«Да будет так, коллега!» – согласился я и предельно сконцентрировался на удержании линий сил огня, обеспечивая равномерную подачу энергии по своим слоям чар.

Из-за грани: «Стук-тук-тук… шесть!»

Потоки струились, буквально завораживая моё внутреннее зрение, на внешней стороне отзвучали команды, зазвучала уже слышанная всего два часа назад симфония, рождающая ещё одно грандиозное плетение, Таор выплетал свою магию. Но всё это проходило мимо – моё сознание неотрывно бдело за вихрями и течениями, начинающимися в многомерно вращающемся лабиринте узора серьги, проходящими через искрящиеся каналы подпитки к внутреннему средоточию личных сил и уже оттуда веером расходящимися по линиям, насыщающим огненные элементы защиты нашего отряда.

А на неё меж тем оказывалось всё более и более существенное давление, требуя каждый миг расширять каналы и перекачивать всё большие и большие объёмы. И это настолько поглотило меня, что само моё я уподобилось потоку, одновременно зарождаясь, истекая и противостоя враждебной мощи, стремящейся подчинить, иссушить, умертвить и лишить вообще всей возможной энергии и даже тени шанса на посмертие.

Миг за мигом стали таять исподволь воспринимаемые ощущения тела, да и сама возможность его иметь стала совершенно незначительной – борющейся силе нет нужды во вместилище!

Это было последним, что можно считать мыслью: после я-сила устремился всем собой навстречу противнику и со всего маха налетел на непробиваемый барьер, утрачивая себя окончательно.

***

В это же самое время, в этом же самом месте две дюжины разумных чётко, точно и невероятно слажено завершили построение грандиозного плетения-купола, полностью заключив ужасающий вихрь в непроницаемую броню. Долгие две с половиной минуты непрерывного колдовства на пределе возможностей не прошли даром ни для одного из участников действа: все младшие чины Коллегии Магов Подземья держались в сёдлах лишь благодаря гранитной воле и удерживающим ремням, старшие же маги – и тёмные, и светлые – излишне глубоко дышали и до хруста сжимали израсходованные на три четверти великие накопители.

Стоило затихнуть последней ноте чародейства, как буквально одномоментно пропала терзающая защиту отряда мертвящая аура, и тут же юного полудемона Таора, который до того с невероятными мастерством и умением оперировал колоссальными объёмами сил, внезапно будто подбросило в седле. Серьга-капелька в левом ухе красноволосого полуэльфа нестерпимо ярко сверкнула в стремительном полёте и с различимо яростным шипением впечаталась в только что вставший блокирующий купол. При этом своевольное украшение, будто покрывало, сдёрнуло за собой не только огненный слой купола кавалькады, но и все остальные, закутывая и без того уже отрезанную от мира воронку смерти в ещё одно плетение.

Из-за грани доносится негромкий, затихающий перестук и мастерское потрясённое: «Ого!»

Все ошеломлённо замерли. Капля Пламени Бездны на недосягаемой высоте густо-багрово сверкнула будто бы направленно в сторону Таора. Тот покачнулся, отпустил сжимаемые до того кристаллы и рухнул на загривок недоумённо взрыкнувшей Мрры.

Склонившиеся на юношей мастера Олл и Орр всмотрелись, переглянулись и потрясённо констатировали:

– Обморок от перенапряжения…

После братья вновь переглянулись, кивнули друг другу, и Орр скомандовал:

– Привал. Наблюдение. Изучение.

И спешился первым, а затем помог Оллу отстегнуть и снять с седла так удивившего всех юношу, которого уложили на заботливо расстеленную одним из тёмных походную циновку.

***

В себя приходилось совершенно неясное количество времени, причём поначалу было не очень понятно, кто и куда приходит. Процесс больше напоминал конденсацию разлетевшегося в неразличимо мелкие капельки сознания сначала до хоть сколько-то плотного тумана, а потом и до густого облака, пролившегося без остатка куда-то на дно разума Таора, где оно, сознание, целую вечность (или всего две секунды?) обретало подобие формы и границ, заново осознавая самоё себя.

На исходе четвёртой секунды (или второй вечности?) уже вполне «Я» смог родить мысль, состоящую исключительно из совершенно нецензурных междометий. Завершив пространный монолог в никуда, помогший мне ещё сильнее сконцентрироваться, я смог различить ментальный голос полудемона, радостно вещавший: «Ого, коллега! Вот это возвращение! Вот это экспрессия! Я пару оборотов даже запишу, пригодятся».

«Всегда пожалуйста, коллега, – не менее обрадованно ответил я, полностью осознаваясь. – Пользуйтесь на здоровье!»

«Да уж, – хохотнул Таор, – от такого матового покрытия не только здоровье улучшится и сознание прояснится! Так, коллега, – посуровел немного тоном полуэльф, – признавайтесь, что вы учудили? И, главный вопрос, зачем?»

«Это не я, честное слово! Оно само! – банальностями стал отнекиваться я. – Реально само! Я просто следил за защитой и контролировал потоки, а истекающая из серьги сила меня заворожила, буквально поглотила, растворила в себе и обо что-то шваркнула со всей своей бездонной мощи!»

«Н-да… – задумчиво протянул Таор. – А потом своенравная бирюлька чуть не оторвала мне мочку уха, улетая и унося с собой весь покров защиты отряда на купол-блокиратор…»

«В смысле? – не понял я. – Это что, мы теперь без серьги, а недозрелый прорыв в двойном саркофаге?»

«В чём, в чём? – в свою очередь не понял полудемон. – А, в крутом гробу! Да, коллега, именно в нём. Я так подозреваю, что старшие маги сейчас пребывают в о-о-очень сильной задумчивости, пытаясь проанализировать произошедшее и его последствия».

«И нас наверняка спросят, отчего это на совете о такой возможности даже не обмолвились».

«Это вряд ли, – засомневался полуэльф. – Мастера наверняка в курсе, что некоторые события невозможно спрогнозировать или предвидеть. Я же на половину демон, считай, дитя Хаоса, непредсказуемого по самой своей сути. А уж серьга и вовсе из самой Бездны целиком».

«Хм, похоже на правду, – согласился я. – Что ж, коллега, вроде с телом у нас более-менее порядок, так что давайте вернёмся к активной жизни».

«А и давайте!» – согласился Таор.

И мы открыли глаза.

Оказалось, что нас (даже, пожалуй, меня) ссадили с пантеры и заботливо уложили на что-то не очень мягкое, но вполне удобное. Над головой пронзительно синело полуденное небо, а от ярких лучей прикрывала Мрра, замершая на расстоянии вытянутой руки. Несколько опасливо потянувшись, я с восторгом обнаружил всего лишь мягкую усталость организма, громогласным урчанием желудка требовавшего еды, да побольше!

Усевшись на, как оказалось, циновке, я потянулся к Мрре, тут же боднувшей меня легонько лобастой своей головой. Пришлось даже встать, чтобы, продолжая одной рукой чесать лигроподобную чёрную животину за ухом, второй дотянуться до седельной сумки с запасом пеммикана и малым бурдюком с водой.

С голодным урчанием, которому, кажется, позавидовала даже неясно мякнувшая пантера, вгрызаясь в ароматный, мясистый брусок, покрытый специями и ягодами, я осмотрелся вокруг.

Картина открывалась прелюбопытнейшая: вместо жуткого серого вихря возвышались две аналогичные по размерам вложенные друг в друга слоёные полусферы, составленные из пяти- и шестиугольников; на внешнем слое напротив меня – ровно на середине высоты – замерла густо сверкающая всеми оттенками пламени точка, зримо изливающая силу по плетению; ровно под ней покоился в небольшой подставке на земле великий накопитель, а вокруг бродили и разговаривали маги тёмные и светлые, порой переходя на повышенные тона. Причём в речах их слышались неприкрытая радость и восторг – у светлых, и прикрываемые самодовольство пополам с лёгким недоумением – у братьев Орра и Олла.

«Так, присесть, – подумал я, плюхаясь обратно на циновку, – пока не заметили, что я не только пришёл в себя, но еще и жру вместо ответов на многочисленные вопросы, имеющиеся у многомудрых магов обоих цветов. Я ж и сам ещё не до конца понял, что именно произошло. Одна внятная версия: у Бездны какие-то тёрки со Смертью вообще, или лично с этой Мор-ной. Вторая, меняя внятная – что эта серьга с характером и сама всё провернула».