— Вот это новость! Почему ты не рассказала раньше?

— Мы договорились не говорить пока никому. Но сегодня он набрался храбрости и спросил моей руки у господина.

— Иии? — подражая распеву своей подруги, спросила я.

— Он дал согласие!!! — не выдержав, с восторженным криком затанцевала Наньи.

Втроём мы схватились за руки и начали прыгать по комнате, как пятилетние девочки, увидевшие огромный именинный торт. Когда первый восторг остыл, мы повалились на кровать, и Зинат спросила:

— Ну а ты, Арэя, ты отдашь своё сердце этому господину? Говорят, первый взгляд на него расскажет твоему сердцу всё о самой себе…

— Признаться, он всегда был последним в списке моих потенциальных претендентов в мужья. Мы знакомы давно… — начала я и, наконец, поведала подругам всю историю своего попадания в гарем Илхама, не утаив совершенно ничего. И тут же почувствовала такую легкость на душе и искреннюю привязанность к этим двум наложницам.

Когда я закончила рассказ, глаза Наньи стали круглыми, как полная луна.

— Так знааачит, он проделал такой огромный путь, чтобы после того, как ты пообещала ему никогдааа не выходить за него, вновь попросить твоей руки? Святыыые покровители пустыни, умоляю, пошлите мне такого мужа! Неужееели ты опять ему откажешь?

Когда Наньи произнесла это, я, представив её рядом с Лиамом, немного опешила. И к собственному удивлению отметила, что они могли бы стать весьма хорошей парой.

— Я вовсе не собираюсь давать ему ответ, Наньи. Но, признаюсь, мне кажется, я начинаю верить в судьбу. Дважды меня отдают ему в руки без моего согласия. Может это какой-то злой рок?

В это время Зинат, вновь взявшая в руки фолиант, подаренный мне Али, спросила:

— Арэя, откуда у тебя эта книга?

— Мне подарил её в пустыне один господин.

— Ты понимашь, что за её стоимость ты могла бы нанять уже три каравана?

— Что? — я резко села и не веря добавила. — Не может быть!

Книгу перехватила Наньи. Поначалу на её лице отразилось заигрывающее лукавство, но потом она подняла такие же удивленные, как мои собственные, глаза.

— Это же легеееенды о Дэвах! Ты прочлааа её?

— Я пыталась, но моего знания языка явно недостаточно.

Тогда Наньи перевернула страницу с изображением Лалобы и начала читать: «Что должно жи…»

— Нет-нет, — перебила я, — легенда о Лалобе мне известна. Не могла бы ты прочесть это, — и я, перевернув несколько страниц и указывая на заголовок «Легенда об огненных дэвах», протянула ей книгу обратно.

— «У истооока жизни стояли двое: Хэнд и Дэвия. Ониии жили слаженно до тех пор, покааа не случился между ними раздор. В момент гнееева искры пламени Хэнда осыыыпались на землю. Так появились первые пожары и войны, пееервая алчность и ненависть. Дэвии стало жаааль землю, и она подарила ей первую Дэву. Своей лаской Дэва превратииила пустошь в оазис, пожар в очаг и тепло, войну в сииилу и мужественность. И дала жизнь первому юному Хэнду, мааагу огня.

Но и тут Хэнд оказался непреклооонен. Не понравилось ему, что жизнь его мааагии идёт от Дэвии. Тогда он приковал огненными путами силу плааамени к мужчине и велел передавать её тооолько от отца к сыну. Дэвия, собрав остатки огняяя со чрева, поместила его в возрождааающий цветок. А после рожала только Дэв, наделенных воооодной магией, которая передавалась от матери к дочери».

— И это всё? — спросила я после того, как Наньи закончила читать. — Ни слова об огненных дэвах?

— Ну почему же ни слова? — вставила Зинат. — «Поместила остатки огня в возрождающий цветок». Думаю, что именно об огненных Дэвах здесь и говорится…

В комнату вновь вошла Далия и сказала идти за ней. Она вела меня по темным безлюдным коридорам к купальням при свете единственной свечи. Стоял аромат масел, благовоний и влажности. Она отперла одну из дверей, где хранила и изготавливала смеси масел и трав для купален. В помещении без окон и с ярким запахом полыни и жасмина стоял Лиам.

— Я прикрою дверь, чтобы никто не смог войти и обнаружить вас, и вернусь через пятнадцать минут. Постарайтесь говорить как можно тише. Здесь вряд ли найдутся подслушивающие, но лучше быть осторожными, — с этими словами Далия подошла к Лиаму. — Если хоть один волос упадёт с её головы, юный Хэнд, ты пожалеешь, что пересёк пустыню! — добавила она.

Затем Далия оставила нас одних, предусмотрительно поставив свечку на узкий деревянный стол. Тень от свечи упала на растение, стоявшее на столе в голубом глиняном горшке. Растение показалось мне знакомым и, приблизившись к нему, я тронула набухший яркий жёлтый цветок.

— Твоя защитница весьма изящно приказала не прикасаться к этому цветку.

— Это цветок вырос из очень редкого семечка. Далия заботится о нём уже шесть месяцев. Так тебя прислал отец?

— Твой побег был обнаружен практически сразу же. Хотя твой писарь и прикрывал тебя как мог.

— Ты тоже видел, как я уплываю…

— Видел.

— И сразу же сообщил об этом отцу?

— Магистр Адам уверен, что ты уже как пару месяцев находишься в Марьянм. Он думает, это было намеренное похищение, подстроенное их Правительницей. И собирался нанести ей весьма угрожающий визит, если бы недуг «пустого чрева» не добрался до столицы.

— Ложь. Наш караван разбили несколько месяцев назад. И я сомневаюсь, что тут обошлось без его помощи.

— Обман раскрылся довольно быстро, Ари, не понимаю, на что рассчитывал тот, как его?

— Таро, — с горечью сказала я, — его звали Таро. Ты сказал, что недуг добрался до столицы?

— Да. Магистр Адам делал всё, что мог. Но после твоего отъезда становилось только хуже. Ануш прекратил поставку пустынных женщин. Он сказал, что не хочет подвергать опасности жизнь своих людей, так как неизвестно, во что ещё может переродиться «пустое чрево». Отношения между Турией и Страной Песков стали портиться. И иногда с отцом стали случаться припадки неконтролируемой магии.

Меня задело слово «отцом», но я постаралась не подать виду и уточнила:

— Что это значит?

— Огонь Хэнда кипит в нём, словно в извергающемся вулкане. Это сложно объяснить. Порой он делает то, о чем впоследствии не может дать себе отчёт. Это жутко, Ари. Когда человек находится на смертном одре, он слаб. Но отец Адам силён как никогда. Почему ты не сказала Илхаму, кто ты есть на самом деле? Почему он уверен, что ты не можешь быть дочерью Правителя Турии?

Я сглотнула и отвела взгляд:

— Это уже не важно. Зачем ты выкупил меня, Лиам?

— Ты знаешь, зачем…

Медленно он стал надвигаться на меня, пока я не уперлась лопатками в полку со склянками. Я почувствовала, что от него пахло пламенем Хэнда, пеплом и Турией. Лиам уперся руками в полки и наклонился так, чтобы видеть моё лицо. Воздух в помещении стал спертым, и легким не хватало воздуха. Он опустил голову ещё ниже и осторожно поцеловал меня. Словно ожидая моего ответа, Лиам замер, не продолжая поцелуй и не останавливая его. Я чувствовала, как от его тела исходило тепло Хэнда. И неожиданно для самой себя поцеловала его в ответ. Лиам словно стал на мгновение олицетворением моей прошлой жизни, где у меня был дом, отец, братья и магия, иллюзия счастливой жизни. Его длинные пальцы зарылись в моих волосах. Я уперлась рукой в грудь Лиама, чувствуя, как его губы растягиваются в улыбке. Прервав поцелуй, я остановила взгляд на пуговице длинной белой рубашки, там, где была моя рука. Под ней выступало очертание подвески.

Смутная догадка пришла ко мне вместе с воспоминанием о том дне, когда я оказалась в гареме Илхама. Быстрым движением я взялась за воротник рубашки Лиама и резко разорвала её. С глухим стуком по полу рассыпались маленькие деревянные пуговицы. На светлой мужской груди висел медальон в виде сияющего солнца по центру. Мне вспомнилось то мгновенье, когда он махал мне рукой, а корабль увозил меня от моей прежней жизни. А ещё та минута, когда я думала, что убила его, а на его обожжённой груди висел этот медальон.

— Это не отец послал людей разбить наш караван, это сделал ты. Твои руки подхватили меня, когда я полуживая от усталости чуть не свалилась с лошади у ворот Илхама. Ты знал, что я тут, Лиам, всё это время.