О, Боже мой, дай мне умереть.

— Вне, — в десятый раз подчеркнула я. — Удар был у меня на голове.

— Как он тебя обидел? — спросила его мать, выглядя обеспокоенной, но в то же время с огромным облегчением.

Я тяжело вздохнула. — С его яйцами(ball- как и мяч, так и яйца)

— С его яйцами? — повторила она с ужасом. — Джонни нокаутировал тебя своими яйцами?

— Мячем, — подчеркнула я, ёрзая на своем месте. — Только один мяч… — Я замолчал, понимая, что путаю вещи.

— Яйца? Удары? Тебя сбивали с ног? — Миссис Кавана тяжело вздохнула. — Шэннон, любимая, пожалуйста, объясни мне это, прежде чем у меня случится инсульт.

— Я не беременна или что-то в этом роде! — выпалила я, чувствуя необходимость прояснить это. — Я никогда не была беременна, — добавила я для уточнения. — Ни от вашего сына или кого-либо еще.

— Приятно это знать, — ответила его мать чуть менее резким тоном. — А теперь расскажи мне, что произошло.

— О боже… — Я прижала руки к горящим щекам и глубоко вздохнул, прежде чем повторить попытку. — Я перевелась в Томмен после рождественских каникул. Это был мой первый день, и я опоздала на урок, поэтому срезала через поле. Где они тренировались по регби. Джонни пнул мяч, и он ударил меня по затылку. Я упала на край поля и оторвала голову от земли. Должно быть, я ударилась об камень или что-то в этом роде, когда приземлилась, потому что я потеряла сознание. Все еще довольно неясно, но Джонни помог мне дойти до кабинета и подождал со мной, пока моя мама не пришла в школу. Мама отвезла меня в больницу на осмотр. — Я прерывисто вздохнула и добавила: —Вот и все.

Миссис Кавана долго и неловко наблюдала за мной, очевидно, принимая мою меру.

Я догадалась, что она поняла, что я говорю ей правду, потому что ее голос был пронизан беспокойством, когда она наконец спросила: —И с тобой все было в порядке?

— Ага. — Я кивнула, испытывая облегчение от того, что прояснил катастрофическое недопонимание. — Это было просто сотрясение мозга средней степени тяжести.

— О, Господи, — выдохнула она. — Шэннон, любимая, мне очень жаль.

Протянув руку через консоль, она подхватила с пола дизайнерскую сумочку и открыла ее.

— Твои больничные счета, — начала она рассеянным тоном, роясь в своей сумке. — Знаешь, сколько они стоят? Черт побери, я оставила сумочку на кухонной стойке. Мне нужен номер телефона твоей матери. — Она продолжала рыться в своей великолепной дизайнерской сумке. — Почему школа не связалась со мной?

— Что? — Я изумилась и покачала головой. — Нет-нет, миссис Кавана. Все в порядке. Счета не было. У меня есть медицинская карта.

Она смотрела на меня несколько долгих секунд, прежде чем наконец вытащила руку из сумочки.

Я была рада, что она это сделала, потому что я крепко держала дверную ручку и была в двух секундах от того, чтобы выбежать из этого джипа — в обуви или без обуви.

— Ну, мне очень жаль, что это случилось с тобой, Шэннон, — наконец сказала она, ставя сумочку обратно на пол со стороны пассажира. — Но я все равно хотела бы поговорить с твоими родителями и извиниться. Может быть, я смогу сделать это, когда отвезу тебя домой…

— В этом нет необходимости, — выпалила я, чувствуя, как моя грудь сжимается от паники, когда кровь в моих венах превратилась в лед. — Моя мать все время работает, поэтому ее не будет дома, а моего отца нет… он не будет… пожалуйста, не звоните… он не… — Мои слова застряли у меня на языке, и я прерывисто выдохнула. И задушила слова: —Это не обязательно.

Миссис Кавана неуверенно покусывала нижнюю губу, изучая мое лицо.

Ее карие глаза были полны невысказанного беспокойства, выражение лица было таким же. — Шэннон, любимая, я не…

Именно в этот момент передняя пассажирская дверь распахнулась, напугав нас обоих и заставив миссис Кавана — к счастью — замолчать.

— Блять, там холодно! — объявил Джонни, прыгнув внутрь и отряхнувшись, в результате чего вода разбрызгнулась повсюду. — Я бы сказал, что пора задраить люки и вытащить резиновые лодки, девочки. Погода испортилась.

— Говорит, что гений бегал в бурю последние полчаса, — пошутила его мать. — Знаете, у нас оранжевая тревога из-за наводнения. Четвертое за месяц.

— Ты знаешь, что я не сдаюсь, мам, — парировал Джонни, с триумфом подняв мой ботинок.

Повернувшись на сиденье лицом ко мне, он выгнул бровь и сказал: —Подскажи, когда мы сделаем это в следующий раз? — Тон его был серьезен, но в глазах плясало озорство, а вода капала с его распущенных дождем волос на лоб. — Держи обувь на ногах.

Подмигнув, он бросил мой ботинок мне на колени, прежде чем развернуться и потянуться за ремнем безопасности.

— Прости, — пробормотала я, покраснев.

Подняв с колен скользкий ботинок, я неохотно засунула ногу внутрь, вздрагивая от ощущения хлюпания.

— Спасибо, что спас мою обувь.

— Да, ну, скажи мне спасибо, научившись в них ходить, — поддразнивающим тоном ответил Джонни.

Я покраснела, как свекла. — Эм, да, окей.

— Боже, это какой-то дождь для марта.

— Следи за языком, — отругала миссис Кавана, заводя двигатель и трогаясь с места. — И что я слышала о том, что ты нокаутировал Шэннон?

Джонни обернулся и уставился на меня, выражение его лица говорило правду?

Я опустилась обратно на свое место.

— Хорошо?

— Ради черта, Ма!

— Что я тебе говорил о твоем языке? — огрызнулась миссис Кавана. — Охлади свои струи, Джонни.

— Боже. — Джонни осел на подголовник и застонал. — Я уже получил по шее от Туми, Лейна, Тренера и мамы Шэннон. Пожалуйста, не и ты тоже.

— Хорошо? — спросила миссис Кавана, бросив быстрый взгляд на сына, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Ты не думал, что мне нужно было сказать?

— Простите, — выдавила я, тревожно сжимая руки. — Твоя мама думала, что я твоя… что мы были… что ты поймал меня… своими беременными яйцами… тьфу… — Прочистив горло, я прошептал: —Мне очень жаль.

Джонни повернулся ко мне лицом и ухмыльнулся. — Мои беременные яйца?

— Нет, моя беременная и твои яйца, — пробормотала я, а затем съежилась от своих слов. — Неважно.

Не обращая внимания на мою бессвязность, Джонни повернулся к матери и сказал: —Это был несчастный случай. Она была на поле во время тренировки. Я даже не видел ее, пока мяч не попал ей в голову.

— Да, теперь я это знаю. Шэннон объяснила, — ответила миссис Кавана. — Надеюсь, ты извинился перед ней, Джонни.

— Конечно, я, черт возьми, извинился перед ней, — фыркнул Джонни, напрягая плечи.

Со своего места в центре заднего сиденья я наблюдала, как он гладил рукой свое бедро — свое поврежденное бедро.

Покачав головой, Джонни разочарованно выдохнул и пробормотал: —С тех пор я извиняюсь.

— И все же мне бы хотелось, чтобы мне сказали об этом, когда это произошло.

— Ну, теперь ты знаешь, — пробормотал он. — Это был несчастный случай. Я не хотел, чтобы это произошло, и я не хожу вокруг, чтобы бить девушек по голове ради того, чтобы они посмеивались и смеялись.

— Не занимай такую оборонительную позицию, Джонни, — ответила она, смягчив тон. — Никто не обвиняет тебя в том, что ты сделал это нарочно, любимый.

— Да, черт возьми, — пробормотал он. — Просто брось это, мам.

Его голос звучал взволнованно — нет, дело было не только в этом.

Он звучал так, будто ему было больно.

Что, скорее всего, и было таковым.

Воспоминания о нашем разговоре в его машине всплыли у меня в голове в великолепных цветных деталях.

Это не заживает достаточно быстро.

Это чертовски беспорядок.

Мне больно.

Не говори никому.

Во мне вспыхнуло беспокойство, и я подумала, знает ли его мать, какую боль он испытывает.

Я сомневалась в этом.

Судя по моему ограниченному общению с этой женщиной, она не показалась мне человеком, который сознательно позволил бы своему сыну подвергнуть себя опасности.

— Ты едешь не в ту сторону, — заявил Джонни, когда миссис Кавана свернула на перекрестке налево вместо того, чтобы поехать прямо на автостраду. — Шэннон живет в городе Баллилаггин, на дальней стороне.