По завершении церемонии меньшая часть посольства, включающая Энна, Эну, меня и тёмных мастеров, направилась к дверям дворца-юрты. Широкий коридор, открывающийся за порогом, был устлан великолепнейшими коврами всех оттенков белого и золотого, важно переливающимися в свете огней магических лампад. Пройдя по нему, мы все оказались в сравнительно небольшом круглом зале, разделённым на две части не столько архитектурно, сколь интерьерно: правая от нас сторона на стенах несла драпировки кремово-пастельных тонов, а на полу – пару изящных узкогорлых ваз, расписанных растительными мотивами; слева же возвышались стойки с великолепными копьями, и поблёскивали хищного вида сабли, по одиночке занимавшие несколько настенных ковров со строгими геометрическими узорами.

Остановившись чуть дальше центра зала, братья Бургас и Яст-Мелхий повернулись к нам и сказали:

– О многославные Дети Тьмы из Древнейших и Древних Домов, для вас подготовлены покои. Хранители очагов мужской и женской половин дворца проводят вас и исполнят любое ваше указание. Чувствуйте себя как дома!

«Но не забывайте, что вы в гостях…» – подумалось мне, пока я, пропуская мимо ушей известие о торжественном обеде в честь нашего прибытия, исподтишка рассматривал двух Хранителей очага: то были статные и высокие салхин и салхини с абсолютно седыми волосами, ясными глазами цвета павшей листвы и с выражением лиц, уважительной бесстрастностью удивительно напомнившим Гуиндиэля.

«Видимо, дворецкие всех рас, – мелькнула у меня мысль, – да и всех миров, пожалуй, одинаковы в своей мимике. Если они, конечно, профессионалы».

Меж тем с уважительным поясным поклоном Хранители представились, и тёмных мужчин за собой повёл Жербоа-сахиул, а единственную девушку – Хонь-сахиули.

***

Ступая вслед за Хранительницей очага женской половины дворца, Её Высочество Эна – да и Анаис тоже – отдыхала взглядом после стольких-то дней однообразного пути. Многочисленные картины и вазы на фоне полотнищ шёлка мягких оттенков радовали взор и вселяли лиричное настроение, хотя и казались тёмной принцессе несколько избыточными в своём изобилии.

Миновав тройку коридоров и пару поворотов, Хонь-сахиули остановилась около небольшой двери – светлого дерева, как и прочие во дворце, но с вывешенным на ней пергаментным ярлыком, несущим личный знак принцессы: цветок лаванды на чёрной горной вершине с белоснежным пиком. Седая салхини с поклоном открыла дверь и, грациозно поведя рукой, проговорила на языке Подземья глубоким и бархатно-мягким голосом:

– Прошу Вас, о Ваше Высочество принцесса Эна. Эти покои в Вашем полном распоряжении. Я лично и мои помощницы готовы в любой момент исполнить любое Ваше пожелание.

– Благодарю тебя, Хранительница Хонь, – уважительно ответила Эна, уже без раздумий перейдя на язык Вольной Степи.

Милостивым наклонением головы отпустив наверняка предельно занятую оборотницу, венценосная тёмная зашла в первую из анфилады округлых комнат и замерла на секунду в удивлении – вся обстановка будто копировала её личные покои: портьеры глубоких тонов фиолетового цвета скрывали стены и потолок, минимум мебели создавал ощущение знакомого уюта, а отсутствие столь любимых Хуух-Дууд Салхинами ковров, ваз и картин будило воспоминания о доме.

В лёгкой задумчивости от внезапно нахлынувшей ностальгии Эна прошла все четыре комнаты вплоть до последней, являющейся спальней, мимоходом отметила и её соответствие собственным вкусам, зашла в ванную комнату и вновь удивилась: санузел поражал белым полированным мрамором и обилием золота. Жёлтый металл бликовал в свете лампад – тоже золотых – буквально отовсюду: краны и их ручки, рамы многочисленных зеркал и бортик круглой ванной, даже унитаз не остался без позолоты и узоров.

Приводя себя в порядок, Её Высочество вела мысленный диалог с Настей, с которой за пять десятков дней, проведённых ближе, чем бок о бок, она успела крепко сдружиться.

– Да, Насть, – соглашалась Эна, – ты совершенно права: варварская роскошь. И термин замечательный – очень неплохо подходит к Хуух-Дууд Салхинам до начала их осёдлости.

– Пользуйся на здоровье, – отвечала Анаис. – Одно мне непонятно: вот оборотни, переделав комнаты по твоему вкусу, оставили нетронутой ванну, чтобы что? Поразить тебя?

– Вот уж не думаю… Яся и Буся, судя по покоям, меня успели неплохо узнать. А, как ты говоришь, «вот это вот всё» оставлено с целью моей постепенной адаптации. Я же сюда не просто в гости приехала!

– Это да, – протянула Анастасия. – Нам бы ещё до местных библиотек добраться. Если они, конечно, здесь есть.

– Конечно есть! – изумилась принцесса. – Яся же рассказывал, что мои труды занимают почётное место в библиотеке столицы. Забыла?

– Похоже на то, – согласилась Настя. – Ну, оно и не мудрено: не каждый день попадаешь в эдакое цыганское рококо.

– Куда? – удивлённо спросила Эна, и Анаис пришлось, в который уже раз, вдаваться в объяснения иномирских слов и понятий для сверхлюбопытной девушки.

Тремя четвертями часа позже, завершив омовение, Её Высочество, стоя в пушистейшем халате цвета лавандовой ночи, коий и аромат имел соответствующий, у небольшого шкафа выбирала наряд из предоставленных принимающей стороной – традиционным одеждам Подземья по вполне понятным причинам была дана отставка.

Из-за грани раздаётся затихающий перестук и мастерское: «Да ладно?.. То есть прям вот так? Ну-ка, проверим!» Перестук повторяется, затихает, мастер удивлённо хекает.

– Дождалась… – совершенно неожиданно проскрипел старческий хриплый голос из-за спины принцессы.

Та молниеносно обернулась, одновременно набрасывая на себя полог защитных чар. Её широко распахнутым глазам предстал смутный образ, сам собой ткущийся из сгущающегося воздуха в сизо-туманную фигуру согнутой старостью салхини, вещающей всё набирающим силу голосом:

– Сбылось по слову Салхи-Сонсоод! Предрекла мне последняя Слышащая Ветер, что праправнуки мои приведут в юрту тёмную невесту и братьев её! И будут те тёмные с двумя душами каждый алкать древних знаний о Хранительнице Мира! Знай же, дочь Тьмы, знай же, душа-странница, что гора Хойд-Оргил ждёт вас! Не медли – время на исходе…

С последними словами призрак согбенной оборотницы стал истаивать, а Эна поспешила сказать:

– Подождите! Кто Вы?

– Халиун-эмээ… – донесся до несказанно удивлённой венценосной тёмной затихающий голос от исчезающего силуэта, который мгновением позже вовсе померк – как и не было.

Машинально развеяв защиту, принцесса задумалась. Но не успела Эна – да и Настя тоже – хоть сколько-то проанализировать столь внезапно поданную информацию, как во входную дверь покоев деликатно постучали. Приняв вид, приличествующий монаршей особе, что легко удалось Её Высочеству даже в халате и пушистых тапочках, дочь Владыки ясно сказала: «Да!» и, грациозно ступая, направилась в первую комнату.

Словно дожидаясь принцессы, входная дверь покоев открылась, лишь когда Эна замерла в центре своеобразной прихожей, и в покои с непередаваемым изяществом вплыла дама, пребывающая в самом расцвете зрелой красоты. Едва обозначив наклон царственно сидящей головы с ниспадающим водопадом тёмно-русых прямых волос, украшенных золотым обручем, монаршая салхини на миг прикрыла светло-ореховые глаза, лучащиеся заботливой мудростью, и промолвила:

– Рада видеть тебя, принцесса Эна, прекрасная дочь великого Эрра. Я – Халиун, мать твоих женихов.

– Рада видеть Вас, почтеннейшая Халиун, – ответила тёмная принцесса, явственно и уважительно наклонив голову.

– Ох, дорогая моя, – неожиданно добавила лёгкости в глубокий свой голос оборотница, – можно и на «ты», ведь мы уже почти родня.

– Благодарю тебя, – спокойно приняла смягчение церемониала Эна, всё ещё пребывающая в лёгкой задумчивости и краем сознания уловившая мысль Анастасии: «Имена дам совпадают не просто так!»

Заметив раздумья будущей невестки, проницательная жена Вождей сказала:

– Решила я навестить тебя, дабы помочь с выбором незнакомых нарядов, но слышится мне эхо растревоженных сил. Поведай же скорее, что здесь произошло?