Я почувствовал, как последняя частичка моей решимости испарилась.

Уязвимость, которую я увидел в ее глазах, когда она раскрыла свои секреты ради меня, стала моим переломным моментом.

Девочки, которых я знал, так не поступали.

Они не вели себя как Шэннон.

Если бы не подошелГибси, я бы ее поцеловал.

Я знал, что так и будет.

Я уже знал, на что похожи эти губы.

Я так сильно хотел попробовать их снова.

Я бы попробовал их снова.

Я изголодался по ней и всему, чем она была.

Каждая ее часть.

Внутри и снаружи.

Я хотел участвовать во всех ее битвах. Я хотел подарить ей все ее улыбки, заставить ее смеяться, увести ее от остального мира и оставить ее только для себя.

Я просто хотел ее.

Навсегда.

Я знал, что это было невероятно эгоистично с моей стороны, и я знал, что, вероятно, в конечном итоге все испорчу и разобью ей сердце, но проблема была в том, что мое сердце тоже было вовлечено.

Мне нужно было поговорить с ней сегодня вечером, потому что мне нужно было выложить все начистоту.

Я не мог прожить еще один день, не сняв это с души.

Месяцы желания, вожделения и тоски по ней привели меня к тому, что я больше не мог смотреть прямо.

Потому что я ощутил чувства к Шэннон.

Огромные, блять, чувства.

Постоянные.

Я знал, что я слишком стар для нее.

Я знал, что она была слишком милой и чистой, чтобы быть втянутой в центр внимания, которое пришло с моей жизнью.

И я знал, что она была слишком сломлена, чтобы связываться с таким парнем, как я.

Но я уже чувствовал, что тону вместе с ней.

Вот насколько я был поглощен этой девушкой.

Вот как сильно я ее любил.

Черт.

Шэннон

Все из колледжа Ройса отстой.

Серьезно, они были жалкими.

Игра была отложена более чем на два часа, потому что тренеры из Ройса устроили очень публичный скандал из-за игры Джонни.

Это было неловко.

Два часа стояния под дождем, в то время как тренеры из Ройса пытались сделать все, что в их силах, чтобы Джонни сняли с карт.

Они разглагольствовали и бредили о том, как несправедливо, что ирландский интернационал играет в лиге.

Это была школьная игра в регби.

Джонни был учеником одной из школ.

Он был несовершеннолетним.

Он имел право играть, если хотел.

Томмен не нарушал никаких правил.

Наконец, после нескольких телефонных звонков в правление, неловкого и очень публичного нарушения правил и бесчисленных скандальных матчей между тренером Малкахи и главным тренером Ройса, команды вышли на поле в половине седьмого — Джонни вышел на поле в майке с номером 13, с дерьмовой ухмылкой на его лице.

В начале игры стало ясно, почему тренер Ройса был так против того, чтобы Джонни играл.

Его команда была ужасна.

Ну, может быть, не ужасна, но они не могли сравниться с загоревшейся командой Томмен.

Как им удалось занять второе место в таблице с Томменом, было выше моего понимания, потому что конкуренции действительно не было.

Огромный объем гордости, который с ревом проснулся во мне, наблюдая, как он набрасывается на своих старых друзей и надирает им задницы, был пугающим.

Я была до смешного увлечена этим парнем и обнаружила, что кричу и болею за него в сторонке, игнорируя убийственные взгляды, которые я получала от Беллы и ее друзей.

Мне было все равно.

Я так им гордилась.

К перерыву Томмен вел со счетом 48-3.

За пять минут до конца игры, и это выглядело еще хуже для Ройса, когда Томмен сделал еще три попытки во втором тайме.

Все шло по плану Томмен до финальной игры.

Меньше чем за минуту до конца Джонни отобрал мяч у одного из нападающих Ройса.

Казалось, это его фишка: наносить последний удар на последней минуте игры.

Со скоростью, не сравнимой ни с кем другим на поле, Джонни бороздил поле, преследуя последний счет в игре.

Это было размытое движение, которое привело к тому, что он заземлил мяч за несколько секунд до того, как давка игроков соперника раздавила его.

Попытка была присуждена.

Команда начала праздновать.

Но он не собирался вставать.

Брат Клэр, Хьюи, занял позицию перед стойками и быстро провел конверсию, обеспечив победу, прежде чем броситься к Джонни, который все еще не вставал.

— Клэр, — прохрипела я, схватив подругу за руку, в ужасе наблюдая, как наши одноклассники и сверстники празднуют вокруг нас. — Он двигается?

Все из нашей школы приветствовали и хлопали, парни из команды обнимали друг друга в знак празднования, но Джонни все еще лежал лицом вниз за боковой линией.

Хьюи вместе с несколькими игроками из колледжа Ройс опустился на колени рядом с ним.

Один из них махал рукой тренерам на боковой линии.

Еще один кричал на рефери.

Хьюи звонил тренеру Малкахи.

— Клэр, — повторил я в панике. — Что происходит?

— Я не знаю! — выдавила она, теперь в ее голосе звучала такая же паника.

Затем толпа черно-белых маек побежала в их сторону, окружая своего капитана.

Я вскочила, мои ноги двигались сами по себе, и протолкалась сквозь толпу.

— Он мертв? — Я закричала, рука все еще была вплетенная в Клэр, которая следовала за мной. — Боже мой, Клэр, он мертв?

— Нет, нет, нет, — повторяла она, но в ее голосе не было уверенности.

— Клэр!

— Я не знаю, Шэннон! — закричала она.

Мы не продвинулись далеко, только добрались до края поля, прежде чем нас поглотила толпа других учеников.

Прыгая, я пыталась заглянуть выше их плеч, но я была слишком мала ростом.

Быстро соображая, я опустилась на колени и заглянула.

Джонни все еще лежал на земле.

Лицом вниз.

Неподвижно.

Краем глаза я заметила, как двое мужчин в желтых нагрудниках выбежали на поле с носилками на буксире.

Время, казалось, остановилось, когда я наблюдала, как они опустились на колени рядом с Джонни и принялись за то, чтобы перенести его на носилки.

Крики и приветствия превратились в приглушенный шепот, пока все смотрели.

Мое сердце, которое, казалось, остановилось в груди последние несколько минут, бешено заколотилось о грудную клетку, когда Джонни медленно сел.

Его глаза были открыты, грудь двигалась, и хотя он выглядел так, как будто ему было очень больно, он был жив.

Он качал головой и отвергал все предложения о том, чтобы его подняли на носилки.

Я не могла услышать, что говорилось, но его губы быстро двигались, пока он продолжал качать головой и что-то лаять медикам.

Наконец, мужчины отказались от попыток помочь ему и отступили.

Толпа, как сторонники Томмен, так и Ройса, начали хлопать, когда Джонни в конце концов поднялся на ноги.

Его руки были перекинуты через плечи Хьюи и Гибси, а голова опущена, когда он хромал с поля.

Поскольку они практически унесли его с поля.

На мгновение я просто встала на колени, на четвереньки в грязной траве и дышала, позволяя цунами облегчения захлестнуть меня, пока смотрела, как он уходит.

Я не понимала своей реакции, и мне было все равно.

Он был в порядке.

Он был в порядке.

И я, наконец, снова смогла дышать.

Джонни

— Это прекратится, Джонни! — Гибси зашипел мне на ухо, помогая выйти из душа и лечь на раскладную кровать, на которую меня весь предыдущий час тыкал, подталкивал и накладывал швы врач скорой помощи, прибывший на место происшествия.

— Ты можешь говорить потише, черт возьми? — прошипел я, взглянув на дверь, которая отделяла нас от остальной команды. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал.

— Слишком поздно для этого, черт возьми, — огрызнулся Гибси. — Ты оставил кровавый след от здания клуба до поля.