— О, я знаю, любимый, — щебетала миссис Кавана. — Я просто подумала, что было бы неплохо пригласить Шэннон на чай.

— Чай? — Я прохрипела.

Джонни тяжело вздохнул. — Ма.

— Ты пьешь чай, Шэннон, любимая? — спросила миссис Кавана.

— Эм… да?

— Ма, — тихо прошипел Джонни. — Что ты делаешь?

— Девочки(собаки)в городе у грумеров, и их нужно забрать в семь, — объяснила миссис Кавана. — Сейчас почти пять. Нет смысла ехать с Шэннон до самого Баллилаггина только для того, чтобы снова проехать весь путь обратно за собаками.

— Тогда забери их сейчас, — прошипел он, напрягаясь.

— Я не могу, — беззаботно ответила миссис Кавана. — Я оставил сумочку дома.

— Ма, нет, — сказал Джонни предупреждающим тоном и медленно покачал головой. — Она хочет домой.

— Шэннон не против, если мы заглянем домой на час, прежде чем отвезти ее домой, — ответила миссис Кавана.

— Ты даже не спросил ее, — выдавил Джонни.

— Шэннон? — Миссис Кавана перезвонила мне. — Ты не против, любимая?

Скажи нет, Шэннон.

Скажи ей, что ты не против.

Если он узнает, он убьет тебя.

Ты знаешь, что это неправильно.

Этот мальчик небезопасен для тебя…

— Я не против, — задохнулась я, раздираемый страхом внутри моего сердца и жгучим любопытством в моем теле. — Меня это устраивает.

— Теперь видишь? — пошутила его мать, похлопывая Джонни по щеке. — Шэннон не возражает, любимый.

Джонни повернулся и посмотрел на меня извиняющимся взглядом.

Я не знала, что сказать или сделать, поэтому просто пожала плечами и слабо улыбнулась ему в ответ.

Он долго смотрел на меня, прежде чем резко выдохнуть и снова повернуться лицом к лобовому стеклу.

О Боже.

О Господи.

О, милый милосердный младенец Иисус…

Дыши, Шэннон, просто дыши…

Я молчала, наблюдая, как Джонни и его мать общаются, и говорила только тогда, когда мне задавали прямой вопрос.

Это было неловко, неудобно, и я все время с болью ощущала его присутствие, мое тело было в состоянии повышенной готовности.

Для чего, я понятия не имела.

Но каждый раз, когда я находилась с ним в непосредственной близости, мне было трудно дышать.

Проехав несколько минут по узкой второстепенной дороге, мы остановились у знакомых черных железных ворот.

Миссис Кавана опустила окно, вытянула руку и набрала код на клавиатуре.

И точно так же, как когда я пришла сюда с Джоуи чуть больше недели назад, огромные ворота распахнулись внутрь.

Концентрируясь на своем дыхании, я старалась не сосредотачиваться на том, насколько прекрасен его дом и насколько неполноценной я себя снова чувствую, собираясь войти в него.

— Теперь, — объявила миссис Кавана, припарковавшись возле двери высотой восемь футов. — Приведи свою подругу внутрь, любимый, и принеси ей что-нибудь теплое и сухое, чтобы она могла переодеться.

Она заглушила двигатель и отстегнула ремень безопасности.

— Мне нужно быстро позвонить на работу, а потом я приготовлю вам обоим что-нибудь поесть.

— Ма… — начал было Джонни, но миссис Кавана вылезла из машины и поспешила открыть входную дверь.

Ошеломленная, я ничего не могла сделать, кроме как смотреть, как миссис Кавана исчезла в доме, оставив нас одних в своей машине.

— Мне чертовски жаль, — объявил Джонни, отвлекая меня от внутреннего смятения. Он повернулся на своем месте лицом ко мне. — Я понятия не имею, о чем она думала.

— Все в порядке, — ответила я, крепко сжимая руки. — Твоя мама очень милая.

— Да, — пробормотал Джонни себе под нос, глядя через плечо на дом. — А что насчет твоей мамы?

Мои брови взлетели вверх. — А что о ней?

— Тебе нужно быть дома? — спросил он, немного съежившись от очевидного дискомфорта. — Помогать ей или что-нибудь в этом роде?

— Она на работе, — тихо ответила я.

— Черт, да, ты уже это сказала, — пробормотал он, проводя рукой по мокрым волосам. — Ты в порядке?

Я кивнула.

— И ты это тоже уже говорил, — пробормотал он, покачав головой. — Черт, ты сказала мне не говорить об этом.

— Я знаю, — прошептала я.

— Готово, — пообещал он. — Я не буду поднимать эту тему снова.

Я слабо улыбнулась. — Спасибо.

Он долго смотрел на меня, как будто пытался что-то сообразить в своей голове, прежде чем тяжело вздохнуть. — Правильно. Нам лучше войти.

— Мне не обязательно, — быстро предложила я, чувствуя себя неловко и неуверенно. — Я могу подождать здесь, если хочешь?

— Что нет! — Он вылез и открыл мою дверь. — Я этого не хочу.

— Ты уверен? — прошептала я, чувствуя, как мое сердце бешено колотится в груди.

Джонни кивнул, но выглядел он так же неуверенно, как и я. — Я хочу, чтобы ты вошла, Шэннон.

— Правда?

— Да?

Сделав глубокий, ровный вдох, я вылезла из машины и уставилась на его лицо, чувствуя себя очень маленькой и очень потерянной.

Мне нужно было, чтобы он взял на себя инициативу здесь.

Для меня это была незнакомая территория.

Я не знала, как к этому подойти.

— Пойдем, наконец сказал Джонни, к счастью взяв под контроль странную ситуацию, в которой мы оказались, когда он взял меня за локоть и вывел нас из-под дождя.

Когда мы вошли в дом, Джонни отпустил мой локоть и закрыл за нами дверь.

Тем временем я стояла в огромном вестибюле и изо всех сил старался не смотреть на старинный стол в прихожей, стоящий вдоль стены, или на дорогую на вид вешалку прямо за дверью, и я определенно старалась не смотреть на огромные напольные часы, громко тикающие. Или бесчисленные картины, украшающие безупречные стены из слоновой кости.

Когда Джонни скинул туфли, я автоматически скопировала его, не желая испачкать грязью идеально отполированные плитки с черно-белыми узорами.

Я стояла в этом самом зале чуть больше недели назад, но слишком нервничал, чтобы оглядеть свое окружение.

Я все еще нервничала.

Может быть, даже больше нервничала.

Но сегодня все было по-другому.

Не было ни Джоуи, ни Гибси, которые могли бы меня отвлечь.

Были только я и Джонни.

И его мать.

О Боже…

Джонни

Со мной серьёзно что-то не так.

Двадцатиминутная беготня под дождем в поисках обуви была хорошим признаком того, что эта девушка заставляла меня сходить с ума.

В ту минуту, когда я увидел, как Шэннон мечется по спортзалу, чудовищная волна желания защиты поднялась внутри моего тела при виде того, как она пытается защитить себя от того, чтобы быть растоптанной, и я понял, что моя проблема была больше, чем я предполагал.

У меня было безумное желание выйти на корт и сказать ее одноклассникам, чтобы они отвалили от нее.

Всю прошлую неделю я вел себя как ненормальный сталкер, высматривал ее в коридорах и становился все более взволнованным, когда она не появлялась.

Я запустил щупальца в надежде раздавить любое дерьмо, которое может происходить без моего ведома, давая понять, что любой, у кого проблемы с ней, также имеет проблемы со мной.

Слава Богу, она сегодня вернулась в школу, потому что я планировал поехать туда сегодня вечером, если бы она этого не сделала.

Каждая минута каждого дня с того дня, как ее брат забрал ее у меня, была наполнена беспокойством.

Я не знал, почему я так себя вел.

Я только знал, что что-то внутри меня требовало, чтобы я защищал ее.

Я понятия не имел, что это было за нечто и почему я это чувствовал, но оно было таким сильным, что я практически мог попробовать его на вкус.

Я понятия не имел, как справиться с выкидышем ее матери.

Ни малейшего чертова понятия о том, как утешить ее, не становясь слишком сильным.

Похоже, у меня вошло в привычку так поступать, когда дело касалось этой девушки.

Я знал, что мне нужно было отступить, черт возьми.