Четыре десятка медленных минут спустя, наше почти крадущееся трио подъехало к месту стоянки по левую сторону от дороги. И было то место вполне типично своим устройством: грот под высоко поднятыми корнями дуба-великана с удобными «лавками» и оборудованным кострищем, но нетипично своими размерами – на первый взгляд там могло разместиться до пяти дюжин разумных. А перед вторым взглядом предстала фигура весьма высокого светлого эльфа, который появился, будто соткавшись из теней. Одет незнакомец был в комплект, весьма напоминающий мне хорошо знакомое обмундирование стража Дома Владык, отличающийся, конечно же, цветами: по тёмному изумруду в строгом порядке раскинулся паутинный узор глубоко-жёлтого янтаря.
Выйдя нам на встречу ровно к центру стоянки, светлый глубоко поклонился и спокойно, размеренно промолвил, обратившись к нам на чистейшем тёмном наречии:
– Рад видеть Вас, Ваше Высочество мастер Энн, третий своего имени, – ещё один чёткий поклон брату. – Рад видеть Вас, Ваше Высочество Эна, принцесса Подземья и Тени Великих Гор, – изящно поклонился светлоэльфийский офицер сестре. – Рад видеть тебя, Таор, сын-по-закону Владыки Эрра, Первого своего имени, – мне же достался почтительный полупоклон, полный меж тем уважительного отношения. – Я – Арайгниэль, – продолжал сын Леса, – старший страж из средней ветви Древа Паутин. Повелением Правителя Светлого Леса, Светлейшего Эмпириэля, двенадцатого своего имени, ваш сопровождающий под сенью ветвей Древа Власти. Прошу вас с пониманием отнестись к столь скромной встрече.
– Рад видеть тебя, о старший страж Арайгниэль, – взял слово тёмноэльфиский принц, милостиво наклонив на миг венценосную голову. – Мы всецело пониманием и принимаем по обыкновению законные и разумные действия Светлейшего Эмпириэля. Путь наш лежит в имение Первой его дочери, сиятельной Алуринель, нашей будущей матери-по-закону.
– О том мне известно, – ловко вклинился в паузу светлый, чуть склонив голову. – Туриэль из Древа Пограничья подробно отразил ваши надобности в своём отчёте.
«Как и многое другое», – буквально послышалось от замолчавшего стража.
– Засим, о старший страж Арайгниэль, – продолжил Энн, – будьте добры способствовать скорейшему исполнению просьб Её Высочества Алуринель.
– Всенепременно, о Ваше Высочество, – вновь отвесил традиционный поклон эльф-страж и продолжил: – Коль время не терпит, то предлагаю немедля тронуться в путь. Милостью Светлого Леса мы прибудем к имению Её Высочества к вечерней заре, – не совсем понятно завершил он.
Наше Высочество, Энн третий, кивком согласился с предложением, как и мы с Эной. Новоявленный сопровождающий неясным цокающим звуком подозвал свою серую во всех смыслах лошадку, стоявшую неподалёку, вспорхнул в седло, не касаясь стремян, и, указав рукой вдоль дороги, с лёгким поклоном промолвил:
– Прошу, – он тронул пятками бока своей лошади, пуская ту неспешным шагом.
Скакуны набирали ход, всё ускоряясь и сменяя аллюр за аллюром, а я, слегка поворошив память Таора, задумался: «Н-да, особиста по наши души прислали – наконец-то! Чай, когда шутом приехал – так больше часа сразу по приезду общался с похожим, только из старшей ветви Древа Паутин. Ох и въедливо-вежливо он меня тогда мурыжил! Этот полаконичнее будет. Хотя – и обстоятельства сейчас совсем иные. Кстати, обо всяком – что это за “Милость Светлого Леса” такая, что позволит почти вдвое сократить путь?»
Стоило мне так подумать, как я сознал, что и мышастая кобыла стража, и наши чёрные звери мчаться не просто галопом, а буквально молниеносно: лес слева и маги справа смазались и слились в некое подобие стенок тоннеля, картину которого искажали текучие, прозрачно-стеклистые струи воздуха, обрамлявшие нашу кавалькаду, как я убедился ещё чуть позже, и сверху.
«О! – подумал я, немало удивляясь, – а вот и она! А хороша “Милость” – эдакий аналог гиперускорения с, вероятно, сложением однотипного пространства. Почти телепорт, даже нет нужды искать Питера и просить сверхскоростного лося. Молодцы светлые».
«Мы, тёмные, не хуже, – несколько обиженно буркнул Таор из глубин сознания. – У брата с собой вообще камень-маяк, по которому сюда телепортом – настоящим! – могу перекинуть до сотни разумных! А тут просто ускорились в два раз…»
«Да, ускорились. Просто ускорились. Звери вон идут галопом и не устают, пространство куда-то девается. И всё силами одного светлоухого, – ответил я, чуть вредничая, а после тут же переключился, предположив: – Слушай, а может, Древо Паутин так называется не потому, что они весь лес опутали следящими нитями и вообще каждый из них тот ещё паук, бдящий за безопасностью, а потому, что они вот так перемещаются – типа на паутинках: вон они текут-стелются вокруг?»
«Хм, – задумался полудемон. – Кажется, в этом есть некий смыл…»
Так мы и ехали, коротая время в дружеских разговорах и внимательно поглядывая на творящуюся вокруг магию, не спешившую, правда, открывать нам свою суть. Время текло, движение теней в нашем «тоннеле» не замечалось, и даже внутренние часы сбоили. Одно лишь чувство голода оставалось верным мерилом, сообщая, что обед давно прошёл, и толкая руку всё ближе к тючку с запасами. Погрызая внушительную плитку пеммикана, я возрадовался: «Слава Тьме, что светлый предложил сразу тронуться в путь. А ведь мог предложить разделить “дневную трапезу на лоне природы”, обременённую сотней условностей и десятком ложек-вилок-ножей! Или они у него просто не с собой? Вот и скачем в имение, чтоб уж там, в полном соответствии с этикетом и протоколом! Ох…»
«Да нет, – вновь включился Таор, – я так думаю, что в виду чрезвычайной ситуации церемониал подсократили. Опять же – мы теперь не просто “добрые соседи”, а почти родственники».
«Как будто это что-то меняет, – мысленно вздохнул я. – Думаешь, Светлейшего Повелителя меньше тиранят с условностями? – и тут я ощутимо вздрогнул и чуть не завопил вслух: – Мать моя Тьма! Мы ж после свадьбы отца и Алуринель будем внуками-по-закону Эмпириэля!»
«А ведь да…» – так же потрясенно протянул тёмноэльфийский полудемон и затих.
Замолчал и я, сыто предавшись исключительно процессу скачки и всё больше погружаясь в подобие транса.
Глава семнадцатая
Поющие одуванчики
В этой главе присутствует светлоэльфийское гостеприимство.
Стеклисто-текучий тоннель наша кавалькада покинула точно на закате – будто по сигналу скакуны постепенно замедлили бег, струившиеся вокруг до того нити поблекли и пропали, вновь по левую руку соткался лес, выглядящий уже почти привычно – без сильного наклона прочь от дороги. По правую же руку от нас, уже остановившихся и оглядывающихся, открылась ожидаемая картина: по-над широкой поляной раскинул свои многочисленные ветви огромный дуб со стволом во множество обхватов, что одновременно являлся классическим домом знатных светлых эльфов. Будто природные овалы оконных проёмов в изящных наплывах коры, стройными рядами уходящие на много этажей вверх, и центральный проход, высившийся полукруглой аркой и забранный ниспадающими, обманчиво мягкими на вид побегами, смотрелись абсолютно органично в теле лесного великана. Не менее ожидаемо увидели мы и цепь Детей Леса, стоящих немного за краем поляны и оберегающих ещё и невысокую зелёную изгородь из мерцающего мягкими малахитовыми искрами необычного кустарника, который обегал все границы и подходил к самой дороге, обрамляя съезд.
Подъезжая ближе в едва начавших сгущаться сумерках, я всё же успел отметить отличное состояние древо-дома и решить: «Пожалуй, рвануло не отсюда. И хорошо – не придётся записи Алуринель разыскивать посередь распадающегося дерева».
Меж тем нас встречали, и резво спешившийся Арайгниэль уже отдавал поводья проворно подбежавшему юнцу с короткой косицей, ещё троица похожих почтительно и нерешительно стояла поодаль. Отстегнувшись и спрыгивая с седла, я шепнул Мрре строго: «Не шали!» и так же сдал скакуна юному конюху, ставшему внезапно котюхом. Чуть раньше меня – и как они успели? – аналогичное проделали близнецы, вновь включив свою синхронность. Четвёртым встречающим был невероятно осанисто стоящий на самом пороге дома-дерева светлый эльф, щеголявший в укороченном камзоле и строгих брюках цветов ранней листвы и первых одуванчиков, сплетавшихся в узорах растительных мотивов. Стоило нам подойти чуть ближе, как он не замедлил совершить поясной поклон, коснувшись правой рукой земли и сохраняя при этом абсолютно прямую спину, а выпрямившись, сказать на языке Подземья:
