Дальше Резник начал нести откровенный бред, хотя люди в комнате – а это, среди прочих, опытный ученый Мазаев и медик Вайнштейн, которые должны быть по природе своей скептиками, – относились к его словам, по-видимому, вполне серьезно. Или притворялись в угоду чину, кто знает.
В общем, Платону предстояло вернуться на тридцать лет в прошлое и отыскать записи о проекте, потому что идея и даже большая часть реализации Шлюза появились еще в тридцатых годах. Но тогда проект не был поддержан Партией Равенства, решающей более насущные задачи, связанные с созданием Наблюдения, проектом Декриминализации и борьбой за власть с образовавшимся в то время Союзом Нерушимых. Все силы тогдашнего Бюро были брошены на укрепление фундамента этой политической пирамиды Маслоу – выживание режима и поддержку его реформ.
Платон сначала в изумлении подумал, что уже изобрели машину времени, а может, и телепортацию. Или даже колонизировали какую-то планету, покорили космос. Сам Девонский этого не помнил. Но ведь могли – поставили же его как-то на ноги с помощью генной инженерии, а это тот еще вызов для науки. А Метавселенная Наблюдения? Технический шедевр! С другой стороны, вся эта бюрократия вокруг, все эти обшарпанные здания, благоговение перед портретами политиков на стенах, люди в разящих по́том черных рубашках… Ну никак это не вязалось с образом футуристической России, по которой люди перемещаются на летающих автомобилях.
И действительно, перемещение во времени предлагалось выполнить с помощью откровенной эзотерики – через аномальную зону, обнаруженную кафедрой Ли.
Кусочки мозаики снова начали выпадать из головы Девонского.
Дали слово Ли.
Это было нудно.
Даже тяжелее, чем монолог Резника.
Аркат был одет как какой-то экстрасенс, в обтягивающий черный халат до колен. Черные длинные волосы были заплетены в толстую косу, виски немного тронуты сединой. И бижутерия: кольца на каждом пальце, браслеты, ожерелья. Сверху халата был накинут бордовый жилет крупной вязки. Казах говорил низким замогильным голосом, растягивая слова и коверкая их акцентом. Словно мантру читал:
– Многомировая интерпретация Хью Эверетта дала нам вдохновение, и мы рассматриваем мультифрактальную модель окружающей Вселенной…
В голове Платона поднялась аура мигрени, большую часть смысла из речи казаха он потерял уже на первых фразах. А тот говорил и говорил. Про тропинки фрактальных миров, про деревья времени. Что Вселенная строится по модели фрактального самоподобия по принципу развивающейся сложности. Что мы тоже подобны Богу – если он есть – как тот же фрактал. «А что, если вся окружающая природа – это такой же искусственный интеллект, как и наша Каисса-2?» – вопрошал Ли, глядя сквозь присутствующих леденящим взором умалишенного. Словно прямо сейчас он видел те миры, про которые тут излагает. На секунду Платону показалось, что глаза казаха стали полностью белыми и даже начали светиться, но тот моргнул – и вернулись нормальные глаза, голубой и карий, и взгляд, мечущийся в поиске зависшего за глухими пластиковыми окнами кабинета НЛО.
Конченый мракобес.
Бюро уже скоро полвека, Каисса-2 и ее предшественница Каисса перемалывают данные уже не первого поколения россиян. Всех загнали под колпак, вложили нереальное количество денег. И все это для того, чтобы такой персонаж тут стоял и вещал о всякой ереси. Тут! В обители науки и здравого смысла. Кафедра уфологии? Серьезно?! Платон негодовал. Казалось, что его, без памяти, привели сюда поиздеваться. Надежда на то, что физики обуздали время и где-то за стенкой притаилась ТАРДИС или DeLorean, испарилась, и от этого болела голова и накатывала досада.
«Теория квантового сознания Пенроуза и Хамероффа…»
«Опыты показали, что квантовая материя на некотором уровне течет как в будущее, так и в прошлое…»
«Стрелу времени вот-вот опровергнут…»
«Вселенная состоит из бесконечного количества фракталов…»
«Еще в двадцатых годах физики под руководством Риккардо Комина обнаружили фрактальную природу квантового материала…»
Аркат Ли скороговоркой выдавал слова и термины из области физики, которые вместе подводили к следующему: в Тверской области, где проживал Платон в тридцатых годах и где он проделал львиную долю работы над Маркетинговым Шлюзом, есть аномальная зона. Сандовский треугольник[17] между тремя селами, где испокон веков люди пропадают. Он такой аномальный, потому что в нем есть лесной массив, являющийся фрактальным природным объектом. Поэтому там временная червоточина. Точных ее координат нет, но есть примерные. Платону нужно туда поехать, идти долго вдоль массива. И он попадет в прошлое, где сумеет поработать и восстановить свои труды, а может, и память. И таким же образом вернуться.
И все, легче легкого. Звучит как отличный план.
Платон ушам своим не верил. Но тем удивительнее было, что остальные воспринимали бесноватого завкафедрой всерьез. Правда, они уже вряд ли улавливали его сигналы из космоса. Сначала из кабинета ушел Вайнштейн, сославшись на срочный вызов из госпиталя. Потом Резник: «Вы тут погружайтесь, у меня параллельная встреча в переговорке». И Арсений туда же: «Ой, да, у меня тоже встреча, хорошего дня, коллеги».
Девонский остался с Ли наедине.
Аркат поменялся на глазах, когда все вышли. Его шаманское неистовство вдруг выключилось, как будто актер закончил играть свою роль. Вновь проявился приветливый мужчина. И совсем даже не шизанутый. Он с улыбкой поблагодарил за внимание, дежурно поинтересовался, есть ли вопросы, и вернулся в свое кресло. Повисла неловкая пауза. Платон не хотел говорить ни о чем, для него это было какое-то представление, настолько гротескное, что просто в голове не укладывалось.
– Платон Саныч, ты чего такой злой, а? Я что-то не то сказал? – спросил Ли.
– Аркат, верно? Напомните, пожалуйста, где вы учились, в какой вы сейчас должности? – спросил Платон.
– Доктор.
– Физмат?
– Теология.
Гнев Платона вдруг сменился на какой-то игривый сарказм, подсказывающий, что настоящему ученому на гуманитариев злиться несолидно. Поэтому он решил говорить максимально вежливо и узнать подробности, авось поднимет настроение:
– Могу я посмотреть на научное обоснование вашей теории? Вы ее проверяли экспериментально? Пожалуйста, я хочу увидеть хоть какие-то цифры, что-то, что можно «пощупать». Извините, но мой скепсис несложно понять, я надеюсь. Я не очень соображаю в текущем состоянии… Вы помогли бы, если показали бы формулы и методологию.
– Нет формул, нет методологии строгой, Платон Саныч.
– А что есть?
– В разработке все.
У Девонского было на лице написано: «Кто бы сомневался…»
– Платон Саныч, я понимаю, ты физик…
– Я больше по прикладной математике.
– Неважно. Я тоже когда-то давно по прикладной математике был. Ты, наверное, думаешь, что я бесноватый какой-то. Обскурант. Что представление тут устроил.
– И в мыслях не было.
– Ну по сути так и есть, если честно. Дотаций на нашу кафедру от аппарата никаких. Не дают, Платон Саныч. Нам как жить, а?
– Так а что вы в физику-то полезли? Исследовали бы свое… – Платон скорчил рожу и, пародируя бабок в церкви, размашисто перекрестился.
– Зря ты так, Платон Саныч. Я тебя знаешь как уважаю. Когда Владимир Романыч на совете вопрос поднял о том, как память тебе вернуть, я сразу подорвался. Вот сразу. Теория эта наша еще в разработке, слишком свежая.
– Благодарю, конечно, но…
– Я скажу, Платон Саныч. Вот физика не научилась за столько лет посылать людей назад во времени. Ну… и мы не научились, тоже согласен. Но шансы у нас, у паранаук, есть. И Каисса-2 помогла твоя в этом. Мы программу написали, на бигдате запускали, все пропажи людей за несколько сотен лет изучили, карты строили. А ведь за последние сорок лет данных вообще целое море!
– И что Каисса-2 сказала уфологам?
