Но ради нее я заставил себя слегка кивнуть и сказал: ‐ Да, я просто немного проголодался.

Какого хрена, Джонни?

— Могу я тебе что-нибудь принести? — она быстро спросила. — Что бы ты хотел съесть?

Тебя.

Я бы хотел съесть тебя, Шэннон.

— Нам, вероятно, следует подумать о том, чтобы закончить все это, — хрипло заявил я. ‐ Уже поздно.

Я сделал большое дело, проверяя свои часы, только чтобы нахмуриться, когда понял, что на самом деле уже поздно.

— Дерьмо, — пробормотал я. — Уже половина шестого.

Мы были в ее комнате четыре часа?

Куда, черт возьми, ушло время?

Я никогда не пропускал прием пищи.

Мне даже не было больно.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз сидел четыре часа.

Этого не произошло.

Господи, эта девушка заставляла меня терять счет всему.

— Эм, да, конечно, конечно, — пробормотала Шэннон, подбирая слова так очаровательно, как она делала, когда была взволнована.

Не волнуйся, детка, подумал я про себя, я тоже взволнован.

— Я действительно ценю, что ты мне помогаешь, — добавила она, закрывая учебники и запихивая их обратно в школьную сумку. — Ты мне здорово помог. — Она выдохнула, прежде чем добавить: ‐ Снова.

— Мы можем сделать это снова, — предложил я. — Если хочешь?

Ее лицо просветлело, и она придвинулась ближе ко мне. — Правда?

Я медленно кивнул и подавил желание протянуть руку и прикоснуться к ней.

— Ты бы не возражал? — Спросила Шэннон, широко раскрыв глаза, когда она осторожно придвинулась ближе, пока ее колени не коснулись моего левого бедра.

— Нет, Шэннон. Потерпев неудачу, я протянул руку и заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. — Я бы не возражал.

Прекрати это, Джонни.

Прекрати это сейчас же!

Я пытался.

Я действительно, честное слово, пытался заставить свое тело встать с ее кровати, но она была там, она была прямо там, черт возьми, и я не мог найти в себе ни грамма решимости.

Я просто сидел там, зная, что будет дальше, зная, что это худшее, что я мог позволить случиться, и все равно желая этого больше, чем следующего вздоха.

— Может быть, в следующий раз в библиотеке, — я наконец нашел нужные слова. ‐Или школа.

Ее маленькое личико в форме сердечка закивало вверх-вниз. — Хорошо.

— Потому что я не должен быть здесь, — добавил я слабо. — В твоей комнате.

— Я знаю, — ответила она тихим и неуверенным голосом.

— Это, э-э… — Я глубоко сглотнул. ‐ Мне, наверное, пора домой.

— Джонни? — она прошептала.

— Да?

— Привет, — выдохнула она, придвигаясь ближе.

Привет, — прохрипел я, сжимая ее одеяло так сильно, что был уверен, что разорву ткань.

— Джонни? — Шэннон снова прошептала.

— Да?

— Сейчас я тебя обниму. — Она закинула свою ногу на мою. ‐Это нормально?

Не делай этого.

Ты никогда не забудешь эту девушку.

— Да, — я прерывисто выдохнул, чувствуя, как мое сердце бьется о грудную клетку, когда она нависла надо мной. — Все в порядке.

— Спасибо за сегодняшний день, — прошептала она мне на ухо, оседлав меня.

— Не за что, — хрипло ответил я, изо всех сил цепляясь за свою сдержанность.

Не поднимай на нее руки.

Слишком, блядь, поздно.

Мои руки двигались сами по себе, стреляя, чтобы сжать ее бедра.

Ощущение того, что она на мне, было слишком сильным.

Этого было слишком, блядь, много.

— Я должен идти, — простонал я, таща ее на коленях, не в силах удержаться от толчка вверх.

К черту боль в моем паху.

Я был в восторге от этой девушки.

Шэннон обняла меня за плечи и осторожно покачала бедрами, сидя на мне сверху, в лучшем, самом дерьмовом объятии, которое я когда-либо получал.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — простонала она — она на самом деле, черт возьми, простонала мне в ухо.

Застонав, я сел вперед и грубо притянул ее к себе, обнимая ее и раскачиваясь на ней, и теряя рассудок в ней.

Ты играешь с огнем.

Эта девчонка тебя погубит.

Черт.

— Я должен идти, — продолжал я говорить ей, уткнувшись лицом в ее великолепную шею и молясь о божественном вмешательстве, чтобы остановить меня, прежде чем я заберу у нее то, что не смогу вернуть.

Прежде чем она забрала у меня то, что я никогда не смогу вернуть.

Потому что я никогда ни к кому не испытывал таких чувств.

И именно с этим знанием я понял, что никогда не смогу быть с ней эгоистичным.

— Шэннон, мне действительно нужно домой, — сказал я ей хриплым и хриплым тоном. — Действительно.

— О… конечно. Мне так жаль, — прошептала она, слезая с моих колен. — Если это то, чего ты хочешь? — добавила она, отступая в дальний угол своей кровати. Нет.

Нет, это было совсем не то, чего я хотел.

Но это было правильно.

Черт бы тебя побрал!

С самообладанием, о котором я и не подозревал, я слез с ее кровати и встал.

Держась спиной к Шэннон, я подошел к ее окну и притворился, что смотрю на улицу, в то время как я незаметно переставил огромную гребаную проблему в своих штанах.

Я знал, что, вероятно, пугаю Шэннон, просто стоя здесь вот так, но я не мог идти, пока не успокоюсь.

Мне было больно и я был возбужден.

Это была ужасная комбинация.

Сделав несколько успокаивающих вдохов, я зажмурился и попытался взять себя в руки, думая обо всех несексуальных вещах, которые только можно вообразить, начиная от моей покойной бабушки, да благословит господь ее душу, и заканчивая Гибси в драге.

К тому времени, как Шэннон снова заговорила, мне удалось успокоиться.

— Джонни? — сказала она тихим голосом со своего места на кровати. — Мне очень жаль.

— Не извиняйся, — ответил я хриплым и хриплым тоном, уверенный, что не травмирую ее, когда оборачиваюсь. — Все хорошо. Я просто … я сейчас пойду домой.

— Хорошо. — Она застенчиво кивнула и слезла с кровати. — Я провожу тебя.

Я держался подальше от ее тела, когда следовал за ней, зная, что если я этого не сделаю, есть хороший шанс, что я возьму ее обратно в ту спальню и испорчу без ремонта.

Как и каждый раз, когда я уходил от этой девушки, чем ближе я подходил к отъезду, тем более подавленным я себя чувствовал.

— Итак, я полагаю, мы увидимся завтра? — Сказала Шэннон, когда я вышел на улицу.

— Да. — Сунув руку в карман, я вытащил ключи от машины. — Увидимся.

— Еще раз спасибо за сегодняшний день.

— Спасибо, что показала мне свою комнату, — ответил я, внутренне съежившись от этого глупого, блядь, комментария.

— О, нет проблем. Ты можешь прийти любое время, — ответила Шэннон, улыбаясь.

Я ухмыльнулся ее словесной ошибке.

— О, Боже. Она прикрыла рот рукой, выпучив глаза. — Я не …

— Расслабься, — усмехнулся я. — Я знаю, что ты имела в виду.

Тогда я шагнул вперед, потому что я был мазохистским ублюдком со склонностью мучить себя, и поцеловал ее в щеку. — Пока, Шэннон.

— Пока, Джонни, — прошептала она, дрожа на пороге.

Затем я развернулся и пошел прямо к своей машине, не смея оглянуться на нее.

Мазохист или нет, но если я обернусь и снова посмотрю в эти темно-синие глаза, я утону в них.

Шэннон

— Что ты делаешь? — Папа рявкнул, когда я позже вечером зашла в гостиную, чтобы взять свой телефон, который я по глупости забыла на диване, когда делала срочную уборку после ухода Джонни.

— Я оставила свой телефон здесь, внизу, — быстро объяснила я. Я была так отвлечена Джонни, что мне пришлось сделать все свои дела по дому в рекордно короткие сроки.

— Тогда бери и уходи, — приказал папа. — «Юнайтед» играет.

Это было не похоже на меня — оставлять вещи разбросанными по всему дому, но моя голова витала в облаках.

В облаках с Джонни, если точнее.

Я знала, что сыграла в опасную игру — в русскую рулетку, приведя его к себе в спальню сегодня днем.