестры. Когда со сборами было покончено, вездесущие услужливые юнцы светлых подхватили нашу поклажу и проводили нас во двор.

Снаружи, у самого входа, нас традиционно встретил Хранитель Имения Гуиндиэль и долго, церемонно и умеренно пафосно прощался. Подошедший чуть позже Арайгниэль был по-деловому краток в своих речах, по завершении которых указал на уже полностью готовых пантер, недоверчиво косящихся на вновь появившиеся тюки и сумки, и смирно стоящую поодаль мышастую свою лошадку. Молниеносно вскочив в сёдла и не менее быстро пристегнувшись, мы направили своих когтистых скакунов вслед за скакуньей копытной. Шагом выехав со двора поляны и подивившись благодатным изменениям, вовсю проступающим по поражённому ранее Светлому Лесу, наша малая кавалькада, всё ускоряясь, понеслась на северо-запад. На дороге теперь не было магов защитной цепи, и даже их мелодичные заклинания едва доносились издали, из глубин территорий имения Её Высочества Алуринель, что миг за мигом становились всё более живыми: на скаку глаз успевал ухватывать и обильно зеленеющие травы, и ожившие кустарники в молодой листве, и наливающуюся живыми соками кору лесных гигантов, что понемногу стали восстанавливать свои пышнейшие кроны.

Двумя же десятками минут позже, когда пантеры и лошадь уверенно взяли в галоп, вокруг процессии будто сам собой соткался текуче-стеклистый тоннель, смазавший окружающий пейзаж в неразличимые полосы. Причём сегодня создавалось отчётливое ощущение, что движемся мы даже быстрее предыдущего раза – будто «Милость Леса» зависела не только (и не столько) от проводника, но и от самого Леса, однозначно имеющего свою волю и являющего нам благосклонность.

Час сменялся часом, дорога стелилась под лапы и копыта, в голове моей витали совершенно умиротворённые мысли. На исходе пятого часа пути Арайгниэль стал постепенно замедляться, стенки волшебного тоннеля истончились до полной прозрачности, и на восстановленный ивовый мост наша процессия вступила шагом и при полной видимости. Контраст с виденным нами всего четыре дня назад поражал: все четыре дерева были полны сил и здоровья, и будто каждым движением обильной листвы радовались занять привычное положение, склонясь идеальной аркой над водой и неразлучно переплетясь ветвями.

Из-за грани доносится негромкий, затихающий перестук и мастерское: «Ну нет – так нет».

Миновав оживлённое чудо светлоэльфийского мостостроения и древоводства, мы вскоре добрались до комфортабельного места привала, располагающегося уже «под сенью ветвей Древа Взращивания». Проведя там едва ли три четверти часа, коих с лихвой хватило и на основательный перекус, и на отдых скакунам, волшебным образом почти не уставшим. Да и я сам почти не чувствовал утомления – а ведь провёл в седле пять часов!

«Да, такова светлая магия, – думал я, снова забираясь в седло бодро переминающейся с лапы на лапу Мрры. – Действует тихо, мягко, эдак исподволь. Что еда их зачарованная, что дорожная волшба. Да даже защитные чары чем-то похожи, – припомнился мне научный совет. – Больше отводы в стороны, чем прямой и жёсткий блок. Прям аж даже любопытство одолевает – а какова собой боевая магия светлоухих?»

«О, коллега, – оживился Таор. – Могу сказать так: всякая. Столь же разнообразна, как и вся природа. Я, конечно, с ними не сражался, но читал множество древних книг, описывающих битвы, некогда случавшиеся между Подземьем и Светлым Лесом. И “тихими и мягкими” их боевые чары не назовёшь. Это в бытовых плетениях у детей Леса проявлен растительный характер, а в бранных же – так и вполне животный, я бы даже сказал – звериный. И я бы воздержался от личного знакомства с таким колдовством».

«Как и я, коллега, как и я, – подумал я согласительно. – Лично – однозначно нет, а вот издалека!..»

«Ну разве что издалека!» – мысленно хохотнул полудемон и замолк.

Сосредоточился на вновь нарастающем темпе скачки и я, погасив досужие домыслы и постепенно вливаясь в благотворно влияющую на всё моё сознание динамическую медитацию. Опять час утекал за часом под мерный топот ездовых зверей, и лишь медленно-медленно убывающий свет говорил о неудержимом беге времени.

К вечерней заре, отмахав ещё пять с малостью часов, наша компания остановилась у привального места, не сильно отличающегося от виденных ранее. Привычные корни-стены и корни-лавки приютили нас, а чистейший родник манил журчащим обещанием свежести. Рассёдлывая скакунов, мы все – даже Арайгниэль – перешли на просто уважительное обращение друг к другу, оставив вершины этикета для дворцов и имений. Весь вечер прошёл очень спокойно и достаточно банально: кулеш на ужин готовил я, еле удержав Таора от добавления йяай в общий котёл, посуду после еды совершенно молча собрал и перемыл главный страж, он же испросил себе последнее дежурство, которое Эна с тихой радостью отдала. Быстро минул ежевечерний отчёт Владыке Эрру, занявший по тройке строчек от меня и Их Высочеств, которые затем быстро отбыли ко сну. Я же традиционно остался на первое дежурство.