Справедливости ради, учителя в ОШБ пытались защитить меня от толпы линч-мобов, а учитель-методист, миссис Фалви, даже организовала двухнедельные консультации со школьным психологом в течение второго года, пока не было сокращено финансирование.

Маме удалось наскрести мне денег на посещение частного консультанта, но по цене 80 евро за сеанс, и из-за того, что по просьбе родителя мне приходилось подвергать цензуре свои мысли, я виделась с ней всего пять раз, прежде чем солгать матери и сказать ей, что чувствую себя лучше. Это было не так. Я никогда не чувствовала себя лучше. Мне просто было невыносимо смотреть, как моя мать борется.

Я презирала то, что была для нее финансовым бременем, поэтому смирилась с этим, натянула улыбку и продолжала каждый день попадать в ад. Издевательства никогда не прекращались. Ничто не остановилось. Пока однажды не произошло это.

За неделю до рождественских каникул в прошлом месяце — всего через три недели после аналогичного инцидента с той же группой девочек — я пришла домой в слезах, школьный джемпер был разорван спереди, а нос заткнут папиросной бумагой, чтобы остановить кровотечение из раны, которую я получила от рук группы пятикурсниц. Они неистово предположили, что я пыталась переспать с одним из их парней. Данная догадка являлась наглой ложью, учитывая, что я никогда не видела того, на кого, по их мнению, должна была быть направлена попытка соблазнения, и все же это является еще одним в длинной череде жалких оправданий, чтобы избить меня. Это был день, когда я замерла.

Я перестала лгать.

Я перестала притворяться.

Я просто замерла.

Тот день стал переломным моментом не только для меня, но и для Джоуи. Он следовал за мной в дом, ему назначили недельное отстранение от занятий за то, что избил до полусмерти Сиару Мэлони, мою главную мучительницу.

Наша мать только взглянула на меня и забрала из школы. Вопреки желанию отца, который считал, что мне нужно закаляться и становиться жестче, мама пошла в местный кредитный союз и взяла займ, чтобы оплатить вступительные взносы в колледж Томмен, частную платную среднюю школу, расположенную в пятнадцати милях к северу от Баллилаггина. Хотя и беспокоилась за свою маму, я знала, что если бы мне пришлось войти в двери старой школы еще раз, я бы не вышла обратно.

Я достигла своего предела.

Перспектива лучшей жизни, более счастливой, висела перед моим лицом, и я ухватилась за нее обеими руками.

И хотя я боялась негативной реакции со стороны детей из моего муниципального района за посещение частной школы, все же думала, что это не может быть хуже того дерьма, которое прожила в прошлой школе. Кроме того, Клэр Биггс и Лиззи Янг, две девочки, с которыми я дружила в начальной школе, будут моими одноклассниками в колледже Томмен — директор, мистер Туоми, заверил меня в этом, когда мы с мамой встретились с ним для зачисления во время рождественских каникул.

И мама, и Джоуи ободряли меня неустанной поддержкой, причем мама брала дополнительные смены уборщицы в больнице, чтобы оплатить мои учебники и новую форму, в которую входил блейзер. До колледжа Томмен единственными блейзерами, которые я когда-либо видела, были те, что мужчины надевали на воскресную мессу, и никогда на подростках, а теперь они будут частью моего повседневного гардероба. Уход из местной средней школы в середине моего выпускного класса — важного экзаменационного года — вызвал огромный раскол в нашей семье, мой отец был в ярости из-за того, что тратил тысячи евро на бесплатное образование в государственной школе, расположенной чуть дальше по дороге.

Когда я попыталась объяснить отцу, что учеба в школе далась мне не так легко, как его драгоценному сыну-звезде ГАА, он оборвал меня, отказавшись выслушать и недвусмысленно дав понять, что не поддержит мое посещение прославленной подготовительной школы для регби с кучкой заносчивых, привилегированных клоунов.

Я все еще могла вспомнить слова «Перестань выпендриваться, девочка» и «Ты выросла вдали от регби и подготовительных школ», не говоря уже о моем любимом: «Ты никогда не впишешься в окружение этих кисок», слетевшие с уст моего отца. Мне хотелось закричать ему: «Ты не будешь за это платить!», ведь он не работал ни дня с тех пор, как мне исполнилось семь, забота о семье была полностью возложена на мою мать, а я слишком ценила свою способность ходить. Мой отец этого не понял, но опять же, у меня было ощущение, что этот человек ни разу в жизни не подвергался издевательствам. Если и нужно было издеваться, то именно Тедди Линч этим занимался. Видит бог, он достаточно издевался над мамой.

Поскольку возмущения меого отца из-за смены школы особо не прекращались, я провела большую часть зимних каникул прячась в своей спальне, стараясь не попадаться ему на глаза.

Будучи единственной девочкой в семье с пятью братьями, у меня была своя комната. У Джоуи тоже была своя комната, хотя она намного больше моей, он делил ее с Дарреном, пока тот не уехал. Тадхг и Олли делили еще одну спальню побольше, а Шон и мои родители жили в самой большой из комнат.

Несмотря на то, что это была всего лишь кладовка в передней части дома, где едва хватало места для кошки, я ценила уединение, которое давала мне дверь моей собственной спальни — с замком.

В отличие от четырех спален наверху, наш дом был крошечным, с гостиной, кухней и одной ванной комнатой на всю семью. Это был полуразрушенный дом, расположенный на краю Элкс-Террас, крупнейшего муниципального поместья в Баллилаггине. Район был суровым и пронизанным преступностью, и я избегала всего этого, прячась в своей комнате.

Моя крошечная спальня была моим убежищем в доме — и на улице — полном суеты и безумия, но я знала, что это не будет длиться вечно.

Моя личная жизнь могла бы быть прервана, потому что мама снова беременна. Если у нее будет девочка, я потеряю свое убежище.

— Шэн! — с другой стороны двери ванной раздался стук, вырывая меня из моих непроницаемых мыслей. — Поторопись, пожалуйста! Я разрываюсь от желания поссать.

— Две минуты, Джоуи, — крикнула я в ответ, затем продолжила оценку своей внешности. — Ты можешь это сделать, — прошептала я себе. — Ты абсолютно точно можешь сделать это, Шэннон.

Стук возобновился, поэтому я поспешно вытерла руки полотенцем, висящим на вешалке, и открыла дверь, взгляд упал на моего брата, который стоял в одних черных боксерах, почесывая грудь.

Его глаза расширились, когда он увидел меня, сонное выражение его лица сменилось настороженным и удивленным. У него был огромный синяк под глазом после матча по херлингу, в котором он принимал участие на выходных, но, похоже, это ни на волосок не затронуло его красивую голову.

— Ты выглядишь…. — голос моего брата затих, когда он дал мне эту братскую оценку. Я приготовилась к шуткам, которые он неизбежно отпустит на мой счет, но они так и не прозвучали. — Прелестно, — сказал он вместо этого, бледно-зеленые глаза потеплели и были полны невысказанного беспокойства. — Тебе идет форма, Шэн.

— Ты думаешь, все будет хорошо? — Я говорила тихо, чтобы не разбудить остальных членов нашей семьи.

Вчера мама отработала две смены. Родители спали, я слышала громкий храп моего отца, доносящийся из-за закрытой двери их спальни, а младших мальчиков позже придется вытаскивать из их комнаты в школу.

Как обычно, были только мы с Джоуи.

Два друга.

— Как ты думаешь, я подойду, Джоуи? — спросила я, высказывая свои опасения вслух. Он единственный в нашей семье, кому я могла довериться и прийти поговорить. Я посмотрела на свою форму и беспомощно пожала плечами.

Его глаза горели невысказанными эмоциями, когда он смотрел на меня сверху вниз, и я знала, что он встал так рано не потому, что ему отчаянно хотелось в туалет, а потому, что он хотел проводить меня в мой первый учебный день.

Сейчас 6:15 утра. Как и в колледже Томмен, занятия в ОШБ начинались только в 9:05, но мне нужно было успеть на автобус, а единственный, проходящий через этот район, был в 6:45. Это первый за день автобусный рейс из Баллилаггина, но он же и единственный, который проезжал мимо школы вовремя. Мама работала почти каждое утро, а папа все еще отказывался брать меня с собой.