Защита была невозможной вещью, которую с трудом можно было забыть, когда Академия дышала нам в затылок, читая лекции о том, что это был ключевой момент в нашей карьере и что мы ни при каких обстоятельствах не должны позволять девушке кружить нам голову или обременять нас ребенком.

Да черта с два. Я бы предпочел отрезать свой плохо функционирующий член, прежде чем позволить себе попасть в эту ловушку. Презервативы и противозачаточные средства были абсолютной необходимостью.

Я всегда носил их с собой, всегда имел хотя бы один, и если девушка, с которой я был, не принимала таблетки или, если я не верил, что она честна со мной, то всегда уходил.

Никаких рисков.

Никаких исключений.

Не то чтобы это сейчас имело значение, подумал я про себя, глядя на ушибленные яйца.

Помимо того, что я не стал отцом и не страдал ЗППП, должен был следить за своими оценками.

Все дело было в восприятии скаутов и потенциальных клубов, и они хотели того, что воспринималось как совершенство.

Они хотели лучших игроков из лучших школ и университетов страны.

Они хотели заслуженных наград и трофеев, как на поле, так и в учебе.

Это была утомительная работа, но я сделал все, что мог.

К счастью, я хорошо учился в школе.

Мне чертовски не нравилось ходить на занятия, но я был хорош в этом.

Все мои предметы были закрыты с отличием, и я всегда был на «А+» или «А-» по всем предметам, за исключением естественных наук, где являлся неохотным троечником.

Я просто ненавидел эту гребаную тему. Блин, у меня мурашки по коже от одной мысли о периодических таблицах. Мне это не нравилось, и это был единственный урок, который я всегда предпочитал проспать.

Для моих родителей не стало неожиданностью, что, когда пришло время выбирать предметы для выпускного экзамена в этом семестре, я избегал трех научных, как чумы.

Нет, они могли бы оставить свою биологию, химию и физику для закоренелых умников. Я бы придерживался бизнеса и бухгалтерского учета.

Маловероятная страсть для игрока в регби, но это было прямо по моей части.

Я получу стандартную степень в бизнесе, буду играть до тридцати лет, уйду на пенсию, прежде чем мое тело полностью откажется от меня, а затем продолжу обучение в магистратуре.

Видите, я все это спланировал.

Нет места для перемен.

Нет места для подружек.

И нет, черт возьми, места для травм.

Мой жизненный выбор и строгий распорядок дня взбесили мою мать до невероятных размеров.

Я знал, что маме не нравится мой образ жизни, и она всегда придиралась ко мне.

Она сказала, что я ограничен.

Что я упускаю так много в жизни.

Она умоляла меня быть ребенком.

Проблема была в том, что я не был ребенком с десяти лет.

Когда регби открылось для меня, я оставил это дерьмо позади, мои детские мечты об игре в регби превратились в целенаправленную, голодную, управляемую одержимость.

Я провел последние семь лет в режиме зверя 24/7 и имел физическую форму и размер тела, чтобы доказать это.

Мой отец был проще со мной.

Он успокоил маму и уговорил ее перестать так сильно волноваться, сказав ей, что могло быть хуже. Я мог бы пойти накуриться после школы или остаться без ног с остальными моими друзьями в пабе.

Вместо того, чтобы делать что-либо из этого, я тренировался.

Я проводил дни за учебой, часы на поле, вечера в тренажерном зале и выходные, чередуя все три занятия.

Господи, я не могу вспомнить, когда в последний раз забрасывал спортзал ради вечеринки с ребятами или съедал рожок мороженого, не беспокоясь о расточительных калориях и несбалансированных макроэлементах.

Я питался чисто, усердно тренировался и следовал каждому приказу, предложению и требованию, которые давали мне мои тренеры и наставники.

Это был нелегкий образ жизни, но я выбрал его для себя.

Я доверял своей интуиции и неустанно преследовал свои мечты, утешаясь тем фактом, что был почти у цели.

Пока не добьюсь поставленной задачи — а я бы ее добился — продолжал бы приносить жертвы и оставаться сосредоточенным, преданным делу и не отвлекаться на ерунду, подростковые драмы.

Именно по этим причинам я чувствовал себя таким нервным.

Девчонке, блять, девушке, которую я знал не более двух часов, удалось сделать то, что не удавалось никому другому: сбить меня с толку.

Шэннон как река была у меня на уме, и мне это чертовски не нравилось.

Мне не понравилось, что она отнимает драгоценное время у меня в голове. Время, которое я не должен был тратить или отдавать чему-либо — или кому-либо — кроме регби.

«Ее уже забрали из общественной школы Баллилаггин за словесное и физическое насилие. И что происходит в ее первый день в колледже Томмен? Это!»

«Вы уверяли меня, что в этой школе такого не случится, и посмотрите, что случилось в ее первый день!»

«Шэннон, я больше не знаю, что с тобой делать. Я действительно не хочу, детка. Я думала, это место будет другим для тебя.»

Что, черт возьми, происходит?

Что с ней случилось?

И какого черта я так зациклился на ней?

Я едва знал эту девушку.

Для меня это не должно иметь значения.

Господи, мне нужно было начать новую жизнь.

Посмотреть какое-нибудь реалити-шоу о крушении поезда или что-нибудь в этом роде — что угодно, лишь бы отвлечься от сегодняшних событий и этих одиноких голубых глаз.

Заставляя себя блокировать мысли о ней, я сосредоточился на лечении травм, все время думая о возможной стратегии и тактике на матч в эту пятницу.

Когда я был полностью залатан и снова надел школьную форму, то проверил время на своем телефоне и отметил, что если я потороплю свою задницу, то успею на последний урок.

Я просмотрел пару новых текстовых сообщений от Беллы, в которых она спрашивала, не лучше ли мне и не хочу ли я встретиться. Быстро ответил ей, сказав, что все еще не в состоянии, и подождал ее ответа. Он пришел почти сразу, за ним последовало еще несколько сообщений.

Меня уже тошнит от этого дерьма, Джонни.

Мне не нравится, когда меня игнорируют.

Знаешь, все говорят о тебе.

Говорят, что твоя игра на поле будет дерьмовой.

Это попало в газеты.

Они говорят, что ты теряешь хватку.

Я согласен.

Ты ведешь себя как бесполезный член, и у тебя бесполезный член.

Я знаю, что с тобой все в порядке.

Ты просто пытаешься увильнуть от того, чтобы пригласить меня на церемонию награждения в конце месяца.

Почему ты никогда не водишь меня на такие мероприятия?

Я никогда НИ о ЧЕМ тебя НЕ прошу.

Если ты не начнешь ценить меня, я знаю много парней, которые будут…

Я тяжело вздохнул и быстро прочитал каждое сообщение.

Да, это выходило из — под контроля.

Я чувствовал, как петля затягивается вокруг моей шеи. Быстро набрал ответ, написав: Делай, что хочешь. Ты не моя собственность.

Прежде чем выключить телефон и отправиться обратно в школу, останавливился в офисе.

— Джонни! — Ди, школьный секретарь, заворковала, когда я переступил порог. — Уже вернулся? — спросила она, медленно оценивая мое тело. — Мистер Туоми не посылал за тобой, дорогой.

Наша школьная секретарша была невысокой женщиной лет под тридцать, с перекисными светлыми волосами, склонностью к мальчикам-подросткам и серьезной слабостью к игрокам в регби.

Ее голубые глаза были подведены слишком большим количеством черной подводки и густой, мягкой туши, которая хорошо сочеталась с горой тонального крема, нанесенного на ее лицо, и кроваво-красными губами.

Она не была непривлекательной женщиной.

У нее была хорошая фигура и фантастическая задница.

Но она была бараниной, одетой как ягненок.

Несмотря на ее попытки пумы и вопиющую неуместность, мне странно нравилась эта женщина. Она не раз выручала меня на протяжении многих лет, списывая меня с занятий, покрывая мои прогулы, скрывая проступки и все виды компрометирующего дерьма, которые плохо отразились бы на мне.