– Ну ок… – внял я убеждениям друзей. – Тем более, вспоминая наименование полигона, мне всё больше кажется, что здесь применяется звуковая система санскрита с вариативными аспирациями после согласных и с гласными разных длин.

– И этот человек говорит, что не разбирается в филологии! – иронично и будто в сторону сказала Цапля.

– Так, окей, давайте уже за дело! – пробормотал я, подходя поближе к экрану. – Время-то идёт, надо этот мирок доспасать!

С последней моей фразой все остальные так же подошли поближе к экрану и пульту. При внимательном осмотре консоль оказалась интуитивно понятной: ровно посередине двухметровой дуги пульта, напротив установленного, как оказалось, на почти незаметный рельс кресла, высилась прозрачная полусфера, полная голубоватого тумана, а по бокам от неё разместились два контура пятипалых рук.

– Что ж, мне садится, я так полагаю, – пробормотал я. – А то мало ли что… Энн – наследник, дамам скоро замуж…

– Ага-а, – поддержал меня нестройный хор друзей, во все глаза вглядывающихся в мелкие надписи на консоли управления.

Из-за грани раздаётся многократно повторяющийся и затихающий перестук.

За долгие полчаса тщательных поисков, изучений и сравнений, внимательных штудий строчек, мелькающих на дисплее и неподвижных на пульте, а также всё более нервного поглядывания на неумолимо заполняющийся в центре экрана временной круг, наша команда смогла вычленить единственное слово: «отмена», звучащее вполне произносимо.

В некотором волнении поёрзав по креслу и усевшись поудобнее, я шёпотом проговорил необходимое несколько раз, возложил ладони на отметки, глубоко вдохнул и практически пропел:

– Раддиикаранаам!

Из-за грани вновь раздаётся перестук и моё радостное: «Восемнадцать!», затем перестук повторяется.

Стоило последнему звуку истаять в тиши помещения, как полусфера меж моих рук мягко осветилась глубоко-оранжевым цветом, всё происходящее на экране замерло, а поверх своеобразных часов – свидетельствующих, кстати, о последних минутах – возникла квадратная рамка с коротким текстом.

Но не успел никто из нас даже и начать осмыслять появившееся сообщение, содержащее, наверняка, запрос системы на права доступа, как от полусферы отделился клок оранжевого тумана и в одно мгновение обратился в образ головы седоволосой леди, которая, блистая многоцветьем драгоценной диадемы и лазурью вовсе не старческих глаз, промолвила, добавив в голос явно нарочитой строгости:

– Это кто это забрался в архив проектов прабабушки и прадедушек? Это кого это я на ближайшую сотню лет лишу амброзийного варенья? Ах вы хаотики несносные!

Онемевшие мы слушали это шокирующее ворчание и недоумевали: отчего-то было абсолютно понятно каждое слово.

Внезапно почтенная создательница – а то была точно она – сбилась: похоже до неё добрались первые сведения о происходящем, а может, даже и картинка с нашими наверняка вытянутыми физиономиями. Дама вмиг посуровела лицом, поджала аристократически тонкие губы и сказала насквозь ледяным тоном:

– Кто вы такие? Немедленно назовитесь и изложите причину вмешательства в функционирование моего имущества!

«Так, срочно придумать, как обращаться! Демиуржица? Творчиха? А, блин, нет – к лешему феминитивы! Обойдусь почтительными эпитетами!»

– О почтеннейшая и мудрейшая, – тут же начал я, добавив в голос невесть откуда взявшихся уверенности и спокойствия. – Четвёрка наша – все души-странники, что волею играющего фатума прибыли в мир твой без особой цели. Но очень быстро оказалось, что рок привёл сюда нас в нужный час: коварная Морлана – какая-то богиня смерти – пробиться тщилась в этот мир, обманом заманив принцессу светлых эльфов к свершению ужасного прокола для вторженья…

По мере моего рассказа о не столь уж и давних событиях лицо, несомненно, знатной особы менялось мало, но глаза выдавали её с головой: редкое моргание и внимательный прищур ясно говорили о внимании и зарождающемся доверии. Впрочем, не исключено, что параллельно с моими словами создательница мира ещё и успевала читать сводки-отчёты, наверняка ей доступные.

Выслушав меня, так и не назвавшаяся дама взяла паузу и держала её наверняка за горло – так казалось и мне, и, я уверен, всем остальным, замершим и дышащим через раз.

– Итак, – произнесла венценосная леди, разбив почти звенящую тишину, – я верю вам. Все данные по миру-полигону, что вижу я перед собой, мне говорят об истинности ваших слов. Пожалуй, за столько тысяч лет защита семейного проекта, – внезапно несколько ностальгическим тоном от, видимо, нахлынувших воспоминаний продолжила могущественная особа, – что сотворён был братьями и мной при поступлении в Академию Творцов, могла ослабнуть: вначале прокралась некросущность, потом и вас сюда втянуло…

– А как же Бездна? – почти неслышным шёпотом спросила Цапля.

– А Бездна – часть проекта, милое дитя, – ответила всё же услышавшая Демиург. – Подпространство с псевдобесконечностью, вторая половина полигона, источник постоянного конфликта для предотвращения стагнации.

Завершив пояснения, Творец помолчала немного в задумчивости и продолжила уже достаточно мягким тоном:

– Что ж, дети, я вам благодарна: вмешательством своим разумным вы меня и братьев избавили от суетных хлопот. И в качестве награды я предлагаю вам оставить следы влияния команды вашей на наш мир. Из памяти у местных я уберу явление своё, внедрив воспоминания несколько иные: пусть продолжают мир считать свой абсолютно настоящим. Иль, может быть, у вас другая просьба есть?

Наша четвёрка переглянулась, задумалась, мы все синхронно пожали плечами, и вдруг Анаис сказала:

– О всемудрейшая Творец! Дозволь же нам при случае сей мир вновь невозбранно навестить!

Тут каждый из нас обрадованно закивали столь удачной идее Анастасии, а я ещё и подумал: «А что? Дельно! Вдруг получится вместе с Таором пойти добывать трон Домена Пламени? Будет весело и интересно!»

Услышав просьбу Насти, Демиург легко улыбнулась – больше глазами, нежели едва приподнявшимися уголками губ – и промолвила:

– Да будет так. На душах каждого из вас оставлю я пометки «добрый гость».

С последними словами седоволосой леди послышался лёгкий и суховатый щелчок, и я – да и все остальные мои друзья – почувствовал мягчайшее и нежнейшее прикосновение будто бы к самой сердцевине своего сознания, своей сути.

– Теперь же, – вновь заговорила Творец, – души-гости, для вас открою безопасный путь в ваш мир, – тут она будто всмотрелась вдаль, – занятный и небезынтересный. И на прощание скажу: до новых встреч.

– До новых встреч! – хором отвечает наша компания.

Внутри сознаний каждого из нас нечто вспыхивает неярко и завораживающе всецветно, и мы покидаем приютивших нас местных и столь необычный мир.

Когда затихают последние слова мастера, за столом воцаряется благоговейная пауза, которая вскоре взрывается вихрем благодарностей, высказываемых друг другу наперебой.

По завершении бури эмоций и восторгов, после воспоминаний об особо удавшихся моментах, мастер вновь берёт слово:

– Наверняка вам всем интересно узнать, что же случилось после? Итак, трое тёмных и драконица, принявшая облик Алуринель, были выведены Демиургом из комнаты управления, воспоминания о последнем часе ей удалось аккуратно заменить на что-то героически нейтральное с мотивами изгнания Морланы самолично командой и Эрром Первым.

Благодаря великим силам Хранительницы всем удалось спокойно выбраться с Хойд-Оргила, восстановив маяк телепорта. Ну а дальше была помолвка Эны и братьев-принцев-оборотней, состоявшаяся во второй день осени.

Сиятельная Алуринель, почти неотличимая от оригинала – лишь прихотливо меняющийся цвет глаз выдавал порой её истинную сущность – и Владыка Эрр сыграли-таки свадьбу в назначенный срок, причём таких масштабов, что для торжества эльфам светлым и тёмным пришлось даже отстроить небольшой городок на границе Светлого Леса и Тени Великих Гор, в котором гуляния длились дюжину дней.